Братство. Начало.

*** Я попал на попечение к мистеру Чену после того, как мои родители погибли в результате дорожной аварии. Мне тогда было всего четырнадцать, и я уже многое знал и умел на этом свете. Из всех родственников семьи в живых оставалась только моя двоюродная тётя, но отыскать её после трагедии социальным работникам так и не удалось. Поэтому недолго думая меня поместили в приют. Я не был особенно зол или обижен, поскольку уже понимал некоторые вещи из взрослого мира. Но, честно говоря, мне было немного страшно. Помню, как первый раз выбрался из машины, в которой меня привезли в это место с вещами, и увидел маленькое одноэтажное здание, не тронутое ремонтом. Сказать по правде, я ожидал увидеть помещение намного больше и внушительнее, но это оказалось не единственным, что удивило меня тогда. В самом приюте тоже было довольно пусто, нигде не возникало никаких других детей, ни воспитателей. Навстречу нам вышел немолодой хозяин, чьи убелённые сединой волосы были аккуратно зачёсаны назад, а взгляд излучал мудрость и спокойствие. Он встретил нас в просторном домашнем халате и тапочках на босу ногу, а рядом с ним, за его могучей широкоплечей спиной переминался с ноги на ногу другой мальчишка. Как потом выяснилось, это был родной сын мастера - Рафаэль. Закончив подписывать все необходимые бумаги, мой опекун с улыбкой оглядел меня с головы до ног, а затем пригласил внутрь, жестом указав на дверь со словами: - Ну что ж, Лео, проходи. Отныне это твой дом. Первое время мне было довольно сложно привыкнуть к новому месту жительства. По ночам я часто просыпался и кричал, мучимый кошмарами: мне снилось как машина моих родителей на полной скорости срывается с моста в реку. От внезапно возникавшего одиночества и бессилия хотелось плакать, но я отлично знал, что четырнадцатилетние мальчики не плачут, поэтому только до крови закусывал губу и подолгу сидел на постели, теребя пуговицу на пижаме. Мы делили одну комнату с сыном мастера, Рафом. По прошествии нескольких дней я уже был твёрдо уверен в том, что Раф неплохой парень. Немного грубоватый и неотёсанный, но это только с виду. Именно он помогал мне делать те домашние дела, в которых я почти не разбирался. Например, кормить кур и поросят мастера Чена, которых тот содержал на заднем дворе, занимаясь домашним хозяйством. Иногда возделывать его огород. А ещё он научил меня стрелять из рогатки. Раф обожал рогатки. Он вообще был довольно свободолюбивым и непослушным, часто скандалил с мастером и убегал из дома, а под вечер возвращался весь в ссадинах, синяках и с репьём на голове, обиженный, но не утративший своей гордости. Мастер лишь укоризненно качал головой, но, что удивительно, он никогда не ругал ни одного из нас, даже когда я по неловкости уронил его любимую китайскую вазу с полки, на которой протирал пыль, и та, ударившись об пол, вдребезги разбилась. Меня сковало ужасом от одной мысли о том, что сейчас будет. Ведь это не моя ваза, не моя собственность и даже не мой дом. Всё верно, я был чужим для этой семьи, и от этого мне вдруг стало нестерпимо больно, и я почувствовал холод одиночества, обволакивающий меня со всех сторон. Но когда встревоженный мастер Чен вошёл в комнату и увидел осколки разбитой вазы на полу, он лишь весело рассмеялся. - Хвала богам! Я уж было подумал, что это ты упал и сломал себе что-нибудь, а это всего лишь ваза... Я был поражен. Меня даже не наказали, хотя учитель попросил тут же помочь ему замести осколки, иначе кто-нибудь из нас с Рафом мог случайно на них наступить и пораниться. Я выполнил его поручение без промедления и с какой-то небывалой легкостью на душе. Наверное, именно в тот день я впервые почувствовал себя частью семьи. Ещё через пару месяцев мы с Рафом уже по полному праву считали друг друга братьями. Хотя он зачастую злился и ревновал, что мастер Чен относился ко мне более благосклонно и позволял делать гораздо больше, чем ему. Но мне трудно было объяснить, что всё это предпринималось исключительно во благо Рафа, который любой непредвиденной свободой мог запросто навредить себе сам. А спустя полгода к нам привезли Донни. Он носил не в меру большие очки, так как от рождения у него было слабое зрение, которое он ещё больше усугублял игрой на приставке и часами, проведёнными у монитора, пока его