If This Was the Cold War, We Could Keep Each Other Warm

Гет
Перевод
R
Завершён
227
переводчик
Автор оригинала: Оригинал:
Размер:
8 страниц, 2 части
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора/переводчика
Награды от читателей:
227 Нравится 6 Отзывы 60 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Во сне она издаёт звуки: отчаянные всхлипы вперемешку со сдавленными мольбами о пощаде. Иногда она мечется, тело её скручивается, как тугой шнур, но чаще всего она недвижна; она так же стойко переносит кошмары во снах, как те, что были в её жизни. Роббу приходится напиваться, чтобы уснуть в эти ночи; вина пожирает его целиком, желчь подступает к глотке, когда он вспоминает: обменяй он Цареубийцу, Санса не страдала бы так. Но, видимо, даже собственные сёстры не были настолько важны для короля Робба Старка Винтерфеллского. Проваливаясь в смоченный вином сон, он понимает, как благодарен богам за потерю короны и жизнь, где Санса – единственный важный человек.

***

Сансе не нравится Браавос, этот огромный титан и поклонения богу смерти. Смертей они видели предостаточно, так что, когда она просит его уплыть куда-то ещё, Робб отправляется к причалу. Они на борту первого попавшегося корабля, чья команда согласилась взять женщину-пассажира. Робб не уверен, что их родители одобрили бы Лисс, но Эддард и Кейтилин мертвы, а они – нет. Санса, наслаждаясь красотой города, впервые улыбается с того момента, как Робб увёз её из Долины. – Давай будем здесь счастливы, – предлагает она голосом таким юным и невинным, что на мгновение ему кажется, будто всё всегда было хорошо. Всё, чего хочет Робб, – и дальше видеть улыбку Сансы, он клянётся себе делать всё возможное для этого.

***

Он находит свободное место в ряду наёмников, но Санса так боится за него, что Робб соглашается поискать что-то ещё. Его умение обращаться с числами позволяет ему стать счетоводом у одного торговца. Корпеть над книгами – работа не для такого человека, как Робб Старк. Но ведь его больше не зовут так: Санса назвала его Микаэлем, он её – Руби. Они более не дочь и сын лорда Винтерфелла, но две души, что есть только друг у друга. Иногда, набравшись вина, он зовёт её Сансой. Губы её изгибаются в улыбке, что напоминает ему: она больше не маленькая девочка, она женщина, причём очень привлекательная. – Это не моё имя, – выдыхает она, и её голубые глаза умоляют его забыть тех, кем они были. Санса Старк пострадала от рук многих мужчин, она была забыта собственным братом, который не мог связать семью и власть. Это человек, которым Руби не захочет быть и через тысячу лет. Микаэль никогда не разочарует Руби так, как Робб разочаровал Сансу.

***

Она завивает и душит волосы, как другие лиссенийки, носит шёлк, такой тонкий и лёгкий, что он видит под ним плавные изгибы её тела. Робб не знает, сколько лет Руби, но Сансе шестнадцать, она высокая, и любой мужчина, проходящий мимо, обязательно оглянется на неё. Он чувствует ревность внутри себя вечерами, когда она смеётся с другими, вечерами, когда шелка обнажают розовую кожу и напрягшиеся соски, вечерами, когда она говорит с ними так тихо и вкрадчиво, что жмут бриджи. – Ты девственна? – требует ответа он однажды, вновь напившись, вновь поддавшись аромату её волос. – А ты? – парирует она и звучит совсем не как женщина, которую он бесстыдно представляет, сжимая член в руке, но как его сестрёнка из Винтерфелла с острым язычком, способным кого угодно поставить на место. – Мужчины думают, ты сама напрашиваешься. – Напрашиваюсь на что? – мурлычет она, приникая настолько близко, что он ощущает тепло, исходящее от её тела. – Санса... Она прижимает палец к его губам, в глазах пляшет синее пламя. – Разве ты забыл? Меня зовут Руби. Робб Старк был братом Сансы, и для него было бы грехом возлечь с ней. Но он Микаэль, она – Руби; так лжёт себе он, двигаясь меж её бёдер.

