Такие разные герои

      Атака «Цербера» на Цитадель оказалась для всех полнейшей неожиданностью, послужив команде «Нормандии» поводом для отборнейших трёхэтажных ругательств, коих не постыдилась бы и толпа пьяных кроганов.       Сбросив Кадьяк со штурмовой группой и капитаном на борту как можно ближе к аварийным докам, Джокер заложил вираж, заставив «Нормандию» зависнуть на безопасном от зоны стыковки расстоянии. Стрельба пеших церберовцев не могла повредить ей, а её огневая поддержка, к сожалению, была сейчас абсолютно бесполезна, исключая, разве что, тот случай, если бы Джефф вознамерился разнести по кусочкам всю Цитадель.       А поэтому пилот лишь ждал, вслушиваясь в радиопереговоры команды и стараясь по мере возможностей координировать их действия.       Вместе с Шепард отправились Гаррус и Джеймс Вега, и за профессионализм этих ребят во главе с капитаном можно было абсолютно не переживать, однако Джокер всё же ощутимо нервничал.       Ведь где-то там сейчас был и оставшийся в недрах больницы Гуэрта майор Аленко, связаться с которым из-за блокированной «Цербером» связи не представлялось возможным.       Оставалось только надеяться, что он не бросится сломя голову искать приключений на свою только что слезшую с больничной койки задницу, хоть и надежды эти, скорее всего, были абсолютно тщетны.       После часа отчаянных перестрелок и озаряющих округу взрывов и пожаров, Цитадель наконец-таки затихла. Ещё где-то через пару часов штурмовая группа наконец-таки вернулась: вусмерть измотанной, покрытой гарью и заляпанной своей и чужой кровью всех цветов, недобро зыркая во все стороны и раздражённо отмахиваясь от расспросов Джокера о подробностях операции.       До сих пор не было на месте и обычно безотказной в информационном плане СУЗИ, которую капитан ещё перед началом миссии услала куда-то с важным поручением и настрого приказала Джокеру не отвлекать её всякой ерундой. А поэтому, хоть Джокера и снедало любопытство о произошедшем, он решил пока что не доставать экипаж и просто ожидал дальнейших распоряжений, барабаня пальцами по подлокотникам кресла.       Капитан поднялась к нему на мостик уже совсем поздно, когда по двадцатичасовому цитадельскому времени был уже глубокий вечер, плавно переходящий в ночь.       – Ну, как там наш бравый майор? – со смешком бросил ей пилот не оборачиваясь – от скуки он запустил внеочередную проверку систем, и отвлечься от неё сейчас означало пустить псу под хвост работу всего последнего часа. – Надеюсь, одумался, послал к чертям Совет и пост СПЕКТРа и, поджав хвост, слёзно попросился обратно на «Нормандию»? Или новая звёздочка ему ещё больше в заднице жать стала?       Шепард ответила не сразу, как будто бы этот простой вопрос застал её врасплох. По-прежнему не оборачиваясь и продолжая танцевать пальцами по панели управления, Джефф почувствовал, как её рука тяжело опустилась на спинку его кресла.       – Я убила его.       – Очень смешно. Хотя, я бы ему тоже навалял, чтоб нос не задирал, а то все последние полгода ходит, словно лом проглотил, да изображает из себя пуп земли, – хмыкнул Джокер, не отвлекаясь от приборов и не обратив внимания на то, что голос командора прозвучал как-то глухо.       Никакой реакции на его шутку, впрочем, тоже не последовало. В общем-то, Шепард никогда особо не разделяла его тягу к излишнему зубоскальству, но обычно она выражала это хотя бы скептическим фырканьем или, на худой конец, мученическим вздохом.       Сейчас же за спиной пилота стояла гробовая тишина. И внезапное осознание того, что командор вовсе не шутила и что сам Джокер не ослышался, заставило холодную каплю пота тут же пробежать между лопатками, и пилот, мигом позабыв про панель управления, тут же круто развернул своё кресло на сто восемьдесят градусов, неверяще уставившись на капитана.       – Я убила его, Джефф, – повторила командор, хотя он и не переспросил. – Он не слушал меня. Поверил в бредни предателя Удины, что я заодно с «Цербером». Поверил ему, а не мне… Пытался защищать его, хотел позволить ему разблокировать двери лифта, где нас уже поджидала дюжина церберовцев, готовых уничтожить Совет. И я выстрелила. Просто чтобы первым не выстрелил он.       Джокер во все глаза смотрел на Шепард, замершую менее чем в полуметре от него со скрещенными на груди руками, будто изваяние, и единственный рвущийся с языка вопрос – «неужели у тебя не было другого выбора?!» – так и застрял у него в горле колючим комом. Потому что по её застывшим стальным глазам, по металлическому призвуку её голоса, по нервно вздрагивающим уголкам её губ он и сам понял – не было.       – Я не оправдываюсь. Просто подумала, что ты захочешь это знать. Вы были друзьями, – губы командора сжались в тонкую линию, но это всё равно не удержало её от тяжкого, полного горечи вздоха. – Чёртова война, Джефф. Что же она с нами делает…       – Напомни мне никогда с тобой не ссориться, а то мало ли что… – неловко пошутил пилот, пытаясь проглотить вставший в горле ком горечи, так и не ставший для него привычным за всю эту проклятую войну, где в списке «потери» уже давно маячила цифра с хвостом из множества нулей.       На лице же Шепард при его словах и вовсе на секунду мелькнуло выражение беспредельного ужаса, но капитан быстро справилась с собой, вновь являя миру привычную всему её окружению маску «железной леди».       