Здесь всё и началось.

Здесь все и началось. Многие и многие годы назад перспектива искажалась не так сильно и горизонт казавшийся загнутым кверху лишь самую малость, был почти ровным. Для нас, землян, и это было заметно непривычным, ведь с такой высоты наш горизонт видно загнутым книзу - зримым доказательством того, что мы живем на поверхности шара, а не внутри него. На этой планете люди тоже живут на поверхности, но по их мнению - на внутренней. Бороться с этим заблуждением сейчас нет практически никакой возможности. Вот уже более полувека здесь нет ни транспортных, ни военных летательных аппаратов - ничего, на чем можно было бы оторваться от земли, подняться выше нижнего слоя атмосферы, засеянного пылью и влагой, увидеть синее небо и ослепительно яркий лик Мирового Света. Эта планета совершает полный оборот за двадцать пять земных часов. Ночь и день здесь едва различимы. Мировой Свет - местное солнце, с трудом пробивается к поверхности, на которой мы живем. Только в очень ветреные и ясные дни видно его размытый грязно белый диск. Частицы, которыми заполнена атмосфера содержат элементы фосфора и впитывают в себя свет днем. Когда Мировой Свет переходит на сторону Островной Империи, наш материк остается в тусклом желтовато-белом свете нижнего слоя атмосферы, напитавшегося светом за день. Он более блеклый, чем дневной свет, но полного мрака здесь не бывает. Равно как и мерцания звезд. Больше полувека назад некогда цветущий мир материка бился в агонии. История и Время преподнесли жесточайший урок людям, забывшим слишком многое из того, о чем никогда нельзя забывать. Правители забыли народ, люди перестали замечать людей, города перестали замечать просторы полей и лесов. Начались недовольства и волнения перешедшие в гражданскую, а затем и мировую войну. Годы атомных бомбардировок уничтожили практически всё. В центре материка зияет и расползается к югу огромная пустыня. Леса, отделяющие нашу страну от нее, напичканы остатками автоматической умной и окончательно обезумевшей техники. Те, кто смогли выжить по ту сторону лесов - мутанты, живущие на развалинах бывших городов, научившиеся пить зараженную радиацией воду, есть отравленную ею пищу. Их жизненный срок - не больше 20 лет. За это время они успевают стать мудрыми старцами - и на вид, и в душе. С ними никто не стремится воевать, потому что все знают - они вымрут и так. Еще до начала мировой войны в Академии Южной Империи было открыто излучение, заставляющее людей бескритично верить в то, что им говорят. Позже выяснилось, что излучение это далеко не так чудесно, действует не на всех одинаково. В предвоенные годы разработки Академии финансировались плохо и изучение излучения прикрыли. Но ни одно открытие не исчезает бесследно. Группа ученых и материалы по этой разработке попали на территорию нашей страны во время мировой войны. Этим воспользовалась группа мятежных офицеров, не желавших больше участвовать в ядерных бомбардировках, чтобы захватить власть, оградить страну от внешних врагов и взять под контроль врагов внутренних. Излучение правило населением этой страны десятки лет. Оно сплачивало их против врагов реальных и мнимых, убеждало в правильности существующего жизненного уклада и подчиняло действующей власти Неизвестных правителей. Страна была абсолютно милитаризирована. Все производство работало на культ врага, а все финансы оседали в карманах представителей верховной власти. История и Время снова вмешались в этот уклад. Ведь по сути из мировой войны наша страна не вынесла ни одного урока. К слову сказать, и соседи не отличались сообразительностью. Разве что Пандея проявила максимум разумности. Наладив внутреннюю жизнь страны, пандейцы ждут, они очень терпеливы, когда мы с Хонти уничтожим друг друга. Хонтийцы давно на пороге гражданской войны и на первый взгляд может показаться, что для нападения ситуация очень подходящая. Наши Неизвестные Отцы так и предполагали. Но присказка "кто Хонти тронет, тому конец" существует у нас совсем недаром. Хонтийцы очень интересный и достойный народ. Озвучь я эту мысль