Простреленное небо

      Пурпурное вечернее небо полоснул женский смех. -... а потом он говорит: «Ан нет, братишка, ты не с тем связался, ведь у меня есть игрушечный пистолет тридцать второго калибра!» - Белая Кома взорвалась смехом от собственной нелепой шутки.       Лица Омеги коснулась улыбка. Астронавт обнял сидящую у него на коленях девушку, и та, хихикая что-то невнятное, уткнулась любимому в шею.       Джон настраивал расстроенную гитару, нежно гладя ее по блестящему корпусу, будто извиняясь. Джинджер, грязно ругаясь, швырял вещи группы из стороны в сторону. Чертовы палки всё никак не находились. Пого внедрял в мозги Твигги очередную порцию философии, но Рамирез уже достаточно изгрыз гранит «мадонновского смысла бытия» и сонно клевал носом.       Всё было слишком просто, непринужденно и... странно.       Омега привык к свистящим пулям, к визгам умирающих подростков, к ледяным глазам Комы, которые еле сдерживали слезы страха, к коротким затяжкам отравленного воздуха. Но никак не к фиолетовому небу, разлагающемуся на багровые пятна солнцу и змейкам дыма, струящимся из силуэта города. Не было железного скрежета шестеренок, сводящего с ума, огромного города, залитого кровью и гор мертвых тел. Омега никогда не представлял себе такого покоя. Это просто не укладывалось в его голове. Он о таком и не мечтал. - Выглядишь напряженным, - Кома внимательно оглядела мужчину. - Хей, расслабься! Всё позади, мы прекрасно отыграли, был аншлаг, власти не поймали нас и мы оставили их с носом! Теперь можно и отдохнуть, - девушка перешла с задорного голоса на шепот, - мы ведь имеем право отдохнуть, верно?       Кома... Наверное, ради неё Омега и выходил каждый раз на сцену, зная, что в любой момент ему может угодить пуля в лоб.       Ради этих родных глаз, растрёпанных белых волос и бледных поджатых губ он был готов на всё, словно принц с мечом в дрожащих руках. Кома была ангелом во плоти. Добрым, искренним, но ничего не понимающим. Из-за наивности она и угодила на Землю, впрочем, как и Омега. - Нам даже не можно, а нужно расслабиться, - ворчит Фиш. - Да где же они... а, вот! - барабанщик с сияющим видом встал с двумя палочками в руках. - Ты опять в астрале, рыжик. Угомонись. Позволь себе хоть на минуту отвлечься!       Но механический ангел и не собирался этого делать. Революция поглотила бледного андрогина, словно бурлящее море нефти, захлопнувшееся с характерным звуком над его головой. Омеге не было страшно. Он ещё как-то боролся против потных рук и предательских узлов на запястьях. И хоть всё катилось под откос, мечты разбивались в дребезги и власти, убивавшие всех, кто был не с ними, запрещали концерты, Омега всё ещё думал, что сможет закончить начатое. Надеялся вытащить из столбов пепла и треска пламени тех, кто жаждет жить и не хочет оказаться с дырой в области сердца, из которой сочатся наркотики. Андогин тащил на себе гнилое небо, спасая полумертвый мир. Мышцы сводило до слепящей боли, но Омега чувствовал каждой клеткой тела, что ни в коем случае нельзя допустить осечку, из-за которой пропахший ненавистью и злобой свод рухнет, разлетевшись на глыбы облаков. От этой мысли сводило живот.       Кома почувствовала, что солист напрягся - ей всегда каким-то образом удавалось улавливать состояние других - и обняла Омегу крепче. Тот, уставившись на погибающее в могиле города cолнце, рассеянно чмокнул девушку в щёку. - Это неправильно. Сейчас я должен быть там, - парень кинул в сторону чернеющих зданий, - и помогать людям вылезти из лап смерти, а не делать ненужные передышки.       Кома лишь вздохнула.       Омега сидел на пожухлой траве и держал на коленях девушку с короткими волосами, думая, как бы поскорее пробраться обратно в город, как тёмное небо разрубила сияющая молния. Омега зажмурился от неожиданной яркой вспышки, и, казалось, машинально дёрнулся. Небосвод хладнокровно полыхнул алым маревом. Бесформенные пятна поглотили высотки, зияющие на юге, но уже через несколько секунд они прорвали занавесу дома, только уже обгоревшими и мёртвыми. Казалось, что один слайд сменял другой и чьи-то чёрные от грязи гигантские руки пожирают пульсирующий в конвульсиях город.       Агрессивная тишина выхватывает кислород из лёгких. Никаких звуков.       Кома встала, и, прикрыв глаза рукой в виде козырька, посмотрела на кровавое месиво, клубившееся в тысячах километрах от неё. - Ч-что это? - голос Комы дрожал. - Кто так шутит? - Это бомба, - Омега не узнал собственного голоса. Он был другим, чужим, давал откуда-то извне. - Ядерная бомба.       Всю группу поглотило молчание. Они стояли и смотрели, как вечернее небо сжирает багровый ядерный гриб. Дымка, поднимающаяся от него извивалась и тут же растворялась в горячем воздухе. Перед глазами расползались зелёные пятна, но Омега и не думал отводить взор и всё так же смотрел на руины города.       Алый гриб пузырился, выедал сам себя изнутри, пока и вовсе не исчез в бетонных плитах разгромленных зданий. - Что за идиотский розыгрыш! - Кома взвыла, упала на колени, и, смяв траву, зарыдала. - Нет, это неправда. Если бы это было так, мы бы услышали хоть что-то, - забормотал Джон.       И тут спокойное загородное небо громыхнуло. Прозрачный воздух задрожал. На испуганных выживших несся гул вперемешку с горячим ветром.       Жар залил лицо. Горячие слёзы катились по щекам. Омега видел, как что-то испуганно шепчет Джон, как дрожит Твигги, как Пого закрывает от ужасного звука уши, как нервно передёргивается Фиш. Кома плакала и кромсала землю сломанными ногтями.       Андрогин думал о людях, которые мечтали вырваться из хладнокровной войны, и о том, сколько еще расстрелянное небо унесло душ к себе. Омега не был Иисусом - Творцом, который заставлял людей вставать на некий путь истинный, а просто чувствовал, что может помочь тем, кому эта помощь действительно нужна. Он делал всё возможное. Вот только не знал, нужно ли это теперь, если его голос для оглохших людей не слышен.       Солёный ветер рвал мёртвую траву и затягивал раны продробленного неба. Скоро Омега заставит себя не плакать.

07. 06. 14.