Июнь

Мы не виделись пять лет. Крохотное кафе в крохотном Эспоо. Здесь душно – кондиционер бесполезен в такую жаркую погоду , а уж если смотреть на рекордную посещаемость всех местных заведений, то вопросы о чистоте и температуре воздуха, сразу отпадают. Все вокруг свихнулись с этим фестивалем, а больше всех досталось бедняге Аки, который ежечасно трясётся - родной город, родная публика, и вроде бы всё по определению должно пойти хорошо, но этот, обычно весельчак и балагур, трясётся, как школьник. Иногда мне кажется, что несмотря на долгие годы совместной работы, я совсем не знаю ребят… Стены зелёные, с ярко-жёлтыми разводами, на потолке белоснежные лампы и странные окна-иллюминаторы. Бармен обречённо вздыхает, когда над моей головой звенит колокольчик, но лишь увидев лицо гостя, грусть паренька сменяется широкой улыбкой. Теперь моё время вздохнуть. - У меня заказано, - машу рукой вглубь (насколько это возможно в столь маленьком заведении) зала и снимаю очки. Зал, на удивление, почти пуст. Тот что-то бормочет в ответ, а я уже вижу копну светлых волос. На цыпочках подкрадываюсь сзади и тихонько выдыхаю: «Бу!». Тут же по горячим стенам разливается смех, сродни прохладному весеннему ветерку. Я смеюсь в ответ и присаживаюсь напротив, совершенно не слушая то, как меня отчитывают за безрассудство. Она совсем не изменилась, может несколько новых морщинок на улыбающемся лице, да и те не труды времени, а обстоятельств. Хочется узнать, как она справилась со скандальным уходом из группы, как она вообще держалась всё то время, но не буду – такие вопросы не принесут радости. - Что с твоими волосами? – Голубые, сияющие глаза Анетт широко распахнуты. Когда мы в последний раз виделись, нечто на моей голове больше склонялось к мрачному вороньему гнезду, а сейчас это просто гнездо. Давно не посещавшее колориста гнездо. - Кажется, я изменился, - пожимаю плечами и продолжаю разглядывать шведку. Она по-прежнему одевается так, как хочет, невзирая на возраст или стиль, на то, что уже трижды мать и миллионно обсуждаема ненавистниками на форумах. Она осталось самой собой в этих юношеских кофточках и джинсах. Она не борется с возрастом – она призывает его остановиться и веселиться вместе с ней. - Как и твоя музыка. Она спокойнее, сдержаннее, знаешь… Неугомонный Лаури решил спуститься на Землю? - Анетт снова улыбается, а я задумываюсь, перестаёт ли она это делать хоть на минуту. - Скорее, мир начал понимать меня, а я его. У нас сложилась некая гармония, знаешь, со всеми этими современными течениями, модой, с самим временем. Возможно, я несу бред, но Анетт понимающе кивает и делает глоток из кружки с названием заведения. Горячий напиток в такую жару – кому-то странно, а эта женщина привыкла собирать вокруг себя всё тепло. Мы начинаем говорить быстрее, активнее, делясь друг с другом последними событиями. Я рассказываю о своём сольном проекте, о том, как хочу поменять музыку группы, о размолвках с продюсером и разбитой Юлиусом вазой. Анетт безо всякой неприязни красочно описывает радостные моменты с Nightwish, восторженно рассказывает о первых словах малыша Мио, а на мой вопрос о возможном пополнении семейства девочкой только загадочно улыбается. Проходит час, второй, жара спадает, и воздух становится чище толи от открытой форточки, толи от занимательной непринуждённой беседы. Я вспоминаю, каким хорошим другом оказалась Анетт на время записи нашей песни. Как она собирала мою мрачность в кучу и поджигала своим солнечным настроением. Всё этого сгорало, а дым обращался в ветер, что пускали в лицо на съёмках. Всегда находила нужно слово, применяя свою мудрость, скрытую оболочкой вечно юной девчонки. После нашего знакомства, я не встречал человека добрее и солнечнее, чем Анетт. Холодное шведское солнце переродилось в ней странным, воскрешающим светом, определение которому я не способен дать. Всё это время, вокруг нас крутился тот паренёк и только после того, как он несмело протянул потрепанный блокнот для заказов и ручку, я заметил логотип The Rasmus на его футболке. Приятные мелочи, сопровождающие популярность. Анетт немедленно сгруппировала нас и сделала фото на заранее взятый у бармена телефон. Несмотря ни на что, она любила фанатов. Горечь, обиды, унижения – Анетт не копила их в себе – не велика радость. Когда парень получил автограф и фото с Анетт, зазвонил её телефон. Будничная, весёлая улыбка сменилась нежной, а дальнейший разговор с собеседником на том конце протекал по-шведски. Я догадался, что это Йоханн – с недавнего времени муж Анетт, и наша встреча подходит к концу. - Провожу тебя до отеля. Анетт и не возражала. Я расплатился за её кофе и десерт, вопреки активным протестам самой шведки, и мы двинулись по остывшим улочкам. - Я ужасно боюсь первого выступления, Лаури, – и я верил, ведь Анетт не умеет лгать и притворяться. Она возрождается в другую артистку и боится провала за пределами известнейшей группы. - Понимаю, - банальный до жути ответ, но я действительно понимал её. Но в моей ситуации был запасной вариант, а ей отступать некуда. Солнце опускалось всё ниже за горизонт, угасало в поменявшемся настроении Анетт, в песнях, что напевала группа подростков в тени аллеи. Всё засыпало, менялось, открывалось с новой неизведанной стороны и готовилось к новому дню, а я чувствовал, что могу сделать что-то светлое. - Нэттан? – Я остановил женщину, сомневаясь в успехе своей идеи. – Может быть споём? Нет, не сейчас, на фестивале… Думаю, поклонники будут в восторге. Я действительно так считал. Неоднократно читал восхищённые отзывы о нашем дуэте, да и сама песня может стать глотком свежего воздуха в эти приторно-душные дни. Кто не любит сюрпризы, в конце концов? А тем временем лицо Анетт вновь стало светлым апрельским утром, и, как мне кажется, волнение перед предстоящим выступлением, начинало отпускать её. Октябрь и Апрель объединит Июнь, который вроде как открывает дверь в чудесное лето, но начисто перекрывает кислород. - Ты – мой спаситель, Лаури, - Анетт тихо смеётся и обнимает меня, - это будет великолепно! Мы доходим до отеля и прощаемся, обменявшись телефонными номерами. Несколько дней для репетиций в запасе имеются, но почему-то я уверен, что и без них мы сможем окунуть толпу с ту чёрно-белую сказку контрастов. Обмениваемся дружескими поцелуями в щёку и расходимся. Мы не виделись пять лет, но один июньский вечер дал мне понять, что такого затяжного перерыва больше не будет. Хороший друг – редкость, а хороший друг-женщина – феномен. Скулы болели от частой улыбки, которой я не мог не отвечать на сияющее лицо Анетт. Скажу ей «спасибо» при следующей встрече за её сияние и не менее сияющий альбом, а сейчас нужно вернуться в отель и обрадовать ребят – у нас обновление в сет-листе. Может Аки хоть на пару часов отвлечётся от битья по всему, что не шевелится?