Фехтовальщица

      Весна разогнала и английский сплин, и наше образовательное рвение.       Ну, я-то, честно сказать, и зимой над книгами не очень чахла. Вот на тренировках загонялась, бывало. Но всегда было кому вытащить меня за шкирку, накормить ужином и настропалить против вредного портрета, усы и рожки ему пририсовывать, или рыдающего привидения, вдруг повадившегося пугать первоклашек в туалетах.       Казалось бы, с нарисованными тетками мы сталкиваемся впервые, а опыт укрощения дурной эктоплазмы, наоборот, имеем. Но укротить портрет оказалось куда проще, чем выяснить, с чего вдруг разбушевалась давно умершая девочка.       Оказалось, ее расстроило возвращение звания волшебника Рубеусу Хагриду, который теперь везде ходил со своей новой волшебной палочкой, гордый до невозможности. А в особенности, как торжественно все было обставлено. Директор, Министр, его зам в кружевах и рюшах, мистер Джонс своей собственной невыразимой персоной. Речи, извинения, компенсации, статьи в газетах… Лесник сиял, как галлеон, только что вышедший из чеканки. Вот только к чему был тот взгляд, который на меня бросил директор, как-то особенно подчеркивая фразу про то, что справедливость восстановлена? Я тут при чем? Все отмазки взрослые могут отправлять к потусторонним сущностям. Мне мистер Бёрк чуть вообще колдовать светлым периодом не запретил, потому что в моей ситуации можно самой не заметив превратиться в какую-нибудь жрицу, типа весталки. Вот уж совсем ни к чему мне такое счастье!       Что Миртл расстроило именно оправдание Хагрида, мы еще с горем пополам выяснили. Но вот в чем причина — так и не смогли добиться. А без этого знания, все действия оказались неэффективными.       От зелий она уворачивалась, от нотаций пряталась, призраки нам помогать отказывались, проявляя потустороннюю солидарность… Мы развернули полномасштабную боевую операцию, со штабом и картой боевых действий. А также с двумя боевыми группами — коммандос (в мужской туалет) и дикий отряд (для зачистки дамских комнат). Пришлось поломать голову над средством связи и экстренных появлениях в нужных местах.       Учителя параллельно занимались той же погоней. Но им выслеживать привидение в школьных туалетах было почему-то сложнее, чем нам. К тому же директор Слагхорн явно знал Миртл еще тогда, когда она была живой девочкой, ощущал перед ней свою вину и никак не мог решиться на жесткие меры. В спецслужбы, профессионально занимающиеся очисткой домов от гномов, привидений и упырей, профессора почему-то не обращались. Я вообще заметила, что местные предпочитают быть как можно более самодостаточными, не обращаясь ни в аврорат, ни к целителям из св. Мунго, ни к ремонтникам и старьевщикам. Дождутся, пока в их завалах рухляди заведутся мыши, в соответствии со всеми средневековыми верованиями. Хотя… Если вспомнить те завалы, которые я видела в заброшенных классных комнатах, какие мыши? Тут драконы, на радость Хагриду, совсем скоро должны завестись!       Мы носились по местным ванным и туалетам с нездоровым ажиотажем. Эссе писали тютелька в тютельку на минимальный проходной балл, старательно растягивая слова и укрупняя буквы. Профессора ругались и занижали оценки. Но что значат дурацкие оценки, которые даже в дневник не ставят (за неимением оного), когда ведет Дух Охоты?       Да и вообще, в Хогвартсе все было сделано так, чтобы студенты не гнались за оценками. Что дневников нет и родителям табели не отправляют — это раз. Четвертных не существует и отчисляют только уж за что-то совсем страшное — это два. И главное. Местное образование устроено так, что все зависит от итоговых экзаменов. Нет понятия "средняя годовая". Учитывается только экзаменационная оценка. Но даже и переводные с курса на курс ничего не значат — единственно важные экзамены: СОВ и ЖАБА. Которые принимают сторонние люди. Не важно, что кто-то все семь лет не вылезал из двоек. Важно умудриться на экзамене поймать удачу за хвост. Ну, и не перемудрить со шпорами.       Надо, конечно, еще присмотреться, но вообще система выглядит многообещающе. Ну и попытать Перси и Драко — чем владельцы красного диплома в магическом мироустройстве отличаются от владельцев серо-буро-козявочного троечного. А то знаю я, как оно бывает, когда медалист на побегушках у вчерашнего двоечника, потому что нет ни связей, ни достаточной наглости.       