Black or White

«Концлагерь Флоссенбюрг располагается на живописном горном плато, на высоте 800 метров над уровнем моря. Его построили еще в середине 38 года для содержания антисоциальных элементов, опасных для Великой Германии. Там, под присмотром эсэсовцев, отбросы общества работают на благо Рейха, тем самым искупая свою вину перед фюрером, будь она политического, или же расового характера.»-Гер Вернер усмехнулся и ткнул своим жирным, сосиска-подобным пальцем в сторону величественного здания, обнесенного забором на несколько гектаров. Близ постройки находился лес, или что-то нечто похожее на то. Длинная тропинка вела к холму, на котором и стоял наш новый дом. Сестра недовольно фыркнула при виде нового жилища и снова углубилась в книгу. Еву не радовал наш переезд. Она терпеть не могла маленькие города, и спустя 2 месяца не хотела мириться с новым местом обитания. Когда началась война, социальный статус нашей семьи значительно повысился. Отец, будучи дипломатом, показал себя должным образом перед начальством и пошел на повышение. В середине 42 года, в его подчинении состояло более 20 государственных контор и более 200 подчиненных по всему Мюнхену. Более того, отец ладил с администрацией Мюнхена, а это давало ему огромную власть и несколько отрядов СС в распоряжение. Как-то вечером, отец собрал нас подле себя, чтоб сообщить некую важную новость. «Дети мои, Ева, Эрих, нам с мамой нужно серьезно поговорить с вами.» - он торжественно обвел нас взглядом и продолжил: « Вы знаете, что идет война. И что наш фюрер старается на благо Германии. Мы должны делать все возможное, чтоб наша страна процветала. Вы, конечно же, знаете, что, в последнее время, дела нашей семьи идут в гору. И вот, сегодня утром, пришла телеграмма из Берлина, где меня просят немедленно покинуть Мюнхен и перебраться в Флоссенбюрг, где я смог бы встать во главе одного из трудового лагеря.». Если быть честным, ничего не держало меня в Мюнхене. Ни Грета, ни Зензи и даже не белокурая красотка Кэйт. Я знал, что не буду скучать ни по одной из них, и свято верил, что в Флоссенбюрге найдутся парочка девиц, которые смогут повеселить меня некоторое время. Что касается Евы, то она болезненно переживала переезд. Мюнхен - был ее всем. Там были ее друзья, парень Гедрих из Гитлерюнген и огромное количество подруг, имена которых я был не в состоянии запомнить из-за их огромного количества. Тем не менее, спустя пару месяцев, после этой вести, мы упаковали чемоданы, и двинулись в путь. Отец уже был в нашем доме, знакомился с обслуживающим персоналом и улаживал дела с бумагами на дом. За неделю до отъезда, мама тяжело заболела и решила остаться в Мюнхене до своего выздоровления. На перроне нас встретил один из подчиненных отца. Он забрал наши чемоданы и, расчистив место на задних сидениях от кучи бумаг, скинув их на пол, посадил нас в машину. Позже, я узнал, что подчиненного зовут Вернер, и он является начальником охраны таинственного лагеря, где теперь будет работать отец. Вернер походил на свинью. Среднего роста, с румяными розовыми щеками, блестящей лысиной и маленькими глазками. Он постоянно похрюкивал от удовольствия, или когда удачно шутил, а шутил он всю дорогу. Спустя час поездки, мне наскучили однотипные истории Вернера, однообразный пейзаж за окном и нытье моей сестры. Я начал рассматривать кабину машины. Сидения, сделанные из натуральной кожи, потрясающая приборная доска и руль, сделанный из какого-то, судя по всему, чертовски дорогого дерева, покрытого лаком. Машина была в идеальном состоянии, не считая кучу бумаг, разбросанных по всей машине. Я взял одну из бумаг в руки: В алфавитном порядке были перечислены фамилии немецкие, русские, еврейские, чешские и еще множество иностранных фамилий, чье происхождение я не смог определить. Рядом с именами были написаны цифры и буквы B, F, N, U и т.