Бракованные вещи

Неделя прошла с того дня, как она и Крюк вернулись из долбанного Зачарованного леса... Неделя, как она спасла еще одну жизнь… Неделя, как она разрушила одну… Неделя, как исчезла Регина… Неделя, как все вокруг, казалось, просто отдыхали и радовались, наконец-то, спокойной жизни… Неделя, в течение которой абсолютно никому не было дела до того, куда делась Регина… Неделя, как все старались не замечать ее настроения… Долбаная неделя подлинных мучений… Эмма размышляла, стоя на пирсе. Это вошло в привычку, убегать сюда. Ее снедало чувство вины, но не это было причиной. Она никого не хотела видеть, Эмма как будто увидела их всех со стороны. Снежка и Дэвид после случая в кафе просто сказали, что это не ее вина, что она должна была, что она спаситель и бла-бла-бла… Робин… Этот вообще, казалось, забыл, что у него была гребаная Настоящая Любовь в этом чертовом городе. Он вился вокруг своей Мэриан хвостом, ни на шаг не отходя от нее. Генри... Вначале мальчик выглядел действительно опечаленным. Ну, в тот вечер все почувствовали себя не в своей тарелке. Но, как потом оказалось, он переживал не за ту свою маму, которая Регина, а за нее – Эмму. Смысл переживаний был в том, что Эмма вроде сделала что-то не очень хорошее. Правда, он быстро успокоился, видимо, переговорив с ее родителями. Когда она сказала ему, что Регина исчезла, он посмотрел на нее так, как будто она делает из мухи слона, и сказал, что маме просто нужно время и она у него сильная. У Эммы было такое чувство, что ее сын просто потерял интерес к одной из мам, как только та стала хорошей, и с ней не стало проблем. Сейчас ему гораздо интереснее были ее строящиеся отношения с Крюком и, вообще, общение с капитаном, которого он, видимо, рассматривал как кандидата на нового папу. Возможно, он своего рода мстил Регине за то, что она также не уделяла ему много внимания, когда у нее все серьезно закрутилось с Робином, у которого также был маленький сын. Эмма предположила, что Генри чувствовал себя так, как будто его заменили. Однако она думала, что это не оправдывает его поведения. Видя такое абсолютное равнодушие своей семьи к горю одного из ее членов - Эмма все-таки продолжала считать Регину частью их семьи, несмотря на грубые слова, которые та сказала в ее адрес - блондинка решилась поговорить с человеком, который на данный момент должен был понимать ее лучше всех. Однако, Крюк только пожал плечами: - Это не твоя вина, любовь. Ты поступила правильно, спасла невинную душу. Регина придет в норму, и все наладится, поверь. Эмму затошнило от его слов. Все вокруг только и говорили ей, как хорошо она поступила, и что Регина просто обязана увидеть, что нет ничего плохого в том, что Эмма фактически разрушила счастливый конец женщины. Она сбежала от них. От всех вместе и каждого в отдельности. В ее душе бушевала кипучая смесь ярости, злости, обиды на такую несправедливость и всепоглощающее чувство вины. «Я не хотела!» - повторяла она, стоя на пирсе в одиночестве. Она думала о том, как сейчас Регина, как больно ей должно быть? Она сказала сыну, что его приемная мать пропала, хотя не была в этом уверенна. Просто она боялась подойти к особняку, не зная, что бы она могла сказать в свое оправдание, так как не было таких слов. Ничто не могло бы спасти ее от гнева бывшего мэра. А сама Регина также не выходила из дома уже неделю, по крайней мере не показывалась на глаза жителям Сторибрука, которые благополучно забыли о ее существовании. Нет, первые дни они конечно беспокоились, как бы она не выкинула чего-нибудь а-ля новое проклятие, но видя, что женщина бездействует, они предпочли не вспоминать. Не буди лихо, пока оно тихо. Это отношение, это полное безразличие бесило Эмму. Блондинка поняла, что ей практически хотелось осуждающих взглядов и шепота, направленных на нее лично. Это бы помогло. Это бы доказало, что она виновата. Это было бы объективно со стороны жителей. Но они не были объективны, ни один из них. Эмма была Спасителем, и все ее действия по умолчанию имели глубокое моральное оправдание. Да и чего стоит загубленное счастье Злой Королевы против одной невинной жизни. Жители Сторибрука охотно пошли на такую незначительную жертву. Но не Эмма. Она сотни раз прокручивала в голове картинки пребывания в Зачарованном лесу, снова и снова пытаясь понять, что она сделала неправильно. Она презирала себя и всех вокруг. Она не понимала, как они могут быть столь жестоки? Прекрасные, правильные и жестокие? Она не была прекрасной, может только по крови, она никогда не была правильной, даже здесь, в этом городе. Может, чуть лучше, но не правильной. И она никогда не была жестокой. Ей было больно, за женщину, что по ее вине потеряла