Властитель морей

Уилл Тернер вышел на палубу, взглянув на луну, призрачно освещающую бескрайнее море. Доски пола скрипели под тяжелыми сапогами, легкий бриз трепал полурасстегнутую рубашку. Его шаги приглушенно звучали в тишине, когда он шел к кормовой части судна, предварительно проверив, что на руле никто не стоит — в ночи магическому кораблю не требовался рулевой. Слегка поскрипывали мачты, чуть колыхались паруса со звуком, напоминающим взмахи птичьих крыльев, только в этом месте никогда не бывало птиц. Молодой капитан прислушался, чтобы удостовериться, что вся команда спит. Конечно спит, как же еще — после такой залихватской пьянки в честь полнолуния? Единственная радость в этом богом проклятом месте, и моряки надеялись, что рома хватит до конца их десятилетнего путешествия. Уилл же надеялся, что у него хватит силы воли, чтобы не сойти с ума. Каждое полнолуние тайком он пробирался на палубу, подобно вору, чтобы встретиться лицом к лицу со своим проклятием. Если бы он знал заранее, то предпочел бы смерть такой жизни... Хотя кто его спрашивал, когда его рукой убили Джонса? Мертвые не могут говорить. Казалось, что всё хорошо, надо лишь потерпеть десять лет. Каких-то десять лет, и он вернется к своей любимой. Но минуло два года, а он уже сомневался, что протянет этот срок. Опираясь руками о перила, он глянул на черную, подобно бездне, воду. Так и хотелось крикнуть: «Ну где ты? Чего ты ждешь, тварь?». В сердце затеплилось чувство, что может сегодня чудище не появится. Может, ему надоело это развлечение, либо его кто-то убил. Однако по поверхности воды прошла рябь, и на лунный свет появилось щупальце, обрушивая надежды парня в пустоту. — Явилось, — прошипел Уилл, инстинктивно отпрянув от перил. Только вот бежать было некуда. Вытянув вверх остальные щупальца разнообразной длины, чудовище всплыло на поверхность. Оно схватило парня поперек туловища, подняв в воздух. Капитан не сопротивлялся — не было смысла. Двадцать три раза кракен проделывал это, и ни разу Уиллу не удалось уйти от проклятия. Оставалось лишь радоваться, что чудовище не столь гигантское, сколь то, что подчинялось Джонсу. Возможно, тварь была еще совсем юной. Щупальца порывисто содрали одежду с капитана, подставляя обнаженное тело прохладному ветру. Находиться на своеобразном ложе из нескольких щупалец было страшновато — одно неверное движение, и полетишь в воду с небывалой высоты. «А может?» — мелькнуло в голове у парня, но он даже не успел дернуться, чтобы прыгнуть, как несколько щупалец плотно обхватили его лодыжки и запястья, с силой и до боли сжав. Казалось, усиль они захват еще чуть-чуть, и его кости будут переломаны. Но тварь, похоже, прекрасно разбиралась в человеческой анатомии, чтобы не делать ничего лишнего — ничего, что могло бы повредить телу. Много раз ощутив на себе жесткость его действий, Уилл ни разу не встречал жестокости — ни бессмысленной, ни осознанной. Тварь хотела отдачи. Тварь хотела, чтобы человек на нее реагировал. И он реагировал, раз за разом. Щупальце уверенно прошлось по груди и спине парня. Оно обхватило его шею и стало медленно сжиматься подобно удавке, но так, чтобы он мог дышать, пусть и с трудом. Другое скользнуло по его ключице, и Уилл почувствовал, как присоски твари затягивают в себя его кожу, не сильно, но ощутимо. Возможно, для кракена это было что-то сродни поцелую, и оставляли они после себя синевато-красные пятна, похожие на следы засосов, словно он провел ночь по меньшей мере в гареме. Именно поэтому его рубашка почти всегда была застегнута на все пуговицы — не дай бог, кто-то из команды заметит. Тварь, видимо почувствовав, что Уилл отвлекается на свои мысли, усилила воздействия. Щупальца, оставляя влажные следы, оплели его ноги, кончиками лаская внутреннюю сторону бедра и пробираясь к паху. Присоска одного из тех, что извивались на груди, с чмоканием втянула в себя сосок, заставив парня немного прогнуться. Еще одно щупальце оставило след из засосов на выпирающей косточке бедра и плотно обхватило талию, подобно поясу. Оно пульсировало и дрожало, а его кончик двинулся к ягодицам, мягко скользнув между ними и смочив слизью. Это было проклятие, что доставляло не боль, а запретное наслаждение. От которого хотелось