Участвуя в погонях за неуловимым призраком, с удовольствием отметила, что в физическом состоянии у нашей компании наступил явный прорыв. Сказались регулярные тренировки и правильный подход к питанию. А то ишь ты ведь! Перекусы им не нужны! На ужине от пуза обжираться сладеньким! Ночами за пирожными к домовикам шастать! Даже удивительно, как с таким подходом к образу жизни на нашем факультете так мало полных. Наверное, сказывается количество лестниц, которые стерегут по пути с урока на урок. Но мы зато не просто эти лестницы пробегаем — ни у кого даже одышки нет. На летних каникулах еще придется поломать голову о том, что бы такое сделать, чтобы форму не потерять.       — Здравствуйте, профессор Флитвик! Простите за опоздание!       — Мисс Грейнджер, мистер Малфой, мистер Гойл, — всегда дружелюбный и позитивный учитель покачал головой и вздохнул. — Боюсь, я вынужден назначить вам отработку. Пока в своей погоне за ветром вы не пропустили фатально много материала. Задержитесь после урока.       — Да, сэр! — стройным, можно даже сказать «спетым» хором отрапортовали мы, проходя на свое место.       На уроке мы проходили смягчающие чары. Прикольная штука. Заклинание делает предметы мягкими. А если чуть довернуть кисть, то еще и упругими, как батут. Вечером обязательно наколдую на свой матрас. А на выходных можно попробовать заколдовать часть лужайки и всласть попрыгать. Вообще, с теми навыками, что у меня уже есть, можно открыть в Хогсмиде довольно милый парк развлечений. А уж если добавить пару чар иллюзий и немножко трансфигурации — это просто сказка получится. Почему же в деревеньке только магазины? А большинство студентов так и вовсе туда идут не в магазины, а в кафе посидеть. Нет, я понимаю, что длинный общий стол — это уныло и никакой приватной беседы. Но тащиться в такую даль, только чтобы съесть пирожное за кадкой с фикусом… «Это магия, мисс Грейнджер!»       К концу урока я сделала себе небьющиеся прыгучие упругие колбы для зелий и мягкий Хагридов кексик, завалявшийся в мешочке с перекусами. У меня обычно всегда при себе пара неразрушаемых кексиков. Ну, просто когда он так добродушно предлагает свое печево, невозможно не угоститься. А сгрызть угощение — зубы жалко. Мне только-только брекеты сняли. Как-то не испытываю желания проверять, что тут с протезированием. Нет, я бы макала кексы в чай, ума хватило бы, но вот беда — они в кружку не пролазят. Приходится потихоньку, отвлекая Рубеуса разговорами, прятать кекс.       — Профессор Флитвик, а вот черствый хлеб под чарами мягкости съедобен?       — О! Мисс Грейнджер! Браво! Какая свежая мысль! Всегда поражался практичности челове… э… маггловоспитанных детей! Да, совершенно верно, такой хлеб вполне съедобен. Правда, в «Домоводстве» Эрмелины ОʼКриггс можно найти более приспособленные заклинания: хлеб можно вновь сделать не только мягким, но и свежим, и горячим, словно только что из печи. Советую взять на вооружение.       — А на каком курсе изучается это заклинание, сэр?       — Нет-нет, мисс. Домоводство в школе не преподают. Такие вещи, по традиции, передаются от матери к дочери.       Я скисла. Мама может только посоветовать плотнее закрывать хлебницу, чтобы хлеб не заветрился. Или черствый батон на котлеты пустить… А тутошняя мама вообще неизвестно — готовит ли сама? Я пока все больше полуфабрикаты видела да салатики из кулинарии. Со своей клиникой особо у плиты не постоишь — за день и без того настоишься.       Видимо, профессор понял мое затруднение, потому что пригласил после ужина подойти, он попросит у своей матушки ту самую книгу и покажет пару заклинаний.       Чтобы уже не возвращаться к этой теме, скажу, что после ужина народу в класс набилось, как селедок. Пришли и мальчишки, и девчонки. С первого курса по седьмой. А неделю спустя в школе появился новый факультатив, который так и остался самым посещаемым и популярным факультативом в школе чародейства и волшебства. Уж точно ни один из маггловоспитанных не пропустил вводные лекции по магическому домоводству в изложении профессора Филиуса Флитвика.       А пока все только начиналось, с нашего факультета только Рон и отказался записываться на дополнительную учебу. Другие точно знали — жизнь после школы есть. И чтобы постоянно не хотелось есть, нужно заранее учиться избавлять крупу от жучков, а лепешки от плесени.       Но пока факультатив не начался, мы стояли на «отработке». На которой профессор нас просто отчитывал за халатность. Склонив голову и всем видом выражая раскаяние, я прикидывала — успеем ли до ужина проверить коридоры рядом с ванной для старост и туалет для девочек на третьем этаже. По всему выходило, что или — или. Жалко. Поттер с Винсентом поспорили, что они первые доберутся до Миртл. И мы своим опозданием на чары, которое привело к отработке, обеспечили их преимуществом во времени.       