любовь, за всех людей, которые были так слепы в вере в Спасителя, и за себя, так как она не могла найти себе места после той ночи… Она плакала от боли, и ветер высушивал ее слезы почти мгновенно. Зазвонил телефон. Звонок со станции Шерифа, и ей пришлось вспомнить о своих обязанностях. Она хотела кричать, что ничего не должна этому беспощадному городу, но… Встревоженный голос Дэвида мигом выдернул ее из самоистязаний: - Мы только что обнаружили труп Мэриан, Эмма. Ты срочно нужна в участке. *** Регина была в особняке. В ту ночь, когда появилась эта давно умершая Мэриан, в Королеве что-то сломалось. Она видела, как все на нее смотрели. Мало того, что безобразная сцена произошла на глазах половины города… Это было унизительно. Регина сморщилась в раздражении. Она пыталась стать лучше, и это предполагало, по крайней мере так говорил Арчи, открываться людям так же. И в тот злосчастный вечер у нее не было ее стен, чтобы защитить себя от нахлынувших эмоций, чтобы спрятаться от людей. Она говорила то, что чувствовала, впервые показывая свою боль, так открыто перед всеми. Но они... Они смотрели на нее как на угрозу. В их глазах был страх, они ждали, что она сорвется и сделает что-то, что она обычно делала в таких случаях. Они не видели ее, как Регину, как бы она ни старалась, они всегда видели Злую королеву. Она поняла это тогда и сбежала. Сбежала от людей, которые никогда не простят ее, людей, для которых она сделала уже так много хорошего, и которые в момент ее отчаяния не смогли дать ей хотя бы надежду на понимание, не говоря уже о поддержке. Как ни странно, в тот момент она не думала о Робине. Вернее, она думала о нем, как о ее надежде на счастливый конец, а не как о мужчине, которого она, как предполагалось, любила. Любила ли она его? Регина не могла ответить на этот вопрос. Возможно. Возможно, она забыла, что такое любить мужчину, мужа, любовника? Робин был… Комфортный, удобный, надежный, как она думала. Да, пожалуй, она смогла бы полюбить его, со временем. Если бы не… Спаситель, черт бы ее побрал! Такое ощущение, что эта женщина своего рода ее персональное проклятие. Эмма рушит все, к чему прикасается в жизни Регины. Генри, Грэм, Робин, проклятие, яблоня… Регина усмехнулась последней мысли. Интересно, когда она стала ставить деревья в одну строчку с людьми. Тогда, когда люди стали бесчувственней деревьев, напомнила она себе. Она бесстрастно пыталась проанализировать свои ощущения. Было сожаление о возможностях, которые были у нее с Робином, и которых теперь не будет. Была ярость и обида на несправедливость. Судьба благоволит к ней как всегда. Но сильнее всего была боль от того, что все негласно решили, что она не имеет права обвинять, кого бы то ни было, в крахе всех ее надежд, что никто не виноват, кроме нее самой, что она даже не достойна банального сочувствия. Многие, скорее всего, решили, что так ей и надо. «У зла не бывает счастливого конца», - усмехнулась она сама себе. Регина решила не бороться в этот раз. Что-то в ней действительно изменилось. Нет, она не будет хорошей для них больше, но она не будет и плохой. В этот раз она не даст им шанса сказать, что так ей и надо. Она не предоставит им возможности успокоить их совесть. Ее цвет серый теперь. Отныне и навсегда. Ее размышления прервал ожесточенный стук в дверь. Надо же, Спаситель, а она не сомневалась, что это блондинка, так как только она могла себе позволить так колотить в дверь Регины, решила почтить ее своим вниманием. Ну, ее надолго хватило на этот раз. Неделя успела пройти. *** Когда Регина открыла дверь, все заготовленные едкие слова пропали из ее головы. Она мгновенно поняла по лицу Эммы, что случилось что-то серьезное. Эмма, внимательно вглядываясь в лицо брюнетки, произнесла без предисловий: - Мэриан убита. Регина в ту же секунду сообразила, чем это может быть чревато для нее. Опять толпа ошалелых горожан будет штурмовать стены ее дома, только на этот раз, скорее всего, во главе с человеком, который успел стать ей достаточно близким… Она устало прикрыла глаза и протянула вытянутые руки вперед. - Давайте, Шериф! Делайте свою работу. Эмма непонимающе уставилась на Регину. Когда она примчалась в участок, Дэвид рассказал ей, что Мэриан нашли гномы, в лесу, по дороге в шахты. Женщина была отравлена, как утверждал Вэйл. Когда отец рассказывал ей все это, он как-то странно смотрел на нее. Его взгляд стал более напряженным, когда Эмма сообщила, что едет к Регине, просить помочь идентифицировать яд. Блондинка предпочла отмахнуться от этих взглядов, и, не успел Дэвид что-либо возразить, как она уже покинула станцию и мчалась к особняку бывшего мэра. И только сейчас, стоя на пороге и наблюдая, как Регина беспомощно