Заветное желание

      Громкая трель севшей на окно зарянки разбудила Сагору. Девушка лениво приоткрыла глаза. Сладкая дрема никак не желала выпускать из своих нежных объятий, но воспоминания о вчерашнем вечере захлестнули волной, и, мгновенно сбросив остатки сна, Сагора резко подскочила, садясь на кровати.       Вчера она поцеловала Ма.       Неосознанно коснулась пальцами губ. Не было ни страха, ни боли. А его слова… Не прислышались ли они в стуке собственного сердца? Его руки… Сагора никогда не верила, что руки мужчины могут быть теплыми и ласковыми. Никогда? Плечи поникли. Мысли вновь унеслись в ночную темноту двора восемь лет назад. Почему? Чем она это заслужила? По коже прошли мурашки. Сквозь прошедшие годы, снова ощутила прикосновение холодных рук. Боль скользнула в затуманенном взгляде.       Вздрогнула и тряхнула головой, отгоняя, вновь пробудившийся страх. Нет, она ведь твердо решила больше не вспоминать об этом. Коснувшись пальцами ног пола, потянулась и взяла со стола расческу; в задумчивости Сагора провела мягкой щеткой по спутавшимся и чуть волнистым из-за вчерашнего дождя волосам. С каждым движением взъерошенные пряди распутывались и становились гладкими. Если бы только можно было так же сделать с воспоминаниями.       Снизу раздались приглушенные звуки шагов Ма. Вот зашумела вода, Аро что-то снова уронил, тихий смех юноши. Нужно спуститься. Сагора посмотрела на дверь. Волшебник, путешествующий сквозь века с котенком-хранителем времени. Это с первого взгляда кажется бредом. Но только с первого. В нашей жизни правда порой выглядит, как самая безумная выдумка. Девушка спустилась вниз и на мгновение замерла около двери на кухню, собираясь с силами. Вдох. Выдох.       – Доброе утро, Ма.       – Здравствуй! – светлая улыбка озарила лицо. Что-то изменилось в его взгляде: новое чувство лучилось в нем, осанка стала прямее, весь облик Ма выражал свободу, словно сковывающие цепи спали. Наверное, так и есть. Ма без умолку весело рассказывал то об одном, то о другом, ни на чем особо не сосредотачиваясь. Сагора зачарованно глянула на него:       – А… Ма, ты, как и Аро, дух?       Юноша замер, формулируя в уме, ответ.       – Не совсем. Я могу становиться совершено осязаем. Я дышу, если порезать палец, у меня пойдет кровь. Я умею чувствовать и испытывать эмоции. Но я не человек. Для меня не существует смерти. И… только недавно я осознал, что и жизни у меня нет. Исполняя желания детей…       – А чего желаешь ты сам? – тихо спросила Сагора.       – Я хочу быть с тобой! – лучезарно улыбнулся Ма, все же заметив, как вздрогнула и вся сжалась при этих словах девушка. – Правда, ни звездной мантии, ни волшебных артефактов у меня нет.       – Зато есть сердце. Желания исполняют наши сердца… Это все так удивительно.       – Ты веришь в чудеса, Сагора?       – Я не думала об этом. Пожалуй, они существуют независимо от моего мнения.       – Никогда не забывай, Сагора: все, что можно представить, можно и осуществить, – ладонь легла поверх руки девушки. – Прости, – Ма случайно толкнул стол, когда садился.       – Ничего страшного.       Остальное время Сагора увлеченно слушала рассказы юноши об историях, в которых он побывал или о которых просто слышал. Помыв посуду, Сагора неспешно пошла в пекарню.       Ма. Он часто извиняется, даже за какую-то глупость или мелочь. Для него, наверное, это очень важно. Ма не похож на человека, который что-то делает просто из вежливости. Он знает цену словам. А ведь она даже не извинилась перед ним за свой побег. Ма ни разу об этом не упомянул. Злится он или нет? В душе уверенность, что он давно простил... Но что такое прощение?       Анро часто говорил, что людей, причинивших тебе зло, нужно прощать. А простить, значит признать, что тебе сделали больно, но ты не будешь думать об этом, не будешь копаться в прошлом. Ты отпустишь. Но сказать это просто, а сделать порой крайне трудно или даже невозможно. Потому что прежде чем прощать кого-то, нужно научиться прощать себя, а для этого, признать свои ошибки, на что мало кто готов. Куда проще обвинять окружающих, а посмотреть на свою глупость, значит перестать действовать привычно.       