д. То есть, список выглядел таким образом: IVANOV R 1348 X SHWARTS N 1425 X и т.д. «Не забивай себе голову ерундой, малец.»- голос Вернера вернул меня в реальность «А что это такое?» -спросил я, протягивая ему бумагу. Вернер долго всматривался в буквы, пыхтел, тер лоб. Было видно, что он не особо желает говорить об этом. «Не уверен, что ваш отец хотел бы, чтоб вы знали это, да и вообще лезли в дела лагеря»-Верман виновато взглянул на меня в зеркало заднего вида и сосредоточился на дороге. «Да брось, расскажи нам. Папа от нас ничего не скрывает»- Ева подняла глаза от книги и вцепилась взглядом в водителя. Вернер поежился, вздохнул и начал объяснять: « Сначала пишутся фамилии заключенных, дальше буквами обозначена их национальность, или страна, откуда они приехали, или где их пленили. Например, R-русский, N- голландец, P- поляк и т.д. Дальше идут порядковые номера каждого из заключенных, а крест обозначает..»-Вернер закашлялся: «…крест обозначает, что заключенный больше не числится в списках лагеря.» «То есть не числится? Он куда-то уехал?»- Ева отложила книгу в сторону и начала собирать бумаги по всему автосалону и громко читать каждую фамилию вслух. «Можно сказать, что уехал»- Вернер ухмыльнулся. «Мне кажется, я поняла…»- Ева в ужасе откинула бумаги подальше от себя, и с ужасом посмотрела на меня… «А вот и приехали!»- Вернер с облегчением выдохнул и пошел доставать наши чемоданы из багажника. Издалека дом казался не таким впечатляющим. Огромный двухэтажный особняк, с гигантским балконом, задним двориком, домом для прислуги, конюшней, псарней, гаражами и прудом. Все сооружения были обнесены высоким забором в готическом стиле и с острыми штыками на вершинах. Чтобы попасть в дом, нужно было пройти пост с охраной. Охранник, удостоверившись в твоей личности, делал пометки в журнал и только после этого поднимал шлагбаум, тем самым пуская тебя на участок. Мы с сестрой подошли к тяжелой дубовой двери и постучали в нее. В ту же секунду, дверь отворила пухлая женщина средних лет, окинув нас взглядом, она схватив, меня с Евой под руки, потащила вверх по лестнице на второй этаж. остановившись у деревянной двери, она постучала три раза и вошла. Через минуту, из кабинета показался наш отец. «Ева, Эрих, я так рад вас видеть! Вот увидите, здесь просто замечательно!»-обняв каждого из нас, отец щелкнул пальцами, и ,откуда-то, из глубины коридоров, появились две прелестные служанки-близняшки. Одна служанка взяла чемодан Евы и повела ее вверх по лестнице в ее спальню. Вторая же, мельком взглянув на меня, наклонилась за моим багажом, но тут же робко взвизгнула и выпрямилась. Моя рука лежала на ее ягодице, мне было интересно посмотреть на ее реакцию. Внезапная пощёчина привела меня в чувство. Когда я пришел в себя, след служанки простыл. Над до мной возвышался отец, было видно, что происходящее изрядно его веселит. «Поосторожнее с местными, они не такие раскрепощенные, как городские девушки. А вот в лагере полным полно разных, да и сопротивляться они не будут. Скоро проведу экскурсию тебе и сестре. Ну а раз ты так испугал нашу служанку, придется тебе самому искать свою спальню на 3-м этаже, у меня полно работы, сынок»-потрепав меня по голове, отец скрылся в глубине своего кабинета. Взяв чемодан, я поднялся на 3 этаж и вошел в первую дверь у лестницы. Комнатка