Однако, Джокер всё равно успел заметить эту вспышку, и внезапно ему стало невыносимо стыдно. Не за свои слова, нет. А за то, что сейчас даже перед ним – одним из тех немногих, кто был с ней с самого начала, она вынуждена скрывать своё собственное горе, свою скорбь за непробиваемой личиной бесчувственного солдата-киборга. За то, что, служа для многих надеждой и утешением, ей не у кого искать утешения самой. И за то, что посреди всего этого хаоса, посреди массы людей, ожидающих от неё правильного решения и готовых растерзать её за любую ошибку, и даже среди тех, кого она считает своими друзьями – она совсем одна.       – Курс на Вуаль Персея, Джокер, – бесцветно произнесла она после непродолжительного молчания, явно собираясь уходить. – Я буду у себя. Свяжись со мной, если будут какие-то проблемы. И, Джефф… повесь эту чёртову мемориальную табличку за меня. Пожалуйста.       Какая-то часть сознания Джокера сработала гораздо быстрее, чем это успело дойти до осмысленного понимания мозгом, потому что в следующее мгновение он, не вставая с кресла, на мгновение резко подался вперёд, удержав уже готовую развернуться и уйти Шепард за руку и легонько потянув на себя.       – Капитан… Джейн… – на самом деле, Джефф понятия не имел, что можно сказать ей сейчас, но прекрасно знал лишь одно – он просто не имеет права отпустить её в таком состоянии. Иначе это было бы сродни настоящему предательству. – Послушай… Ты не должна справляться со всем этим дерьмом в одиночку. Будь ты хоть тысячу раз железобетонный командор и непробиваемый сраный космопех. Не должна.       Она вздрогнула, и в какой-то момент Джокеру даже показалось, что сейчас она отдёрнет руку и отшатнётся, но неожиданно она будто бы вся сникла, ссутулившись и как будто бы даже разом становясь меньше в росте. Джефф ещё раз настойчиво потянул её на себя, и на этот раз она сразу же сдалась, подаваясь вперёд до тех пор, пока бессильно не уткнулась лбом ему в грудь, позволив осторожно обнять себя за плечи.       – Нас всё меньше, Джокер, – тихо и устало выдохнула она. – И это ведь только начало.       – Но ведь это не значит, что мы не надерём задницы всем этим уродам, – ободряюще усмехнулся он, тихонько поглаживая капитана по спине. – По крайней мере, Кайдан бы точно этого хотел.       Кажется, это стало для неё последней каплей, вдребезги разбивая маску её прежнего бесстрастия, потому что в то же мгновение плечи её вдруг судорожно вздрогнули.       И ещё раз.       И снова, в отчаянной попытке сдержать рвущиеся наружу беззвучные рыдания.       Джефф никогда ещё не видел её такой.       Он обнял Шепард покрепче, притягивая её к себе, да так и не смог понять, каким образом она, свернувшись калачиком, будто кошка, неожиданно полностью уместилась у него на коленях, беззвучно всхлипнув куда-то ему в шею.       Конечно же, держать её было чертовски тяжело, рёбра угрожающе скрипнули, а кости и мышцы тут же отреагировали на сей возмутительный факт пока ещё далёкой, но неумолимо приближающейся пульсацией тупой боли, несмотря на принятые совсем недавно лекарства. Но это было сущей мелочью, ведь сейчас Джефф не отпустил бы её ни за что на свете. Не отпустил бы даже если, чёрт возьми, сотня Жнецов выстроилась бы сейчас перед ним в шеренгу и принялась плясать пасодобль.       Ведь гораздо важнее сейчас было ласково, словно маленького ребёнка, гладить её по волосам, по плечам и спине, прижимая к себе и с удивлением замечая, что без привычной брони N7 у неё совсем неширокие и даже хрупкие плечи. Что её ладони, судорожно стиснувшиеся на его плечах, узкие и с длинными худыми пальцами – в мирной жизни, возможно, она могла бы запросто стать виртуозом игры на каком-нибудь музыкальном инструменте. И что, если бы не его болезнь, командор наверняка показалась бы ему совсем лёгонькой.       И почему же он не замечал этого раньше?.. Не замечал, что «железный командор» – на самом деле просто смертельно уставшая женщина, которой бывает также больно и страшно, как и остальным?.. Которой за устремлёнными на неё в ожидании взглядами, за вытягивающимися перед ней в струнку солдатами, за сотнями приказов, за бесконечным «так точно, капитан!» – чертовски не хватает простого человеческого тепла, не хватает плеча, на которое можно опереться и просто на минуту выдохнуть, побыть собой…       И почему-то в этот момент Джокер вовсе не думал, что от такого груза его собственное плечо может запросто сломаться – как в прямом, так и в переносном смысле. Он думал лишь о том, что был с ней с самого начала. А значит – будет и до конца.       И если потребуется – будет хоть каждый день вот так баюкать её на своих руках, наплевав на натужно скрипящие кости и на то, что воротник его рубашки стал совсем мокрым от её страшных беззвучных слёз.       И он не говорил ей, что она сильная, что она непременно справится – это ей и так твердили все вокруг, изображая участие, делая вид, что могут понять, сколь тяжёлую ношу взвалила она на свои хрупкие плечи.       Это она знала и без них.       Вместо этого он лишь продолжал успокаивающе гладить её по спине, дышать в её взъерошенные, пахнущие дымом и кровью волосы, и тихонько шептать, еле ощутимо касаясь губами её виска:       – Я с тобой, Джейн, всё хорошо. Я с тобой.       Потому что даже самому сильному герою, на чьих плечах лежит ответственность за спасение мира, порой тоже нужен свой герой.