Eyes Like Prospit

Временами он напоминает тебе Крестовую Двойку - этими огромными глазами и болезненным взглядом и тем, как вдруг начинает плакать без какой-либо видимой причины (не то чтобы ты уделял много внимания его болтовне). А иногда он видит что-то на мониторе своего маленького устройства и начинает орать, приправляя речь количеством ругательств, почти достойным твоего лексикона, и при этом методично ударяя башкой о ближайшую плоскую поверхность. В такие моменты он напоминает тебе тебя самого. Тебе это не нравится. Ты себе не нравишься. Так что предпочитаешь видеть его в промежуточном состоянии, когда он не мечет дерьмо на дистанцию радиусом в километр и не хнычет, моргая широко раскрытыми зенками. Так с ним легче иметь дело. Но потом ты пришёл и пырнул его, потому что как вообще можно было так тупо лажать, и он краснеет и его слёзы краснеют и он весь истекает красным и пытается спрятать всё это, закрыть руками, и в конце-концов ты ненавидишь его за ту грёбаную кучу времени, которую потратил на жалкий рогатый кусок мяса, а он просто. Плачет ещё и ещё. И ты вдруг чувствуешь лёгкий укол вины и неохотно предлагаешь ему поднятую руку, и в этот момент ненавидишь его больше, чем в самом злобном своём настроении. Чёртов безмозглый ребёнок. Красный-красный-красный, куда ни глянь. Да, твоя кровь того же цвета, но это никогда не имело большого значения. На самом деле, не считая крови, в твоей жизни было не так много красного. Всё больше чёрного, белого и пурпурного. А ещё выше, гораздо выше - белый, синий, чёрный и слишком яркое сияние Проспита, преследующее тебя сквозь Вселенную, выжигающее сетчатку. Красное-красное-красное. Если бы чёртов ребёнок не был так необходим тебе, ты оставил бы его в луже крови ещё вечность назад. И тогда ничего в нём не осталось бы серым. Только чёрный и красный, абсолютный контраст. Но вместо этого ты смотришь, как он прижимает ладонь к рёбрам и как красный течёт, пачкая его пальцы, и как он поднимает на тебя глаза, в которых мерцает Проспит, глаза, пронизывающие Стартосферу, и вся твоя необъятная смутная ярость вдруг сжимается во что-то неидентифицируемое, и ты хватаешь его за волосы и притягиваешь к своей груди и... замираешь. Ты не уверен, что делать дальше. Ты не уверен даже в своих нынешних действиях. Тупой, тупой грёбаный кусок дерьморебёнка и этот. Этот херов цвет. Обычно твоё сердце бьётся в ритме тяжёлого чугунного маятника; почему теперь оно колотится, почему качает по венам красную-красную кровь и заставляет вялые конечности ходить ходуном в нервной дрожи? Мелкий замирает в твоих объятьях. Только что он хныкал, хлюпая носом, и вот. Притих. Ты - тупой неудачник. Безмозглое бесполезное ничтожество. Конечно, ты абсолютно ничего не стоишь. Как и все остальные. Почему он не понимает этого? Твоя рубашка впитывает его кровь, пока он прижимается к тебе; приобретает более тёмный оттенок чёрного с красноватым отливом, и ты отстраняешь его, чтобы рассмотреть, роняя вязкие капли на свой сияюще-чёрный панцирь, чувствуя, как оно собирается между пластинами. Ты не можешь заставить себя огрызнуться; ты не можешь заставить себя разозлиться на него. Ты не можешь его ненавидеть. Ты снова сжимаешь его хилую тушку и прислушиваешься к тому, как он всхлипывает, когда кровь сочится из его мягкой, ничуть не панцировидной кожи. Безоружный. Беззащитный. Слабый. Но он снова смотрит на тебя глазами, полными золота мёртвого небесного города, и ты можешь сломать его, но знаешь, отчётливо понимаешь в этот момент, в эту секунду, что не позволишь сделать это кому-либо ещё. Бесполезный тупой комок отбросов. Да, ты потерял свой дом и всех, кого любил, какая ёбаная трагедия. Ты просрал всё, что имел, и что с того? Ни у кого из нас ничего не осталось.