была крошечной, с маленьким, еле пропускающим свет, окном и двумя, рядом стоящими кроватями. На одной из кроватей сидела одна из близняшек и плакала, вторая же сидела на полу, возле сестры и успокаивала ее. Мое присутствие не осталось незамеченным, и девушки, увидев меня, встали друг с другом, покорно опустив глаза. «Прости, я не хотел обидеть тебя. Я был бы очень благодарен, если бы ты или твоя сестра показала мне мою комнату. Дом слишком велик, чтоб я не потерялся»- я улыбнулся той самой улыбкой, которая сводила с ума многих девушек Мюнхена, позволяя мне делать с ними, все ,что только вздумается. Но, к моему удивлению, девушки никак не отреагировали. Вторая служанка подошла ко мне, забрала мой чемодан и с сухо бросив «Пройдемте», повела меня вглубь по коридору. Комната располагалась в восточном крыле дома. Рядом с моей комнатой располагалась еще одна дверь, дополнительная ванная комната и лестница, которая вела на чердак. Протянув ключ от двери, служанка удалилась. Комната оказалась намного больше моей прежней, да и намного шикарнее. Огромное окно на полстены, было занавешено тяжелой бархатной шторой. Темно-зеленые обои переливались, когда лучи света, пробившись через плотную ткань попадали на них. Гигантская двуспальная кровать из красного дерева сразу же бросалась в глаза. Письменный стол, сделанный из того же дерева, что кровать и платяной шкаф. Вторая дверь в комнате вела в ванную комнату. Огромная ванна, зеркало, белая плитка…Я никогда не видел ничего шикарнее этого дома. Когда я вышел из ванны, еще оставалось несколько часов до ужина, и я решил обследовать дом, отложив распаковку чемоданов на потом. Дверь на чердак была заперта, как и дверь, в соседнюю от меня комнату. Вторая ванная комната значительно отличалась от той, что находилась у меня в комнате. Ничем не примечательная ванна, обычный умывальник, небольшое зеркало и унитаз. Все, что могло вместиться в это крохотное помещение. Дойдя до западного крыла, я услышал пластинку, которую часто можно было услышать из комнаты Евы. Войдя в комнату, я увидел, ка сестрица распаковав чемоданы, и развесив портреты фюрера и немецких солдат по стенам, танцует, обнимая себя за плечи. « Я ошиблась, Эрих, возможно это не самое ужасно место на земле. Ты только посмотри на мою комнату! Она чудесна! У меня никогда не было такой комнаты! А ты видел ванную комнату? Да она же просто огромна!» Ева схватила меня за руки и принялась кружиться по комнате и смеяться. Внезапно ее смех прекратился, и та грустно уселась на кровать: « Знаешь, я уже скучаю по Гедриху…Говорят, его могут забрать на фронт, когда они будут готовы…Они готовят ребят из Гитлерюнген к войне, они учат их воевать…Я не переживу ,если с ним что-то случится! О, Эрих»- Ева, обняв меня за плечи, разразилась громкими рыданиями. « Не думаю, что кто-то отправит их на фронт, Ева. Им всего 16 лет, они не созданы для войны. Война- удел взрослых. Дети не должны страдать». «Ох, как я надеюсь, что ты прав, Эрих.»-Ева шмыгнула носом и отодвинулась от меня: « А теперь прочь из моей комнаты! И не смей больше входить сюда без стука, мальчишка! Я собираюсь писать письмо Генри, уверена, он тоже скучает по мне!»- с этим словами, сестра вытолкала меня из комнаты и заперла дверь. До ужина оставался еще час. Накинув куртку, я вышел на улицу, уже смеркалось. Слева от дома располагался двухэтажный небольшой дом для прислуги, подле него находилась псарня. Справа находилась конюшня, небольшой сад с беседкой и прудом, в котором, беззаботно плавали утки. Внутри дома послышалась возня и крики сестры. Я поспешил на ужин.