***

Её чрево растёт вместе с его чувством вины. Робб не знает, ощущает ли она то же. Санса отказывается говорить о былом, о том, кем они были и что стало с домом Старков. Вместо того она радуется беременности, просто сияет от счастья. Груди её наливаются молоком, и каждый раз, когда внутри двигается дитя, она хватает его за руку и прижимает к животу. – Чувствуешь? Чувствуешь? Это – сами мы, любовь моя. Робб отчаянно хочет радоваться, но все мысли заняты отцом. Тот бы отказался от сына за тот позор, что он принёс сестре. Робб представляет, что сказала бы мать, увидев Сансу, несущую под сердцем ребёнка собственного брата. Он проводит слишком много времени у торговца, возвращается домой поздно и чаще всего пьяным. Одним вечером он не может найти её – и это повергает его в страшную панику. Часами он бродит по улицам, останавливает знакомых и спрашивает, не видели ли они Руби, – но каждый качает головой. Подходя к их небольшому домику, он видит рыдающую во дворе Сансу с одеялом, что она вышивала для ребёнка, на коленях. – Где ты была? С тобой что-то сделали? Она качает головой, охватывая руками его шею; её горячие слёзы текут по его щекам. Рука Робба невольно прикасается к её животу: дитя пинается. Только теперь Робб видит почти законченного лютоволка на ткани. – Мне... нужно было ещё серой нити, но её больше нет! И волков нет! Все волки мертвы... – плачет Санса, и Робб чувствует, что его сердце болит за них обоих. – Это неправда, милая, – он гладит её живот, целует в лоб, – скоро родится волчонок. Будет новая стая. Волосы их дочери огненно-рыжие, глаза яркие, большие и бесконечно голубые; Робб уверен, что никого никогда не любил так, как этого младенца, кормящегося с груди Сансы. Три дня дитя остаётся безымянным – на четвёртый Робба будит нежное пение Сансы. – Как же давно ты пела в последний раз, – бормочет он, прогоняя сон. – Кет нравится, как я пою. – Кет? – Кет, – уверенно отвечает Санса, смотря в его глаза. Робб понимает, как сильно ей не хватало в жизни кого-то по имени Кет.

***

Одним вечером он сидит в дворике, наблюдая за тонущим в океане солнцем. В Вестеросе сейчас зима, а в Лисе даже не похолодало. Робб рад, что здесь нет снега, нет едкой серости, что мешает солнечному золоту переливаться в волосах Сансы. Когда она подходит, Кет уже сопит в колыбели, сделанной руками Робба. Он жадно смотрит на неё, находит тесьму, что держит её платье. Ткань беззвучно соскальзывает на землю, обнажая длинные ноги, треугольник рыжих волос меж бёдер, упругие груди, ещё полные молока. Она убирает из волос заколки, и они водопадом струятся по плечам, заставляя сердце Робба пропустить удар: так заворожён он её красотой. – Сегодня твои именины, – выдыхает она в его губы, стягивая с него тунику. Она легонько царапает его грудь, играючи сжимает сосок. Губы её мягки по всему его телу, тонкие пальцы расшнуровывают бриджи. Она встаёт на колени, сжимает член тёплой мягкой рукой, проводит по всей длине языком, целует головку и лишь чуть-чуть накрывает ртом. Он стонет. – Раз, – шепчет она и повторяет ласку двадцать два раза, не переставая считать. Он запускает пальцы в её волосы, желая ощущать влажность и жар её рта, но она упряма: цокает языком, упирается руками в его бёдра. – Пожалуйста, – наконец молит он, и Санса смеётся, легко и свободно, насаживается на него, как тысячу раз прежде. Он сжимает её ягодицы, заставляя двигаться; она повинуется, прикусывая зубами его нижнюю губу. – Робб, – задыхается она, впиваясь в его плечи. На мгновение он замирает: они никогда не называли настоящих имён, занимаясь любовью, никогда не признавали, кто они. Со сдавленным «Санса» он наслаждается её поцелуями, движениями, тем, как она вздрагивает, слыша своё имя. Робб повторяет и повторяет сестрино имя, как отчаянную молитву, не отрывая взгляда от её лица, – как они похожи! – и задумывается: так ли чувствовали себя Серсея и Джейме Ланнистеры, прекрасно понимая, что вкушают запретный плод, но не в силах остановиться? Достигнув пика наслаждения, Санса падает головой на его блестящую от пота грудь; он чувствует на ключице жаркое дыхание и поглаживает спутанные локоны. – Я так люблю тебя, ты ведь знаешь? – Я люблю сильнее, – говорит Робб. Она поворачивает голову, чтобы встретиться с ним взглядами: глаза блестят. – Обещай, что мы всегда будем вместе. Обещай, что всегда будешь рядом со мной и Кет. – Тысячи тысяч армий не удержат меня от тебя. Робб думает, простит ли его Санса когда-нибудь по-настоящему за то, что не спас раньше.