протягивает ей руки с отсутствующим выражением на лице, Эмма поняла значение взглядов отца. Конечно, кто же еще, как не Регина, черт бы их всех побрал. Она только что видела выражение лица этой женщины, когда сообщила ей новость. И для Регины это то же было новостью, она могла поклясться. - Регина, убери руки. Я не собираюсь тебя арестовывать. Если тебе интересно, я ни на секунду не подумала, что это ты! Я приехала за помощью! Она отравлена, и мне необходимо идентифицировать яд и проверить, нет ли там волшебства. Нехотя Регина опустила руки и продолжала внимательно смотреть сквозь Эмму. - Так ты поможешь? – блондинка усиленно пыталась поймать взгляд женщины. - Нет, - отрывисто бросила брюнетка, - мисс Свон, с недавнего времени я не являюсь больше вашей карманной волшебницей, и, тем более, я не хочу иметь ничего общего с этой сомнительной историей. Так что, прошу меня простить… - Регина, ты не можешь… Это практически признание вины, весь город ополчится на тебя и… - И что, мисс Свон? Они придут линчевать меня? Не в первый раз. И, может быть, я даже позволю им в этот раз, - добавила она так тихо, что Эмма не расслышала. - В этот раз вы можете обратиться за помощью к кошкам, или, например, камням, говорят, они тоже имеют память, - издевалась она, - Ах, я забыла, у вас же нет больше магии. Ну что ж, попробуйте снова обратиться к Румпелю, возможно, он окажет вам более ценную помощь, чем в прошлый раз. - Но это безрассудно. Как ты будешь защищать себя? Магией? – Эмма намеренно игнорировала выпады Регины. - Это мое дело, мисс Свон! Хорошего дня. *** Эмма не знала, что она здесь делает, но она второй день дежурила возле особняка Миллс. Когда женщина захлопнула дверь перед ее носом, отказавшись сотрудничать, Эмма снова поехала в участок. У нее было много неприятных вещей, которые она жаждала высказать в лицо Дэвиду. В частности о его непроходимой тупости и бараньей упертости в обвинении Регины во всех смертных грехах. Она позволила себе напомнить ему об истории с Арчи, привела кучу доводов, но он стоял на своем. Неожиданно помогла Белоснежка. Она встала на сторону дочери и напомнила Прекрасному, благодаря кому он жив до сих пор. Он пытался что-то возражать по поводу того, что Регина в боли, а когда ей больно.. Но тут сорвалась Эмма, объявив, что это во многом их вина. Конечно, ее самой в первую очередь, но и их тоже. Далее она просто раздала указания Руби и Дэвиду по поводу того, что надо сделать для поисков реального, как она подчеркнула, преступника, а сама прыгнула в жук и вернулась к дому мэра. Охранять и ждать толпу. Крюк звонил ей несколько раз, пытаясь доказать, что это глупая идея, и Миллс в состоянии защитить себя. В конце концов, она отключила телефон. Капитан жутко раздражал ее сейчас, думая, что после нескольких поцелуев и помощи в Зачарованном лесу, он может указывать, где ей быть и что делать. Однако толпы не было. Это приятно удивило ее. Горожане знали, но не торопились на этот раз обвинять бывшую Королеву во всех смертных грехах. Они казались пробудившимися от их бесчувственной спячки, но какими-то тихими. Не было привычных разговоров «У Бабушки», не было косых взглядов прохожих, спешащих мимо дома Миллс, ничего, что бы указывало на то, что что-то угрожает Ее Величеству. Тем не менее, Эмма терпеливо ждала. Это было важно, это было что-то сродни искуплению. И пусть Регина не желает этого, она даже никогда не узнает, но … Вдруг Эмма увидела шатающуюся фигуру, которая, очевидно, направлялась к особняку. Это был Робин, и он был пьян. Эмма в ту же секунду покинула жук и окольным путем направилась к той же цели. Она не хотела действовать в открытую, не отдавая себе отчет почему. Робин нажал звонок и держал так долго, пока ему не открыли. - Добрый вечер, Робин, - холодно приветствовала его хозяйка особняка. - Ты убила ее, - не очень уверенно сказал Робин. Эмма пряталась неподалеку, радуясь, что вечерняя темнота позволяет ей слышать и видеть людей на крыльце, оставаясь при этом незамеченной. Регина с минуту молчала, видимо, решая, следует ли ей продолжать разговор и оправдываться. После всего, что случилось, Робин посмел прийти к ней в дом с нелепыми обвинениями, но он, казалось, и сам был не уверен в том, что говорил, и он также был ей близок некоторое время. Так что, она почувствовала, что не может просто выгнать его без каких-либо ответов. Она тяжело вздохнула. - Я не делала этого, Робин. Я не убивала ее. Я сожалею, - последние слова дались ей с трудом, но это необходимо было сказать, она поняла в тот же момент, как лицо его слегка посветлело. - Но… - тем не менее, продолжил он, - в ее крови нашли яд, который используешь ты, так сказал мистер Голд. Я не знаю, что