Что? Почему мы не всей толпой ее ловим? Да я на свою беду сболтнула про зарницу. Мало того, что Дух Охоты обзавелся Тенью Соперничества, так нас с Лавандой и Пэнси заставляют шить знамена и повязки на руку, чтобы на майские праздники устроить игру такой, как я ее описала. К девятому мая думаю приурочить. Заодно красящие заклинания к этому дню подтянем. Агуаменти друг в друга пулять для начала мая все-таки еще холодновато.       — Вы меня вообще слушаете, молодые люди? — О! Этот любимый вопрос наших деканов. И они серьезно верят, что мы на него честно ответим?       — Да, профессор Флитвик, — тем же дружным хором тянем мы.       — Продемонстрируйте-ка мне то, что мы успели изучить на занятиях, мистер Гойл.       — Да, сэр! — с готовностью кивает Грегори и палочка, как живая выскальзывает из рукава в его большую ладонь, уже не отмывающуюся от смеси чернил и экспериментальных зелий.       Демонстрация начинается с обожаемой мальчишками Левиосы. Ох, что было, когда вредный Дракон все-таки поднял Тревора в воздух! Я испугалась — приятели вдрызг разругаются. А они научный диспут затеяли, почему заклятие, действующие только на предметы, с такой легкостью поднимает вполне себе живую жабу. Долго спорили. До тех пор, пока профессор Флитвик не указал, что в описании заклинания оговаривается возможность поднимать и маленьких домашних питомцев.       — Пять перышек одновременно? Отменное владение заклинанием, отменное, — профессор радуется так, словно бы забыл, что мы на отработке, и хвалить нас как бы не за что. Но слушать его восторженные восклицания как всегда приятно. — Сразу видно, что вы с мистером Лонгботтомом и мистером Малфоем тщательно проработали заклинание и с похвальным усердием изучили все книги, что я посоветовал по теме. Это радостно видеть, но позвольте, почему же вы так и не сдали эссе?       Грегори мямлит что-то маловразумительное. Боюсь, что это моя вина. Решила показать им, как оформляют научные исследования, но оказала медвежью услугу — ребята решили, что как-то все слишком сложно, и не стали вообще заморачиваться. Кто ж знал?!       — Ну, а вы, мисс Грейнджер? Ваши работы всегда рассудительны, полны неожиданных выводов и весьма интересных взглядов, свежих, интересных идей, новых возможностей применения! При этом вы никогда не ограничиваетесь материалами только из учебника! — (Просто никак не привыкну, что такая халтура допустима, вообще-то.) — Но как, как вы умудряетесь даже с тремя дополнительными пособиями и парой собственных наблюдений написать такой малый объем текста? Крупный разборчивый почерк — это, конечно, очень хорошо, но я скоро буду увеличивать специально для вас длину свитка. Вы практически не даете историю изобретения заклинания. Это бы могло существенно помочь.       — Я не могу, — я вздрогнула. Только не ржать при Флитвике. Как ему потом причину объяснять?       — Можете мне объяснить причину? — прозорливо вопросил преподаватель.       — Сэ-э-э-эр! — простонала я. — Я не знаю, как это понятней объяснить, чем в учебнике. Вот та же Левиоса. Ну нереально же! Я как себе представлю первую демонстрацию, и все. А это ведь на полном серьезе описать надо, и даже попытаться не представлять себе, что кто-то потом школьные эссе читает. Я честно старалась. Но залила свиток чернилами, а мадам Пинс выгнала меня из библиотеки. «За ржание, непозволительное воспитанным юным девицам», — это дословная цитата.       — Что же вас так развеселило? — удивленно поднял брови маг.       — Сэр! Ну не с моей фантазией же! Вот этот мистер Джарлет Хобард*, каким его изобразили в учебнике, с его перьями на шляпе, окладистой бородой, солидными усами, пузиком под кирасу и толстыми ляжками висит у церкви и пробует грести по-собачьи. Понимает, что ни с места и начинает ме-е-едленно снимать с себя мантию. Потом рубашку… И эта фраза про последнюю деталь одежды… Госпожа Бэгшот правда думала, что в мои одиннадцать я хочу себе такое вообразить? — выдала я под хихиканье мальчишек и покашливание профессора, которым он пытался замаскировать смешки.       — Хорошо. Учитывая ваше буйное воображение, предлагаю увеличить длину свитка за счет анализа самого заклинания. Вооружитесь теорией магии, а я поправлю ошибки. Только самостоятельно новые заклинания не придумывайте и не испытывайте ни на ком и ни на чем. Это ясно?       — Да, сэр!       — Нормальные эссе стандартной длины. Ступайте.       — До свидания, сэр!