***

Нед рождается в именины матери, такой же огненноволосый и голубоглазый, как сестра и родители. Он крупный ребёнок, но не капризный; Санса смеётся над тем, как восхищается Кет маленьким братом. Робб и не замечает, как часто рассказывает сыну истории о Винтерфелле, о взрослении с Джоном, о приключениях на Севере. Иногда, вечером, Робб сажает Неда на колени, Кет сидит рядом на полу и отец рассказывает сказки Старой Нэн. Санса молча улыбается, штопая одежду или читая у камина. Есть дни, когда Робб забывает обо всём: о том, что Санса – его сестра, о том, что Вестерос вообще существует – обо всём, кроме любви к ней, любви к их детям. В такие дни он поистине и безгранично счастлив, жаден до Сансы, в такие дни он водит Кет играть к морю. Есть дни, когда он помнит. Помнит, как услышал о казни отца, как люди Фреев и Ланнистеров резали его подданных, его мать и Серого Ветра, словно свиней; помнит милую кареглазую девушку, забытую в Риверране, которую звал женой. Иногда трудно дышать под давлением чувства вины. Он отправил Теона в Пайк – Бран и Рикон погибли. Он женился на Жиенне в Крэге, забыв о долге, – случилось нечто, зовущееся Красной Свадьбой. А Санса... – Почему ты не ненавидишь меня? – всё-таки спрашивает он одним днём; солнечные лучи освещают комнату и кресло, на котором отдыхает Санса, уложив детей. – А с чего мне тебя ненавидеть? – отвечает она, не открывая глаз, голова её откинута на спинку. – Ведь я оставил тебя Ланнистерам. Она резко поднимается, глаза холодны, как лёд. – Даже не начинай. – Санса... – Слушай меня внимательно, я скажу один раз. Я страдала нисколько не меньше любого из нашей семьи. И хотя бы осталась в живых, чего не скажешь о наших братьях, сестре и родителях, упокойте боги их души. Я не виню тебя, Робб. – Но ведь приди я раньше, Джоффри не смог бы творить с тобой те вещи... – Не скажи я Серсее о планах отца, все, все остались бы живы. – Одинокая слеза скользит по щеке, но она зло смахивает её. – Нельзя жить прошлым. Робб не уверен, что прошлое вообще когда-нибудь отпустит их.

***

Кет два, Неду – год, когда Дейенерис Таргариен занимает трон предков. Робб возвращается домой в полдень, запинается и не может выбрать слова – чем пугает Сансу, давящую фрукты для обеда, – но наконец-таки сообщает новость. Она секунду молчит – и уже сотрясается смехом. Не такой реакции ждал Робб, но ему остаётся лишь смотреть, как обыкновенно спокойная сестра заходится слёзным истерическим хохотом. Вбегает Кет и дёргает его за руку. – Наверх, папа, наверх! Робб легко берёт дочь на руки, с улыбкой целует её. Будь они в Винтерфелле, будь Кет дочерью Жиенны, она не могла бы звать его папой или играть на полу. Такая роскошь позволена крестьянским детям – не маленькой леди. – Санса? – Мама? Взяв себя в руки, она объясняет: – Я просто представила лицо Серсеи Ланнистер, когда дракон летел над Красным Замком. Что насчёт Томмена? Он в порядке? – Живой, но пленён. Санса отвлечённо кивает, подходит ближе, обнимает и кладёт голову на плечо. – Хочу домой, – шепчет она, – хочу назад в Винтерфелл. – Он сожжён, – напоминает он. – Построим заново. – Поцеловав в щёку, она заявляет: – Ты всё ещё король Севера, любовь моя. А королю нужен замок. Санса пишет письмо Дейенерис Таргариен, в котором просит либо вернуть им то, что было отобрано, либо убить. Робб не знает, чего хочет из этого, но, смотря на спящих сына и дочь, понимает, что может видеть их в последний раз. Ложась с Сансой спать, он говорит: – Если мы вернёмся, так продолжаться не может. – Верно. Всё будет иначе. Тишина.

