Тринадцать тысяч лет

Теплый летний ветерок слегка покачивал ветви деревьев, заставляя их тени кривиться и создавать силуэты Кошмаров. Одинокая беседка посреди парка, окутанная тенями со всех сторон, была освещена изнутри маленькой, уже готовой погаснуть, свечой. Однако света было столь мало, что говорящие люди почти не видели друг друга. - Всю свою жизнь люди куда-то спешат. Но в какой-то момент один из ста останавливается и вдруг задается вопросом "А куда я, собственно, спешу?"... - Но ведь есть причины для спешки. Учеба, собеседование, работа... Да что угодно! Люди ведь просто боятся опоздать! - Но ты не боялась опаздывать. Так куда спешила именно ты? - Я... Я не знаю. - Зато я знаю. Ты хотела успеть к ней. Но, вот ведь ирония, ты опоздала! - говоривший хрипло рассмеялся - Пройдет время. Рано или поздно твои воспоминания расплывутся и ты так и не поймешь, в чем было дело. Совсем скоро ты забудешь эти замечательные голубые глаза, которыми всегда восхищалась. Но не будем о грустном, ведь ты попала ко мне. Зажглись уличные фонари и собеседники наконец предстали друг перед другом. Первой стоит рассмотреть женщину. Коротко стриженые рыжие волосы, небрежно заколотые назад, по виду достаточно дорогой костюм, пиджак от которого аккуратно сложенный лежит на столике, длинные худые пальцы, изящно держащее мундштук, ярко накрашенные губы, растянутые в улыбке, расслабленная поза - все это полная противоположность молодой девушке напротив, которая сейчас напоминает запуганного зверька. Да и кто бы не боялся, проиграв тринадцать тысяч лет? - У нас с тобой полно времени. Твоя голубоглазая сестренка и без тебя проживет счастливую жизнь, - хрипло смеется женщина, изучая взглядом мельчайшие черты лица собеседницы. - Не разбирай меня на молекулы, - огрызается девушка, съежившись не столько от холода, сколько от страха - Эй, - теперь-то уже бесполезно пытаться вести себя вежливо, просить сохранить жизнь - Я кофе хочу... С молоком и сахаром. Женщина вновь смеется. Когда-то она смеялась так же, как и любой другой человек, однако теперь этот смех вгрызается в душу, дабы в новые раны поступила новая порция страха. Кофе. Молоко. Сахар. Кажется, именно такой кофе пила девушка, впервые познакомившись с девочкой, назвавшейся Дженни. - Расскажи мне о своей маленькой сестренке еще раз, Ария, - вдруг попросила женщина, впервые за вечер назвав девушку по имени. И Ария рассказывает. Рассказывает о том, как голубые глаза сироты начали преследовать ее по ночам, как каждый день она уговаривала мать усыновить малышку, каждый вечер убегала из дома, чтобы вновь увидеть маленькую голубоглазую Дженни. Рассказывает, как мать сдалась, как девочку все вдруг полюбили, как она была счастлива, а потом... Ария всхлипывает и продолжает свое повествование: "А потом она вдруг заболела. Врачи сказали, что это обычная простуда, однако ей день ото дня становилось все тяжелее. И никто не мог ей помочь... Что было дальше ты и сама знаешь". Конечно, она знала. Когда они познакомились, Ария выглядела просто кошмарно: поседевшие пряди волос, резко выделяющиеся на фоне ее природных иссиня-черных, поблекшие зеленые глаза с коричневыми вкраплениями, исхудавшее тело, отсутствующее выражение лица... Но несмотря на все это, она показалась женщине прекрасной. Пожалуй, именно поэтому красноволосая нарушила запрет и рассказала Арии о том, как вылечить малышку. Не сразу, конечно. Они провели долгие месяцы в беседке, разговаривая о разных теориях возникновения мира, о понятиях добра и зла, дружбы и любви, прежде чем желание помочь восхитительной собеседнице одержало победу над чувством долга своему роду. Однако, ничто не дается просто так. Ария думает что проиграла, но все куда хуже. Ведь проиграла красноволосая женщина из племени Сигор. Проиграла еще тогда, когда впервые встретила ее. - Твоя очередь рассказывать о себе. И вновь женщина смеется. Вот только теперь она вскидывает голову и убирает очки с цветными линзами, чтобы показать Арии свои голубые глаза. - Все что я могу сказать, - улыбается красноволосая, чувствуя как наворачиваются слезы - У всех нас голубые глаза. Девушка вздрагивает. Теперь все встало на свои места. - У нас с тобой впереди тринадцать тысяч лет. Думаю, этого достаточно, чтобы рассказать тебе абсолютно все.