неблагополучная и вечно пьющая мать целые сутки проводила вне дома. В конце концов, жалобу на безответственную родительницу написали соседи, и таким образом Донни оказался здесь. Он был на редкость способным, умным и сообразительным малым. Придумал механизм поливки растений в огороде мастера и сам собрал его из сподручных средств. Донни выглядел немного аутичным ребёнком, но он был первым из нас, кто начал называть мастера Чена "отцом", когда даже Раф привык обращаться к тому не иначе как "учитель". Втроём нам было очень весело. Мы были одной сплочённой командой, которую Раф окрестил "бандитское трио". Мастер частенько посмеивался над нами, отдавая нам разные распоряжения, но я чувствовал, что в глубине души он был очень горд за нас. С Донни он проводил больше времени, часто играя с ним в какие-то непонятные для нас с Рафом настольные игры. Тот схватывал всё на лету и мог подолгу концентрировать своё внимание. Мастер Чен называл его прирождённым стратегом, но для Дона работа с техникой и инструментами вызывала куда больший интерес, чем возможность часами просиживать за игрой в го у камина. Поэтому очень скоро мастер Чен сдался и принялся учить Дона другим вещам. Например, складыванию оригами, починке старых сапог и сборке поломанного велосипеда. Донни был на седьмом небе от счастья, а мы с Рафом в это время могли спокойно заниматься своими делами, вроде коротких вылазок за пределы соседского огорода, где Раф частенько тырил малину, и изучения местных окрестностей. К тому времени я уже по праву считался старшим в семье и брал на себя любую ответственность. Лето пролетело как одно прекрасное мгновение, а за ним и сухой солнечный сентябрь, и пёстрый разноцветный октябрь, богатый на массу новых впечатлений и событий. А однажды холодным осенним вечером, в самом начале ноября, к нам привезли Майка. Это случилось довольно поздно, когда мы все уже легли спать, а отец заканчивал какие-то дела у себя в кабинете. Стук в дверь разбудил сначала меня, а затем Рафа. Разбуженный и невыспавшийся Раф всегда был не в меру зол и раздражителен. «Кого это там ещё черти несут?!» - буркнул он, потирая руками сонные глаза. Донни лежал рядом, натягивая одеяло к подбородку и, затихнув, пялился в потолок, внимательно прислушиваясь. Я выполз из-под покрывала, под которым мы все трое спали, и, стараясь не скрипеть половицами, осторожно подполз к двери, заглядывая в щель под ней. Видно было плохо, но Раф всё время тыкал меня в пятку одной из своих рогаток, в обнимку с которой спал всё это время, и громким шепотом интересовался: "Ну? Чего там?" Я присмотрелся получше. Разглядеть удалось только две мужские фигуры: одна из них принадлежала мастеру Чену, другую я не знал. Мужчина был в непромокаемом дождевике, с которого ручьём струилась вода, а прямо за ним стоял кто-то ещё в точно такой же одежде, но намного меньше ростом. - Новенького привезли, - сделал вывод я, вполголоса осведомив братьев. - Ух ты! Правда? - возликовал Раф, для которого очередное пополнение в семье означало ещё меньше обязанностей и ещё больше свободы. К тому же, он любил покомандовать теми, кто младше, ведь я сам очень редко ему подчинялся. Но очень скоро мы поняли, что появление Майка не сулит нам ничего хорошего. Когда мужчина ушёл, мастер Чен провёл мальчика прямо в нашу спальню, и мы все усиленно сделали вид, что спим. Майку оказалось всего десять лет, и он на четыре года был младше нас всех. Ту ночь он провёл в углу комнаты, сидя на полу и обхватив руками коленки, отказываясь раздеваться и практически не смыкая глаз до самого утра. Да, с появлением Майка наша жизнь сделалась гораздо сложнее. Он не разговаривал ни с одним из нас и целые сутки напролёт сидел у себя в углу, скрестив руки и ноги, и отказываясь от еды, которую ему предлагал мастер Чен или приносили мы тайком из кухни. Рафа всё это жутко бесило. Но ещё больше его бесил тот факт, что Майк огрызался на любые наши попытки завести с ним разговор, и каждый раз всё заканчивалось его репликой о том, что очень скоро должна прийти его мама и забрать его из этого жалкого места. "Жалкое место, говоришь? Да ты, сопляк, хоть бы уважение проявил к людям, которые тебя взяли на попечение, иначе кому б ты вообще сплющился?! Да ещё задарма!" Я предусмотрительно дёрнул брата за рукав пижамы, но какое