думать, Регина. Я… Мне так плохо. И ты… Ты больше не та женщина, которую я… - он запнулся на мгновение, - …. Которую я встретил в Зачарованном лесу. Эмма вздрогнула при его словах. Она не знала о яде. Ей никто не сообщил. Что это? Неужели ее папа играет в какую-то свою игру? Это надо выяснить, сказала она себе. Но позже. Регина тоже была удивлена известием о яде. Эмма ничего ей не сказала, почему? Возможно, не хотела травмировать ее еще больше? Нет. Это не похоже на блондинку не предупредить о реальной опасности, ведь использование ее яда означало, что кто-то хочет подставить Регину. Либо Эмма не знала, либо блондинка считает, что она является убийцей и пытается каким-то хитрым способом вывести ее на чистую воду. Это было неожиданно больно. Она снова обратила свое внимание на Робина, который ждал от нее опровержения. - Я не знаю, что сказать, Робин. Голд научил меня всему, что я знаю в плане магии, так что, по крайней мере, два человека могли использовать этот яд. Но я не хочу оправдываться, честно. Я верю, что наш доблестный шериф найдет убийцу. Или осудят меня. Я не буду против на этот раз, знаешь, мне все равно. Я…, - она неловко кашлянула, – я просто хочу, чтобы ты знал, что это не я. Робин долго молча смотрел ей в глаза. Затем, покачав головой, медленно повернулся и побрел в сторону от особняка. Регина еще минуту смотрела ему вслед, прежде чем захлопнуть дверь. Эмма выдохнула с досадой. Это все было неправильно и несправедливо, и выводило ее из себя. Ей срочно надо было поговорить с отцом, так что она набрала Руби, дабы та подежурила у дома Миллс вместо нее. Волчонок охотно согласился, и Эмма подумала, что не у одной нее есть слабость к бывшей Королеве. *** Яд был действительно Регинин, причем из ее склепа. Они нашли флакончик недалеко от места, где обнаружили тело. Естественно, никаких отпечатков пальцев на флаконе не было. Эмма в очередной раз поругалась с отцом по поводу Регины. Он настаивал на взятии ее под стражу. Они сошлись на компромиссе, что под стражей ей будет безопаснее. Эмме не нравилась идея в очередной раз закрывать Миллс в камере ради ее безопасности, но это был единственный выход, так как сотрудничать та отказывалась. Блондинка приехала в особняк, сообщила Регине, что она теперь подозреваемая номер один, и сопроводила в участок, даже не надев наручники. Впрочем, если бы брюнетка хотела сбежать, ничто бы ее не удержало. По дороге шериф пыталась объяснить своей пленнице, что это опять же в целях ее безопасности, но женщина, казалось, не слушала. Она безразлично смотрела в окно, отвернувшись от Эммы. Только тогда, когда шериф закрывала двери тюремной камеры, Регина вдруг спросила: - Мисс Свон, вы действительно думаете, что мне будет безопаснее в камере, в которой, я смею напомнить, уже погибла одна ведьма? - Черт! – Эмма как-то не подумала об этом, - что ж, я буду находиться здесь с тобой. - Все время, шериф? - Ну, я думаю, завтра меня сменит Дэвид, - Эмма увидела стойкое выражение отвращения на лице Регины. - Избавьте меня, пожалуйста, от компании Прекрасных, шериф! Последняя просьба смертника, м? – в этот момент брюнетка напомнила Эмме ту женщину, которая встретила ее в городе, которая была Мадам мэр. Она не просила, она приказывала. - Окей. Тогда, может, Руби? - Да, - широко улыбнулась Миллс, - собачка подойдет. *** Эмма была в бешенстве. Прошло четыре часа с тех пор, как она привезла Регину в камеру, и ни слова не долетело с тех пор с той стороны решетки. Блондинка старалась, как могла, завести разговор. Но не получала ничего в ответ. Казалось, брюнетка снова погрузилась в свой кокон апатии. И это выводило шерифа из себя. Она понимала, что частично была причиной такого состояния женщины и чувствовала себя обязанной вытащить ее оттуда. Но пришла ночь, а бывшая королева все также сидела на койке, скрестив руки на груди. Ее голова дернулась чуть вверх, когда она услышала, как поворачивается ключ в замке ее камеры. Раздражающая блондинка шагнула внутрь. Регина понимала, что выводит Эмму из себя своим молчанием. Она делала это специально отчасти. Ей действительно было комфортнее не испытывать ничего и ни о чем не думать, не сопротивляться больше. Но мисс Свон все равно вызывала в ней определенные эмоции. Этот человек был ее персональным раздражителем, и она боролась, как могла. Видимо тщетно. - Так, - сказала Эмма, заходя в камеру, и стараясь, что бы ее голос звучал ровно и спокойно, - ты не хочешь разговаривать со мной, я понимаю. Но мне не нравится твое нынешнее состояние, и, я думаю, нам есть, что обсудить. - Сожалею, что не угодила вам, мисс Свон, но нам не о чем разговаривать, - покачала головой брюнетка. Почти искренняя улыбка осветила ее лицо, но