избавиться, отряхнуться, забыть, но которому невозможно было противиться. Кракен читал физиологию человеческого тела, как открытую книгу, зная, как с ней работать. И когда очередное щупальце скользнуло вдоль члена Уилла, а присоска замерла наверху, парень сжал зубы, сдерживая непроизвольный стон. Остальные присоски «выцеловали» окружающую зону. Парень дернулся, когда один из отростков начал проникать в него, плавно раздвигая стенки заднего прохода. Да, он уже привык к этому. Да, он смирился со своей участью. Но всё равно его продрало чувство смешанного отвращения и наслаждения от этого действия. Щупальце скользнуло глубже и стало сокращаться и снова увеличиваться, заполняя собой проход, болезненно, неотвратимо, но уже несравнимо легче, нежели в тот самый первый жуткий раз. Тёрнер на всю жизнь запомнил шторм, что бушевал тогда, иссекая каплями ледяного дождя обнаженную кожу и разносясь громом по небесам. Тварь, снова почувствовав отчуждение жертвы, резким, но уже безболезненным, толчком внутри вернула его к реальности. И тут она сделала что-то, что раньше не делала никогда — одна из присосок коснулась простаты и начала ее стимулировать сосущими движениями. Всё тело Уилла прошибло потом. Его орган свело от возбуждения практически до невыносимости, и отросток, оплетающий его, стал трудиться активнее, помогая снять напряжение. Кончики щупалец водили по ладоням парня, внутренней стороне локтей, под коленями, проходились чуть выше ягодиц, влажно скользили по промежности, опутывая всё плотнее и плотнее, с силой сжимая его конечности, оставляя еще более болезненные засосы, но теперь Уиллу было всё равно, он мечтал лишь о разрядке, выгибаясь во влажных тисках, стоная всё так же сквозь зубы, прерывистым шепотом проклиная тварь, но в то же время прося ее не останавливаться... По вискам стекали капельки пота, лента, стягивающая волосы, давно расплелась, и пряди развевались по ветру, налипая на мокрую шею, луна издевательски светила на искаженное от страсти, удовольствия и ненависти лицо, отражаясь в глазах молодого капитана. Почувствовав приближающийся оргазм, Уилл сжал в ладонях скользкие щупальца, выгибаясь. Удовольствие пронзило всё его тело, едва ли не выворачивая мышцы, а тварь усилила захват, вбирая в себя каждую каплю его пота и семени. Осторожно чудовище опустило его на палубу, и парень свернулся на ней, не в силах ни встать на ноги, ни элементарно сесть. Его дыхание сбивалось, словно он провел многочасовое сражение, по мышцам проходила судорога, тело ныло, отдаваясь резкими покалываниями в местах засосов. В бледном лунном свете лежа на огромной палубе он выглядел еще совсем мальчишкой. И чувствовал себя немногим лучше. Он предал свое тело снова, предал свою возлюбленную, и пусть всё это было не по доброй воле, но наслаждение при этом он испытывал вполне настоящее. Оставит ли его тварь в покое когда-нибудь? Как он выдержит еще долгих восемь лет этих пыток? И, в конечном итоге, сможет ли сам отказаться от подобного извращенного удовольствия, даже ненавидя эту тварь, даже желая нашинковать ее шпагой на тысячи кусков? За эти два года он уже буквально слился с чудищем, впитал кожей его соленый морской запах, который безошибочно мог отличить среди любых других, пропитался его пряно-дразнящей слизью. Настолько свыкся с синяками засосов, что даже начинал ощущать себя странно, когда они проходили через пару недель, словно скучая по этим отметинам. В злобном отчаянии Уилл вцепился в доски пола пальцами, сажая в них занозы. Его разум был замутнен, словно судорогами, искажаясь пережитыми ощущениями. Будто успокаивая, щупальце прошлось по его волосам, и чудище стало скрываться под воду. И тут впервые молодой капитан услышал его — в своей собственной голове. — Ты гораздо сильнее, чем Джонс. Ты не мутируешь, как он, что бы с тобой ни происходило. Ты молод, и твой дух неисчерпаем. А я стану сильнее, чем его кракен. Еще немного, и ты будешь повелевать мной. Ты станешь истинным властителем морей. Тварь скрылась под водой, и мягкие волны ударили о борт корабля, качая его, подобно колыбели. Где-то в душе Уилл еще боролся. Где-то в душе еще жила любовь, что не давала ему сойти с ума. Но неосознанно на губах застыла усмешка. Так вот он какой — путь к власти.