Окна - Визитки

— Это обязательно? Алана лукаво выгибает бровь, но в предложенное кресло всё же садится. Ей двадцать шесть, она заканчивает первый год аспирантуры и совсем немного в него влюблена. Поразительно бесхитростно для девушки её ума и образования, но Лектер находит это даже очаровательным. Не слишком, правда: обойдись она без заискивающих взглядов и едва ли не осязаемого обожания в неестественно голубых глазах, было бы куда лучше. — Не обязательно, но любопытно. Не находишь? На самом деле, Алана так не считает. Она бы назвала это неуместным. И возбуждающим. Вслух, разумеется, мисс Блум этого не скажет, но Лектеру не обязательно слышать, чтобы всё понимать – от аспирантки пахнет желанием и лёгким волнением. То, как внимательно она смотрит на стрелки на его брюках, лежащие на подлокотниках кресла пальцы, на чуть покачивающийся носок ботинка, претенциозно завязанный узел галстука – всё в ней так и кричит «хочу». Ганнибал не польщён, но удовлетворён. Ему нравятся откровенные люди. — Итак. — Алана неосознанно копирует его позу и очень быстро облизывает губы. — Будешь меня анализировать? — Нет нужды, — очень просто отвечает Лектер, и Блум целую секунду выглядит уязвлённой. В руки берёт себя быстро, и Ганнибал решает продолжить. — Знаешь, как выглядят собаки породы Хаски? — Разумеется, знаю. Алана выглядит немного растерянной, но осанку держит. С усилием, как человек, не привыкший, но обязанный соблюдать политес. Грация не врождённая – вынужденная, выкованная суровой необходимостью и желанием понравиться кому-то вроде него. Желанием давить на людей ненавязчиво, исподтишка. — Средний рост, крепкое, гармоничное сложение, легкие и свободные движения, приятная форма головы и ушей, контрастный цвет глаз и шерсти. Они достаточно дружелюбны и спокойны. Излишне самостоятельны, поэтому плохо годятся на роль служебных. Данную породу категорически нельзя использовать в качестве охранной. Они имеют склонность к убеганию. Известен случай, когда закрытая в сельском доме собака мордой в прыжке выбила стекло, выпрыгнула в окно и направилась искать остальную часть своей «стаи». Губы Аланы дёргаются в намёке на усмешку, и она всё же скрещивает руки на груди. Закрывается, но в тоже время даёт волю естественной для неё грубости. Лёгкому налёту простоты, почти первобытной неотёсанности. Плечи чуть сутулятся, и ей хочется расцепить ноги. Так она выглядела, впервые признавшись, что предпочитает пиво вину. И брюки юбкам. — Не слишком тонко, Ганнибал. Совершенно точно нет, но это любопытно. К запаху желания и волнения отчётливо примешивается тонкий аромат раздражения, и только это делает Алану Блум чуть более интересной, чем она есть на самом деле. — Ты не мой пациент, а я не твой врач. Знаешь, чем хаски отличаются от волков? — Просвети. — Эта собака категорически непригодна для использования в качестве охотничьей и сторожевой. Она охотится, но не приносит добычу, а инстинкт охраны территории сведён к минимуму. При нормальном развитии не способна укусить человека ни при каких обстоятельствах. — А тебя, значит, больше привлекают волки? «Прямота сделает из неё недурного психолога», — думает в тот момент Ганнибал. — Нет, мне куда больше интересны мангусты. «Ирония», — думает Ганнибал, когда Алана склоняется над ним на скотобойне Верджера. У неё неестественно светлые глаза, тёмные волосы и крепкие, небольшие руки. Искусственно взращенный инстинкт охраны территории, по-прежнему отсутствующий охотничий, первобытный страх и упрямство. Навязчивое доминирование, почти агрессивное. Лектер, пожалуй, удивлён. — Вытащи его, — почти шипит она. Ганнибал где-то даже благодарен. И только это спасает Алану каждый проклятый раз.