там... Остановить вспылившего и возмущённого Рафа мог только, разве что, встречный поезд, идущий на полном ходу. "Да ты благодарен судьбе должен быть и пятки учителю целовать за то, что он тебя приютил! Ведь даже твоя драгоценная мамочка, которую ты так ждёшь, от тебя отказалась!" Майк вжался в стену и крепче вцепился пальцами в колени. Я снова одёрнул Рафа - на этот раз сильнее, чем прежде, но он не послушался, оттолкнув меня в приступе гнева локтем. "Да бросила она тебя, бросила! Пора бы уже повзрослеть и смотреть на мир как мужчина" И тут Майк не удержался и заплакал. Так громко и жалобно, что сам Раф, опешив, уже пожалел о сказанном. На крики и рыдания из кухни прибежал мастер Чен. Он окинул нас грозным взглядом и увёл Майка с собой. Спустя пару часов мы с Донни, покрывая на зиму цветники учителя тепличной пленкой, случайно услышали, как он жестко отчитывает Рафа в гостиной. В тот день ни Майка, ни Рафаэля мы больше не видели. Вечером он позвал меня к себе в кабинет. Помявшись возле стены, я готовил себя к худшему, ведь мне как старшему из братьев приходилось брать на себя ответственность за все их проступки. Увидев меня, мастер Чен негромко сказал: - Войди, Лео. Закрой дверь. Я подчинился, потому что когда отец разговаривал с нами в таком тоне, он всегда был прав. - Садись, - он указал мне на стул прямо перед собой. Я послушно сел, потупив взгляд. - Мне нужно сказать тебе кое-что, - начал он. - Видишь ли, Майк - не обычный сирота. Его мать жива, - на этих словах я изумлённо поднял голову, - но она находится в коме, - поспешил закончить мастер. - Врачи делают всё возможное для того, чтобы она пришла в себя, но никто не знает, что может случиться завтра. Я был потрясен услышанным. На мгновение мне представилось, как если бы моя мать выжила в той катастрофе и сейчас лежала в больнице, в критическом состоянии, со всякими дыхательными трубками, подведёнными ко рту. Меня передёрнуло. Если это такое жуткое зрелище для меня - каким ужасающим, должно быть, оно было для десятилетнего ребёнка. - Если с его матерью всё будет хорошо (за что я буду искренне молиться), то Майк не задержится у нас надолго, поэтому я очень прошу вас проявить к нему капельку терпения. Он хороший мальчик, просто до смерти напуган внезапно обрушившимся на него ударом. - Я понимаю, - ответил я, почтительно склонив голову. - В тебе я не сомневаюсь, Леонардо. Меня больше беспокоит Рафаэль. Его поведение слишком грубое и бестактное и совершенно недопустимое по отношению к ребёнку. Будь добр, разъясни ему это. - Непременно разъясню, отец. Разъяснять Рафу о последствиях его агрессивных выпадок в сторону Майка пришлось чуть дольше трёх недель. Всё это время он был зол, необуздан и всячески старался напакостить вновь прибывшему мальчику в отсутствие мастера Чена. Но каждый раз наталкивался на мою стойкую оборону. Однажды мы едва не подрались с ним из-за этого, и он, заехав мне по носу кулаком, скрылся где-то на огороде, после чего внезапно вернулся обратно, ошарашенный настолько, словно увидел снег в самый разгар июля. - Лео, иди за мной. Только тихо! - предупредил он и потащил меня следом за собой за руку. - Ты не поверишь... Посреди огорода сидел Донни, колдуя что-то над своей системой поливки растений, а за его плечами стоял Майк и удивлённо таращился во все глаза на его конструкцию. - И ты думаешь, оно будет работать? - недоверчиво спросил он, ткнув пальцем куда-то в землю под их ногами. - Сейчас проверим, - отозвался Донни и переключил регулятор напора воды. Из-под земли вырвалась струя и забила вверх ярким фонтаном. От неожиданности Майк отпрыгнул, а затем рассмеялся, с восхищением захлопав в ладоши. Струя тут же пропала обратно, но Донни вновь нажал что-то в переключателе, и самодельный фонтан снова повторился. Майк радостный прыгал по лужам, наслаждаясь брызгами, а Донни, сидя рядом, улыбался во весь рот, с удовольствием регулируя напор воды. Мы с Рафом застыли среди теплиц с отвисшими челюстями, не веря собственным глазам. Наш аутист Донни улыбался. Вот это новость. - Ты это видишь? - прошипел Раф над самым моим ухом. Я был готов поклясться, что с моим зрением что-то не то, но, тем не менее, утвердительно кивнул в ответ. В тот вечер мы все ужинали за столом как одна семья. Впервые за весь месяц Майк ел вместе с нами.