Цирк уезжает, а я остаюсь здесь навсегда

Утро хотело как можно нежнее постучать в моё окно, но, к сожалению, оно не смогло сделать и этого. Лучи его самого первого союзника, солнца, предательски светили прямо в мои закрытые глаза, голоса ругающихся между собой дворников под аккомпанемент безжалостной газонокосилки исполняли своеобразную песню, заменявшую пение птиц. Она, в свою очередь, заглушала отвратительные трели моего будильника, который, по моим скромным подсчётам, трезвонил уже целых три минуты. И правда, повернувшись на другой бок, я увидел этого круглого сатану, выписывающего круги на полу. К слову, будильники я себе всегда подбирал необычные. Это был новейший робот-будильник, который в назначенное время въезжал в мою комнату и наяривал круг за кругом сначала у кровати, а после, завидев шевеление моей туши, под ней. Остановить эту машину для убийств можно было лишь одним способом: нужно было его поймать и выключить. Казалось бы, что может быть проще? Но маленький злодей был слишком шустрым для такого неуклюжего гоблина как я. До него у меня была утка-робот, разбрасывающая пластмассовые яйца по всей квартире; её я сломал, "случайно" наступив на неё ночью. До неё будильник с ужасным сигналом, до него ещё кто-то, и ещё, и ещё, и ещё. По утрам моя квартира напоминает мне пробную версию чистилища. Ужасный запах, крики, чувство безысходности и куча какашек при входе на кухню. Уверенно могу сказать, что утро, которое начинается не с кофе, а с этого кошмара, не самое худшее в моей жизни. Фекалии на полу свидетельствуют о том, что с моим хорьком, Филом, всё хорошо, что он здоров и ждёт свой завтрак. Хорьки - единственные животные, с которыми я могу поладить. Коты всегда пытаются расцарапать моё лицо, собаки лают, только почуяв меня, рыбки дохнут, хомяки сначала прогрызают дыры, прячутся, а потом, словно специально, умирают там, попугаи опорожняют содержимое своего кишечника на голову. Даже когда я прогуливаюсь в зоопарке, животные рычат, пищат и воют. Чем мне удалось заслужить такую скверную популярность у братьев наших меньших, я даже не знаю. Лишь хорьки относятся ко мне как к полноценному, высокоразвитому организму. Фил всячески проявлял свою любовь: смотрел со мной разные передачи, помогал выбирать музыку, наступая своей рыжей лапкой на один из предложенных дисков, "сопровождал" меня в туалет, когда я приходил домой пьяным,притягивал в зубах красивые упаковки из мусорного ведра и клал на подушку. Он всегда понимал, когда я зол, когда рад, когда пьян, когда мне грустно; и эта кучка была своеобразным выражением любви. Несмотря на то, что Фил был смышлёным зверьком, я никак не мог приучить его к лотку. По малой нужде он даже на унитаз ходил, а вот испражняться ему непременно надо было у входа на кухню. Однажды я поставил там лоток, так он ровно рядом с ним сделал своё чёрное дело, даже после пытался его сдвинуть. Мол:"Хозяин, я лучше знаю, где нужно". Пусть делает. Его глаза-пуговки следили за мной, за каждым моим движением. Этот продолговатый хитрец ждал свой законный завтрак. Как Хатико он каждое утро сидел на спинке диванчика и глазел то на миску, то на дверной проём, выжидая меня. Иронично улыбаясь, я открыл шкафчик с его едой и тут же понял, что скоро настанет судный день, когда мне придётся выйти из своей крепости лишний раз. Почувствовав неладное, Фил прыгнул на стол и стал принюхиваться. Я же был полон невозмутимости, так как думалось:"В холодильнике-то точно есть еда"-, но и там меня встретила холодная пустота. Мне оставалось только нецензурно выругаться да попить чаю. Чай был больше похож на мочу, ведь он был без сахара, а заваривать его по инструкции не позволяла собственная гордость. "И сами с усами"-, мысленно отвечал я указаниям по завариванию, всякий раз разглядывая пачку. Кстати, никогда не предлагал девушкам чай, потому что все они "на диете" и пьют без сахара (заедая конфетами), а без сахара он уже известно какого вкуса. А кофе я просто терпеть не могу. Мало того, что без молока он горький, что он разрушает кальций, так он ещё и дорогой в придачу. Тьфу! Долго пить такой чай было невыносимо, поэтому я быстро прикинул в уме сколько денег мне нужно, посмотрел уже который раз на сломанные часы, остановившиеся на цифре десять. Всегда было приятно думать об утре и только-только начинающемся дне, как будто я снова попадал домой и был маленьким непослушным карапузом. Но всё это глупые представления, и домой я больше никогда не попаду. Звуки за окном стихли и я решил, что это мой шанс. Однако следовало, для начала, хотя бы надеть свои джинсы и найти мою любимую зелёную майку - на ней был изображён сумасшедший клоун -, а потом ещё раз проверить улицу на наличие людских голосов. Выполнив эти нехитрые действия, я оглядел свой скромный коридор, и, нервно теребя верёвочный браслет на руке, закрыл дверь на ключ. Предстояло сделать то, чего я боялся сделать больше всего на свете - выйти на улицу.