***

Приходит письмо от Тириона Ланнистера с печатью драконьей королевы, гарантирующее безопасное возвращение в Винтерфелл и восстановление Старков как великого дома Севера. Робб плачет, читая, что Джон Сноу, Арья Старк, Бран Старк, Рикон Старк живы; плачет и Санса, обнимая детей. Постскриптум сообщает о Жиенне, которая счастлива услышать о муже и в данный момент служит королеве Дейенерис. Лицо Сансы несколько меняется на этих строках, но она так рада новостям о братьях и сестре, что, кажется, ничего в мире не способно её расстроить. – Мы можем вернуться домой, – говорит она, вытирая слёзы счастья. Кет бегает по комнате и поёт: «Домой! Домой! Домой!» Потом довольно долго они молчат, наблюдая за резвящейся Кет и Недом, еле поспевающим за сестрой на коротких ножках. Он тратит все деньги, что они откладывали, на места на борту корабля. И даже больше – пришлось продать кинжал. Санса собирает вещи, и Робб чувствует, как рушится эта их жизнь, как стираются маски. Микаэль и Руби погибли, открыв дорогу Роббу и Сансе. В последнюю ночь на Востоке Санса тихо говорит: – Можешь сказать Жиенне, что это только мои дети. Я не обижусь. Робб мгновение молчит, ошеломлённый. – Я не стану отказываться от своей крови. – Я просто подумала... – Не так подумала! Санса вздрагивает, и Робб уже жалеет, дотрагивается до её плеча. Она, раздумывая только секунду, отчаянно и жадно целует его. Он разрывает шелка; она царапает до крови его спину. Закончив, со сбитым дыханием, Робб бормочет: – Нам необязательно возвращаться. – Обязательно. Этой ночью он берёт её трижды, грубо целуя горло, груди, бёдра, руки; и каждую секунду думает, как любит, как трудно будет вновь быть её братом. – Я ни о чём не жалею, – признаётся Санса в его губы, и Робб надеется, что она не чувствует его слёз.

***

Корабль размеренно покачивается на волнах; Санса поёт детям, пытаясь успокоить их морскую болезнь. Голос её чудесен, как всегда; она поёт о Флориане и Джонквиль, о Королеве Алисанне, о Матери, поёт все песни, что помнит. Иногда слушает Робб, держа на руках Кет, пение чистое, как у колокольчика, и дважды прекрасное. Утром они добираются до материка, каюта заполнена трелями о любви и истинных рыцарях – глупые фантазии её детства. Закрыв глаза, он видит себя и Джона в Винтерфелле, они останавливаются, чтобы послушать сестру, поющую в одиночестве. Но вернувшись в реальный мир, он понимает, что маленькой Сансы давно нет: её место заняла женщина, которую он любит сильнее всех, женщина, которая родила его детей и простила все грехи, что он совершил. Они стоят на палубе – уже виден берег. Робб ощущает волнение, волнами исходящее от Сансы. Не отрывая взгляда от земли, он берёт её за руку и крепко сжимает. Впервые с тех пор, как Робб увёз сестру из Долины, он видит в её глазах страх. Он наклоняется, вдыхает запах волос, дотрагивается губами до мочки уха и шепчет: – Я ни о чём не жалею. Королевская Гавань приближается; Робб держит сестрину руку, целует дочь в висок и надеется, что мир стал добрее в их отсутствие.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.