глаза были настолько далеко, что и речи не могло идти о том, чтобы купиться на эту улыбку. - Твою мать, Регина! – шериф с яростью ударила кулаком в стену, - я извинилась тысячу раз уже. Клянусь, я осознала свою вину в полной мере в течение этой недели. Я знаю, никто не считает меня виновной, но я… Я знаю, что я… Да, я бы не поступила по другому, знай я о последствиях. Вернее, я бы придумала что-нибудь, Регина, честно. Я… - Конечно, вы бы придумали, шериф. Но вы не… Вы не думали. Но в этом нет ничего плохого, ведь так? Злая королева и так получила слишком много счастья, на всю оставшуюся жизнь вперед. И хватит об этом. Если вам так будет легче, я простила вас, - Регина даже не смотрела ей в глаза, когда говорила это. Что-то странное творилось с бывшей Королевой, и это пугало Эмму все сильнее. - Нет, Регина, не так. Мне не нужно твое прощение, я, возможно, действительно не заслуживаю, с твоей точки зрения. Черт! Где ты? – спросила Эмма почти отчаянно, пытаясь поймать взгляд женщины. - Успокойтесь, шериф, - Регина позволила себе легкую усмешку, - вам не кажется, что вы СЛИШКОМ обеспокоены моим состоянием? У вас должно быть больше проблем сейчас, когда в городе произошло убийство. Зачем вы тратите свое время на разгадки моего настроения? - Я не знаю, - честно ответила Эмма, - я совсем запуталась. Ты знаешь, когда все это случилось, весь город как будто с ума сошел. Ну, они все вели себя так, как будто ничего не произошло. Эти их постоянные «успокойся, Эмма, ты поступила правильно» просто бесили меня. Может, я не очень в «хорошо и плохо» на самом деле, но я чувствую, когда я не хорошо. Но я ведь Спаситель, черт бы их побрал, а значит для них я по умолчанию права, понимаешь? И ты тоже, ты вообще ничего… Почему, Регина? Это не так, как ты обычно делаешь. Я не понимаю. Почему они все, все и даже…, - Эмма, наконец, замолчала, вздыхая, так как она произнесла столь бессвязную и пламенную речь на одном дыхании. Это был хороший повод остановиться, пока она не сказала что-то, что могло сильно ранить женщину. Но Регина поняла и закончила за нее: - И даже Генри? Ты это хотела сказать? Похоже, что все мои попытки оправдать себя в глазах сына ни к чему не привели. Сейчас, когда мне больше всего нужна была его поддержка, он просто предпочел забыть обо мне, - намек на сожаление и обиду проскользнул в словах брюнетки, - собственно это одна из причин, по которым я решила ничего больше никому не доказывать. Я просто устала, мисс Свон. - Нет, это не правильно, Регина. И Генри… Мне кажется он.. Ну, мстит тебе, что ли? Может за Роланда или что-то в этом духе. Если тебя утешит, он не обращал внимания на мои переживания в течение этой недели так же. Он проводит свое время с Крюком, видимо это последний из нас, кто еще нуждается в исправлении от зла внутри, поэтому он так интересен Генри, - на этот раз усмехнулась уже Эмма. - Вы думаете, мисс Свон, что его невнимание к вам принесет мне радость? Я давно смирилась с тем, что мне приходиться делить его со всей вашей быстро разрастающейся семьей. Вы не худшая часть его жизни, особенно учитывая, что теперь он таскается за пиратом, - это прозвучало почти как комплимент, и Эмма даже криво улыбнулась. Что они делают здесь? – подумала она. Вместо того чтобы бороться, искать убийцу, доказывать, что Регина не виновата всему городу, как обычно, они сидят в тюремной камере и разговаривают. Но она чувствовала, что они на месте сейчас. Они очень давно не говорили с глазу на глаз. Не было соответствующих обстоятельств… И Эмма понимала, что они многое упустили в их отношениях. Там появились другие люди между ними, и ни к чему хорошему это не привело. Что ж, сейчас хотя бы ей удалось разговорить Регину. Огромное достижение. - Нет, Регина, я ЗНАЮ, что нет. Просто… Ну это, чтоб ты поняла, что он не предпочел меня, что ли. Не в этот раз, - она поймала осмысленный внимательный взгляд женщины и решилась задать другой вопрос, который волновал ее, - Регина, гм. Это, конечно, не мое дело, но что с Робином? - А что с ним? – королева снова отвернулась. - Ну, он ведь твоя Истинная любовь, и Мэриан теперь… - шериф запнулась. - Вы правы, мисс Свон, это не ваше дело, - спокойно сказала Регина. - Неужели, вы действительно так легко откажетесь от своего счастья? Реально? Просто нет и все? - Неужели ВЫ думаете, что после всего этого у нас с ним может быть счастье? Фактически он нашел свою первую Истинную любовь и думает теперь, что я ее убила, - раздраженно проговорила Регина. Эмма обрадовалась. Она была уже готова говорить все, что угодно, лишь бы получить от Миллс хоть какую-то реакцию. - Ну, насколько мне известно, он уже так не думает, - проговорила шериф. - С чего вы это