хоть раз, по мне бы уже пели похоронную. Но правды это не отменяют - внешняя угроза делает народ Хонти сплоченным и, что важнее, рассудительно смелым. Я сразу сказал власть предержащим, в захватнической войне против хонтийцев всей нашей армии едва ли хватит дней на десять. Но наши Неизвестные Отцы конечно же сразу возомнили, что за десять дней дойдут до самой Пшештохсы, столицы хонтийской земли. На деле прошло едва ли семь дней - славное наступление провалилось, несмотря на излучатели, танки, безмерное количество погребенных штрафных полков, армия позорно отступила в свои границы под защиту башен. Еще через неделю был уничтожен центр управления излучением. Неизвестные Отцы сбежали, некоторые на территорию той же Хонти, часть из них была выслежена на территории нашей страны и казнена взявшей власть в свои руки прокуратурой. Следующие две декады мы с Умником (государственным прокурором) выбивались из сил, чтобы страна, охваченная лучевым голоданием не стала сборищем самоубийц, а аппарат управления страной не слишком заметил смены власти. Ничего хорошего из этого выйти не могло, но как минимум позволило нам выжить. Не успел я подумать, что шаткое равновесие достигнуто, что можно снова заняться больной и страдающей землей, водой, атмосферой, людьми в конце концов - Хонтийцы, возможно, подогретые кем-то из наших сбежавших правителей, пошли в контрнаступление. Пока что мы более или менее успешно сдерживаем их. И на западном побережье,как ни странно, все еще не видать сверкающих спин Белой Армады подводных лодок Островной Империи. В Пандее тоже все по-прежнему нейтрально и тихо. Пока что. Сегодня, когда я стою здесь, на одной из средних вершин Зартака, мне кажется, я даже благодарен хонтийцам. Их шаг к противостоянию заставил других оставаться наблюдателями, смотреть, как мы будем рвать друг другу глотки и ждать, когда будет можно прийти на пепелище. Наша страна, пропитанная культом врага, по сути и не прекращала сражаться со времен мировой войны. Выросло поколение, не знающее, что такое мир, не представляющее дом без оружия. В нашей стране вооружены даже дети. Каждый день выходя из дома рискуешь быть убитым или арестованным. Многие просто боятся выходить, хотя все равно вынуждены это делать. Я же выходил и буду выходить всегда. Я двадцать лет не видел ни родного Солнца, ни родной планеты, ни родного дома. Я спустился на эту планету и стал частью этого мира не для того, чтобы прятаться от него. Пусть даже он ощетинивается и грозит мне смертью, пусть даже он уже убил многих из тех, кто когда-то спустился вместе со мной. У него есть такое право - ведь мы чужаки, а он, этот мир, страшно изувечен теми, кто так похож на нас, - людьми. Я чувствую боль этой земли. И пока она страдает, мне не будет покоя. Две трети территории нашей страны - природные раны, требующие лечения. Мало кто понимает, мы очень зависим от этой земли, почти потерявшей способность родить хлеб и давать чистую воду. Чем бы я ни занимался помимо этого - главным всегда была земля. Здесь, у Зартака - наши легкие: мы поднимаем и обогащаем предгорные леса. Воздух здесь чище и как будто прозрачнее, свод неба выше и даже средние горные пики настолько высоки, что поднимаются над нижним слоем атмосферы, выше пыли и влаги, к чистому небу, Мировому Свету и ледяному вихревому ветру. Здесь, на вершине, оказываешься, как будто в ином мире - плотный слой атмосферы внизу кажется белоснежной, бескрайней, местами холмистой равниной. Отсюда пришли легенды о дикарях, чудаковатых и улыбающихся, спускающихся с белых просторов гор, не любящих сумрак и вместе с тем знающих, что такое полный мрак. Двадцать лет назад эти легенды очень помогли нам обосноваться в этом мире. Первая база прогрессоров на Саракше была в одной из редких долин посреди зартакских хребтов. Что и зачем мы ищем? - вопрос, на который не могут ответить даже большинство землян. Но я уже давно не могу причислить себя к их числу. Я не человек Земли, хоть и родился на ней. Благодатная планета для меня, врача и историка, стала слишком скучна и теоретична. Там