Прощение – это труд. Тяжелый труд над собой. И сначала становится страшно, что ничего не получится. Но если не останавливаться, если продолжить работать, можно освободиться. Да. Прощение – это своего рода свобода. Обида давит, поглощает все мысли, заставляет нервничать и быть в постоянном напряжении. Говорят, если не поддерживать огонь любви, то он погаснет. Но в наших душах горит множество огней. И если пламя любви согревает, то жар обиды проедает насквозь сознание и душу. Чтобы стать свободным, прощать нужно искренне, всей душой и никогда больше не возвращаться к этой обиде, а если не можешь простить, скажи об этом прямо. Сагора подняла взгляд в чистое небо, понимая, что сейчас она простить не способна…       – Здравствуй, Наджара.       – Привет! – женщина убрала тряпку, которой протирала витрину, и картинно надула губы. – Представляешь, сегодня только один человек заходил. Теряет моя пекарня клиентов.       – Все твои клиенты уехали отдыхать, – примирительно улыбнулась Сагора.       – А может и нам куда-нибудь махнуть? Почему это у всех отдых, а мы в душном помещении? Съездим на озеро! И Ма пригласи, – Наджара подмигнула. В этот момент в пекарню зашла компания, и женщина недовольно пробурчала, так, что ее услышала только Сагора. – Ну вот. Только я настроилась на отдых.       – Тебе нужна помощь?       – Прибери в саду. Я там шезлонги поставила: насладимся солнечными лучами!       Сагора улыбнулась и вышла в сад. Легкая прохлада тени, отбрасываемой домом и старым вязом, погружает в состояние полной расслабленности. Полуприкрыв глаза, Сагора медленным шагом прошлась по двору. Поправив таблички с названиями растений и убрав несколько сухих листьев, опустилась на один из шезлонгов. Солнце едва выглянуло из-за крыши дома, роняя солнечные лучи на лицо. Веки незаметно опустились, шелест листьев и тепло погрузили в сладкую дрему. Время растворилось в тихом пении птиц, и, открыв глаза, Сагора не сразу поняла, мгновение прошло или несколько часов.       Приподнявшись, девушка удивленно огляделась: двор пекарни исчез, а она находилась посреди громадного зала, стеклянные стены которого таяли во тьме где-то под потолком, стирая границы помещения. Порыв, неизвестно откуда взявшегося, ветра, заставил зажмуриться, а когда она вновь открыла глаза, пол устилало бесчисленное множество черных лепестков. Посмотрела вперед: в нескольких метрах от нее стояла незнакомая девушка. Черные, точно лепестки, волосы окутывали ее тело; пышное серое с белым платье, как и корона, украшено черными розами. Глаза необычного бардового цвета, а улыбка величественная и понимающая. Хрусталем, отдаваясь от стен, прозвучал ее мягкий голос:       – Все будет хорошо, Сагора. Главное, верь своему сердцу.       От раскатившегося по залу грохота тонкая поверхность покрылась трещинами, и в следующее мгновение стены рухнули, оставляя Сагору в темноте. Тяжело дыша, она подскочила и тут же зажмурилась от яркого солнца.       – Прости, – Наджара расположилась на соседнем шезлонге. – Случайно задела лейку и она упала. Ты так блаженно спала. Пригрело солнышко, я гляжу.       – Больше никто не приходил?       – Нет, – Наджара довольно растянулась на шезлонге. – Сейчас все на мороженое переключились.       – Расширь производство, – засмеялась Сагора, все еще немного погруженная в мысли о привидевшемся сне. – Будет и пекарня и ларек с мороженым.       – Заговорила бы ты по-другому, знай, какое я мороженое готовлю.       – Уже пробовала?       – Да, – насмешливо хмыкнула женщина, пытаясь утроиться на обтянутом яркой тканью шезлонге. – Теперь Сиро к этому продукту, независимо от того кем он приготовлен, даже близко не подходит. Но ничего: он компенсирует это моими пирожными. Говорят, на природе самый лучший сон. Тебе что-нибудь снилось?       – Снилось, – на мгновение Сагора замолчала. – Девушка. Я не знаю, кто это, мы раньше точно не встречались.       – Ах да, насчет девушки. Я ведь обещала тебе показать портрет Аюкары, – Наджара поднялась с шезлонга и скрылась в доме. Сагора поправила растрепавшиеся волосы, думая о словах незнакомки, пока не вернулась Наджара.       – Вот. Аюкара означает «черная роза», – сказала женщина, протягивая карточку с изображением богини, чернота волос которой могла бы сравниться с самой темной ночью. Витую корону украшали три крупные розы. Сагора завороженно вглядывалась в уже знакомые черты. Бардовые глаза девушки на портрете играли живым светом, погружая в свой сказочный мир. В голове снова прозвучал хрустальный голос…       Верь своему сердцу.       – Впечатлила тебя наша богиня, Сагора?       – Я видела ее во сне, – ошарашенно моргнула.       – Привлекла ты наших богов, – засмеялась женщина. Со стороны калитки раздался голос, и Наджара обернулась. – Соседка пришла. Я обещала ей фильм дать.       – Я тогда домой пойду, – протянула карточку.       – Оставь портрет себе. Думаю, ты ее еще увидишь.       – Спасибо, – Сагора улыбнулась и убрала подарок в сумку; поздоровавшись с соседкой Наджары, она прогулочным шагом двинулась в сторону дома… Дом. Впервые она подумала об этом месте не как о доме Ма, но и как о своем доме.       – Сагора! – остановилась и обернулась. Со стороны парка, махая ей рукой, спешил Сиро. Дождавшись зеленого сигнала светофора, мальчик перебежал дорогу и подошел к Сагоре, попытано пытаясь отдышаться после короткой пробежки. – Привет.       – Здравствуй, – удивленно вскинула брови. – Ты что так спешил?       – Я извиниться хотел.       – Извиниться? – еще больше оторопела девушка. – За что?       – Я обиделся на тебя. За рассказ о клевере.       – Сиро! Сколько времени назад это было! И ты все эти недели злился на меня?       – Ну, – замялся, – не на тебя, на саму историю. Просто я…       – Ты молодец, Сиро, – мальчик обескураженно посмотрел на нее, улыбка ласковая и теплая тронула губы девушки. – Что не смолчал, а нашел силы сказать. Я не держу на тебя зла. Но и ты не злись на меня. Я ведь не знала, что мои слова могут ранить. И не кори себя за свою обиду. Никто не виноват. Мы просто не правильно оценили ситуацию. Ты ведь понимаешь, почему родители уехали без тебя?       – Здесь хорошая школа. Так они объяснили. А еще я занимаюсь футболом.       – И город тебе родной, – кивнула Сагора. – Здесь очень хорошо: спокойно и уютно. Твои родители заботились о тебе, Сиро.       – Я понимаю! Но я мог привыкнуть и к другому городу. Может, они просто хотели избавиться от меня. И в последнее время они совсем не пишут и не звонят.       – Не делай преждевременных выводов, – ласково сказала Сагора, остановившись и положив руки ему на плечи. – Наверняка, есть причины для их молчания. Посмотри на меня: документы, телефон, деньги украли, и я никак не могла связаться со своей семьей. Я не говорю, что с ними что-то случилось, но подожди немного. Главное, верь в свое желание, и однажды оно исполнится.       – Сиро! – незнакомый Сагоре мальчик махал им рукой с другой стороны дороги.       – Это мой одноклассник. Мне пора на тренировку, иначе тренер устроит нам выволочку, – пояснил Сиро и шагнул в сторону пешеходного перехода, но замер, мгновение что-то обдумав, прошептал: – Спасибо, Сагора.       Девушка только улыбнулась: ее слов Сиро все равно бы не услышал, ведь он тут же сорвался с места и убежал. Проводив ребят взглядом, Сагора развернулась и направилась домой. Нежная музыка сладкого аромата встретила ее. Удивительно, как много цветов растет здесь. Земли совсем невидно под пестрым покрывалом. Недаром это место так и называют: бескрайняя поляна цветов.       Сагора осторожно опустилась на землю и окунулась в бархат этого красочного моря. Несколько птиц выпорхнули из зелени и опустились на ближайшее персиковое дерево, словно пухом окутанное перламутровыми цветами; поляну тут же наполнили их переливистые трели. Птицы. Интересно, о чем они думают? Что чувствуют? Для них, наверное, это так просто… создать семью. Они на всю жизнь остаются с одним партнером, никогда не задумываясь, правильный ли выбор сделали.       А выбор правильный. Потому что птицы не загружены множеством стереотипов, правил, ограничений, которыми сковывают себя люди. Птицы слушают свое сердце, и когда наступает момент выбора, они не терзаются сомнениями, а полностью доверяются чувствам. Сагора вздрогнула и открыла глаза, смотря в чистое голубое небо. Именно об этом говорила Аюкара: довериться своему сердцу, довериться своим чувствам, перестать бояться самой себя и погрузиться в это теплое море. Не считать собственные действия ошибкой. В поле зрения появился Ма. Он опустился на траву и склонился над девушкой, удивленно глядя на нее:       – Сагора, все в порядке?       – Прости, что убежала тогда. В парке.       Юноша ничего не ответил, откинувшись на траву рядом и положив руки под голову, а Сагора приподнялась на локте, растерянно вглядываясь в мягкие черты лица Ма, его прикрытые глаза, чуть нахмуренные брови, несколько светлых прядей волос, упавших на лоб. Наконец юноша пошевелился и сказал:       – Я не обижаюсь на тебя за это. Для такого поступка были причины, я знаю.       – Ма… – Сагора нервно сжала ткань платья в руках, не зная, как поступить. Нужно все рассказать. И, наверное, лучше сделать это сейчас. Но… Теплая ладонь легла поверх ее рук. Сагора вздрогнула и посмотрела на юношу.       Ее взгляд встретился с ласковым взглядом Ма.       – Когда ты найдешь в себе силы, ты расскажешь мне. Только тогда, Сагора.