взяли? - более заинтересованно спросила Регина. - Я подслушала ваш разговор с ним на крыльце, - выпалила Эмма прежде, чем подумать. - Да, но он пришел обвинять меня. Человек, который был ближе ко мне, чем кто-либо в последнее время, пришел обвинять меня в убийстве его первой любви. Человек, которому я доверила свое сердце, и который говорил, что верит в меня, - странно, но в словах Регины не было горечи, было безразличие, и это насторожило Эмму. - Разве ты не любила его? – этот вопрос очень волновал шерифа по многим причинам. - Разве ты не любишь Крюка? – встречно спросила Регина, больше чтобы продемонстрировать Свон, что это не ее дело. - Ну, он мне нравился,- поколебавшись, ответила Эмма. Она поняла, что Регина не хочет говорить о ее чувствах к Робину, но ей хотелось знать почти болезненно, поэтому она решила быть откровенной, ожидая того же от брюнетки. -А сейчас? – Миллс стало любопытно, почему Эмма говорит в прошедшем времени. - Нет, наверное, из-за его попыток стать хорошим для меня. Мне нужен человек, который понимает меня и принимает, такой, какая я есть. А он нет. Он, как все, увидел во мне лучшее, увидел Спасителя и потянулся ко мне. Ну, как сродни плохой парень и хорошая девочка, да. Только я не хорошая. И когда мне реально нужна была его помощь, он просто отмахнулся, сказав, что «все хорошо, любовь». Ну, ты понимаешь? - Да, это действительно слегка раздражает, когда на тебя клеят ярлыки. То же с Робином. Мы могли бы быть вместе, в долгосрочной перспективе. Но нам не хватило времени на это. И … Он довольно быстро отказался от меня, ты не находишь? - Но ты не переживаешь? Из-за него, имею в виду. Ты не любила его? - Не знаю, иногда мне кажется, что я забыла, что такое любовь к мужчине. Со времен Даниэля прошло столько времени. И я всегда была одна. Робин дал мне защиту и комфорт, и я потянулась к нему. Впрочем, мне и без него неплохо, - усмехнулась королева. Эмма подняла брови. Это было интересно, вот так говорить с Региной. - Что ты думаешь делать дальше? – спросила она, просто, чтобы не молчать, - Когда все это закончится, я имею в виду. Это был плохой вопрос, Эмма поняла сразу, как только задала его. Регины больше не было здесь снова. - Не ваше дело, мисс Свон. Мои планы вас совершенно не касаются. - Нет, Регина, только не это снова. Говори со мной, пожалуйста. Ты … Но королева молчала, уставившись на противоположную стену. Это взбесило Эмму. Почему это вообще должно ее заботить? У нее не было ответа на этот вопрос. Регина сказала, что простила ее, но этого не достаточно. Эмма не простила себя сама, она чувствовала, что должна что-то сделать, как-то растормошить женщину, и ей почти удалось. Она сжала кулаки. «Думай, Эмма, думай!» Решение пришло неожиданно. Она вспомнила, как они противостояли друг другу, когда только познакомились. Это были те самые яркие эмоции, которые она сейчас хотела вызвать. И плевать, что то была злая королева, и сейчас Регина изменилась. Попробовать стоило. Не додумав, по своему обыкновению, до конца, Эмма схватила Регину за плечи и встряхнула, поднимая с кушетки, на которой та сидела. - Ты не можешь просто так спрятать голову в песок! - прорычала она, - Не тогда, когда почти все поверили в тебя, когда я поверила в тебя! - Я хочу и могу, мисс Свон, без вашего на то разрешения. А теперь отпустите меня, мне больно! – знакомый огонек в глазах Регины подтвердил, что Эмма на верном пути. - А то что, Ваше Величество? Если я не отпущу вас? Ударите меня болидом? – издевалась блондинка. - Это глупо, мисс Свон. Я знаю, что вы пытаетесь сделать. Не рискуйте, вы играете с огнем, - прошипела королева. Эмма была в восторге от ее реакции. Это видимо отразилось в ее глазах. Та как Регина раздраженно выдохнула и попыталась вырваться. Но блондинка была сильнее и быстрее. Она мгновенно прижала королеву к решетке камеры. Это было странно, ощущать чье-то тело так близко. В смысле без замысла о близости. Она, конечно, была близка с пиратом, например. Но это было другое ощущение. Они оба хотели быть максимально прижаты друг к другу, с вполне определенными целями. Сейчас же Эммой не владело сексуальное возбуждение, по крайней мере, до этого момента. Она всего лишь хотела встряхнуть Регину, заставить ее почувствовать хоть что-то, хотя бы гнев. И она почувствовала ярость Королевы, направленную на нее. Это была маленькая победа, которая разлилась эйфорией по всему телу, это было сладко, это возбуждало. Привычный контакт глаз установился между ними: затягивающая черная глубина и прозрачная дымка зеленого. Это было так естественно, так привычно. Когда они потеряли это? Эмма вздрогнула от избытка эмоций, окативших ее. Королева почувствовала это и оценила практически