нет болезней, нет конфликтов - все это к концу 21 века стало лишь вехами давно ушедшей истории. История идет по спирали и имеет тенденцию повторяться. Достаточно ли совершить один виток без войн и конфликтов, чтобы получить вечный мир и благоденствие - однозначно нет. Один мирный виток означает лишь то, что блок повторяемости содержит больше одного витка. Нет, я далек от иллюзии на тему того, что на моей родной планете больше никогда не случится ни войн, ни насильственных смертей, ни болезней. Ученые изучили все вредоносные бактерии и микробы, все опасные вещества, наконец выделили ген агрессивности и научились контролировать его развитие. Их достижения велики, но по сравнению с ходом истории - ничтожны. Ее законы были и будут во всем. Все повторяемо. Повторяемы и человеческие разумные существа, населенные людьми планеты. Нет, мы не сможем понять тех, кто абсолютно непохож на нас. Мы может быть даже не сможем заметить друг друга. Если нет ничего общего, нельзя установить связь или контакт. Все, что мы, историки-экспериментаторы, ищем на просторах необъятной вселенной - это, в первую очередь, планеты людей. Тех, на чьи вехи истории проливается кровь междоусобных битв. Планеты, чьи тела опалены ожогами и изъедены язвами. Наша главная цель - изучить их и сохранить. Вторая цель, не менее важная - уйти незамеченными. На моем счету много планет. Не все из них удалось спасти. Но Саракш, я это знаю наверняка, - последняя моя миссия. Когда нашу базу в Зартаке накрыло бомбежкой, нас осталось трое - я понял тогда, сквозь боль большой утраты, насколько этот мир похож на то, что пережила в прошлом наша Земля. Возможно именно это помогло нам не уйти, несмотря на уговоры и приказы с орбитальной базы. Один из нас, уцелевших, отправился к Островной Империи. Об участи его нам осталось строить лишь предположения. На связь он не выходит несколько лет. Базе удобнее считать его мертвым. Мне - безусловно больше нравится считать его живым. Еще один из уцелевших обосновался на территории Пандеи. Несколько месяцев после гибели базы в Зартаке мы провели в Пандее вместе. Нынешняя политика страны во многом заслуга моего соратника. Его по праву считают лучшим прогрессором Земли. Особенно упрочилось это его звание, когда он покинул Саракш. Его имени нет в истории Пандеи и страна действительно не заметила его присутствия, хотя и идет по выбранному им пути. Я же слишком много вложил в нашу страну. Много споров возникало о моей деятельности во Второй Комиссии по Контактам. Когда-то я возглавлял ее, передал пост, уже находясь здесь. Сначала это их немного успокоило. Волноваться они начали уже после. Но я не даром тратил время и на тот момент уже мог диктовать им свои условия. Я сказал, что цель сохранить жизнь планеты и людей намного ценнее и выше туманного в общем-то правила не оставлять о себе памяти, не создавать привязанностей. Там, наверху, они тут же списали это на перегрузку психики, изменение сознания, окрестили синдромом Сикорски... Слава Свету, мне здесь, внизу, это пока никак не мешает. Я стал для них чем-то вроде странного и любопытного объекта наблюдения. Мне приходится быть осмотрительным, чтобы не слишком часто испытывать меру их терпения. Три декады назад, когда был уничтожен центр управления излучением в нашей стране я уговорил нынешнее руководство КомКона 2 заключить со мной одно соглашение - не прекращать мою миссию до тех пор, пока наша страна и люди в этой стране не будут способны пережить мою смерть. Только, когда этот мир будет крепко стоять на ногах, я смогу вернуться на Землю. Соглашение это было подписано на удивление легко. Земле не слишком то нужен обезумевший на ее взгляд прогрессор, а Саракш принял меня без остатка. Здесь, на одном из пиков Зартака, я чувствую, как лечу вместе с ним в бесконечном межпланетном пространстве. Я вобрал в себя его свет и его тень. Я неустанно езжу во все мыслимые пределы нашей страны и собираюсь двигаться и дальше, потому что я - Странник. И если крови моей суждено раствориться в земле этой планеты - я полностью на это согласен.