правильно, злая усмешка заиграла на ее губах. - И что вы планируете делать дальше, мисс Свон? Ударить меня или … Черт, это было непередаваемо. Эмма не знала, зачем она это делала, просто так было правильно? Она не дала брюнетке закончить, резко прижавшись губами и закрыв ее рот поцелуем. Это было необходимо: стереть насмешливую улыбку с ее лица, выплеснуть свои гнев, тревогу, страсть, боль, вину, рвущиеся изнутри, перевернуть их разбитые жизни с ног на голову, посеять хаос и беспорядок в сердце королевы, только для того, чтобы успокоить ее и себя. Эмма целовала жестко. Честно говоря, она не планировала этого, это был спонтанный акт, просто сделать что-то резкое, показать, как она чувствует. Но поцелуй продолжался. И она больно укусила губу королевы, услышав полустон-полувсхлип в ответ. Регина не сопротивлялась, но и не отвечала. Это вызвало новую волну ярости в груди Эммы. Она буквально ворвалась языком в рот брюнетки, бесцеремонно пробуя на ощупь, исследуя, изучая. Там не было ничего о любви, там было немного о страсти, но больше о необходимости избавиться от переполнявшего. И королева сдалась, по сути, чувствуя то же самое. Это было необходимо ей, так же как Эмме. Теперь они боролись, Регина доказывала, что в эту игру могут играть двое. Она захватила язык Эммы и потянула, сильно, больно. Теперь уже вскрикнула блондинка. В ответ она грубо схватила запястья и прижала их к решетке одной рукой, заведя за голову брюнетки. Бедра вдавливаются с силой в тело напротив. Другая рука уже в темных волосах, захватывая жестко и отводя голову женщины максимально назад, открывая нежный изгиб шеи. Недолго думая, Эмма кусает, там, где бьется соблазнительно беззащитная жилка. Крик боли слегка отрезвляет, она нежно зализывает укус. Бешеный стук сердца и пульсация в голове слегка замедляются. Она думает о том, что женщина перед ней не заслужила такого обращения. Это первый раз, она осознала, что хочет ее, первый раз она позволила себе действовать и не была отвергнута. Но возможно, Регине надо что-то более…нежное? Может она ранит ее, беря так жестоко? Эмма была почти в отчаянии, сознавая, что она не может по-другому. Не сегодня, не сейчас, не когда так жутко тесно в груди. Ей хотелось брать и брать то, что предлагало тело брюнетки, снова и снова, насильно, жестоко, безжалостно. И все-таки она подняла голову и посмотрела прямо Регине в глаза. Пожар бушевал в озерах цвета расплавленного шоколада, там не было ничего о боли или разочаровании, только страсть и нетерпение. Эмма усмехнулась, но все же спросила, трудно прорываясь через собственную неуверенность, так некстати проявившуюся вдруг. - Я… Я немного не в себе сейчас. Я могу сделать больно тебе, если … Если ты … Черт, я просто чувствую так сейчас, понимаешь. Ты… Ты достойна много большего. И я пойму, если … В общем, прекрати это сейчас. Одно твое слово… -Шш, - Регина приложила палец к ее губам, - стоп здесь. Мне … хорошо. Это… то, что нужно. Я хочу потерять себя. Я … просто возьми меня сейчас. Эмма еще секунду смотрела на ее лицо. В углах глаз стояли слезы, губы распухли, и на нижней выступила маленькая капелька крови. Ей отчаянно захотелось почувствовать вкус крови этой женщины, и она как дикий зверь снова припала к желанным губам. «Потерять себя», - как мантру повторяла про себя блондинка. Это было ее оправдание, они поменялись ролями, зло и добро, и это было чертовски хорошо. Она вернулась к шее, оставляя цепочку красных отметин на всем ее протяжении до ключицы брюнетки. Регина еще долго не сможет носить свои соблазнительные наряды с глубоким декольте, но эта мысль воодушевила Эмму. Это было только ее тело сегодня, такое прекрасное, такое отзывчивое, чувствительное и покорное. Осознание кружило голову не хуже яблочного аромата, которым, казалось, пропитана одежда ее женщины. Регина резко втягивала воздух на каждый «поцелуй» Эммы. Это было больно и сладко одновременно. Она не хотела быть королевой сегодня, она хотела подчиняться. Один раз избавиться от груза власти и силы, отпустить себя. Никто, кроме блондинки, не смог бы так с ней. Она понимала ее, она знала ее как никто, у них было слишком много общего в прошлом и настоящем. Ни одному человеку на свете Регина больше не доверяла так, как она доверяла Спасителю, и ни одному она не позволила бы настолько явно увидеть ее слабость. Сейчас она хотела быть слабой. Она неуверенно запутала свои руки в волосах Эммы, не зная, может ли она позволить себе это. Но, когда рука переместилась и сильно сжала ее грудь, ее ногти автоматически вонзились в кожу блондинки. После чего она ощутила холодный металл на своих запястьях. Эмма практически моментально приковала ее к решетке. «Вот и ответ» - довольно усмехнулась она про себя. Эмма гладила и сжимала изгибы тела брюнетки, изучая, все еще не в состоянии привыкнуть к мысли, что она счастливый обладатель. Ей хотелось прикоснуться к каждой клеточке Регины, чтобы узнать, чтобы запомнить, чтобы застолбить. Королева стонала под ее руками, это был новый виток эйфории. Она чувствовала свою влажность, тянущую боль в низу живота, но сейчас было не о ней, это было о Регине. Одежда мешала, и она практически разорвала рубашку женщины. Почти нежно она провела руками по ключицам, спустилась к груди, еще скрытой бюстгальтером, пока оставив ее без внимания, и прошлась по шелковистой коже живота, вырисовывая замысловатые круги. Регина чуть вздрогнула. Эмма любовалась беззастенчиво, затем посмотрела в глаза женщины. Регина подняла бровь чуть иронично, как бы спрашивая: «Понравилось?» - Ты прекрасна, моя Королева! – выдохнула Эмма. Это было не по сценарию, она знала, но это тоже было правильно. Она не могла просто пропустить то восхищение, тот восторг, что Регина вызывала в ней. Невесомыми прикосновениями она прошлась по плечам, спускаясь на руки, затем обхватила талию брюнетки, притягивая ближе. Эмма провела рукой по тонкой ткани кружевного бюстгальтера, нащупав сосок, и резко сжала его двумя пальцами. Регина выгнулась в ответ, почти рыча. Блондинка наклонила голову, обводя языком второй. Она втянула его в рот, желая слышать, как будет стонать брюнетка. Мелькнула мысль, что она может кончить просто от ее голоса. Это было так… Регина. Она сводила с ума, просто разговаривая, но когда она кричала от страсти… Эмма целовала, кусала, зализывала, снова кусала, впиваясь ногтями в нежную кожу. Она сдвинула ненужный кусок ткани и освободила шикарную грудь брюнетки, позволяя себе еще один голодный взгляд, прежде чем окончательно забыться в страсти, сжигающей изнутри, не разрешая себе сомневаться в правильности своих действий, отбрасывая любые нежные чувства. Одной рукой она грубо сжала грудь Регины, где-то далеко в сознании с удовольствием отмечая, что останутся синяки, второй почти нежно провела по ноге брюнетки, слегка приподнимая ее юбку. Женщина хрипло дышала ей в ухо, отчего Эмма просто теряла голову. А когда она прикоснулась к мокрой атласной ткани между ног Регины, ей просто снесло крышу. С диким, животным рычанием она разорвала преграду и резко вошла двумя пальцами на полную длину. Это было скорее больно для брюнетки, но принесло Эмме странное удовлетворение. Регина вскрикнула и подалась бедрами к ней. Блондинка зло усмехнулась. Это было чертовски приятно, приносить боль, это было вдвойне – приносить боль такой высокомерной и недоступной, но такой красивой Злой королеве. Она взяла быстрый темп, грубо трахая брюнетку, вжимая ее всем телом в железные прутья решетки и оставляя красные полосы на ее бедрах свободной рукой. Регина отказалась думать в тот момент, когда Спаситель коснулась ее обнаженной кожи. Никто никогда не владел ее телом так. Даниель был нежен, Король был безразличен, Грэм был в ее власти и служил для ее удовольствия, Робин, ну Робин был страстным, но очень чувственным и, конечно, никогда не позволил бы себе причинить ей боль. Они занимались любовью с ним. С Эммой же… Блондинка просто брала то, что хотела. Не заботясь. И Регина растворилась в ощущении, что она принадлежит ей. Ей хотелось отдать всю себя сейчас, она хотела быть покорной. Боль заменяла пустоту, боль приносила чувство «жизни», боль была подарком сейчас. И Регина не думала… Она пропустила момент, когда первый низкий стон покинул ее горло. Она никогда не позволяла себе настолько потерять контроль. Было что-то грязное, развратное в том, чтобы стонать от чьих-то рук. Показывать свою слабость перед любовником было не в характере Королевы. Но сегодня она не заботилась. Она чувствовала победную ухмылку Эммы напротив своих губ и поняла, что она будет делать это снова и снова для нее. Неожиданно рука Эммы скользнула по задней стороне ее бедра, призывая брюнетку поднять ногу и обернуть ее вокруг талии Спасителя. Регина молча подчинилась, открывая больший доступ для руки блондинки. Ладонью Эмма коснулась ее клитора и начала жестко тереть. Регина снова застонала, она почти пришла, когда блондинка вдруг без предупреждения покинула ее тело. Она ничего не могла поделать со скулящим выдохом разочарования, сорвавшимся с губ. - Не так быстро, дорогая! Тебе придется хорошо попросить меня, чтобы кончить сегодня. А теперь доставь нас в особняк, быстро, - голос Эммы был хриплым от страсти, но достаточно жестким, чтобы Регина не могла усомниться в серьезности ее намерений. Сладкая волна судорог пробежала по ее телу от предвкушения. Она хотела, чтобы блондинка заставила ее умолять.