"Э. Д." означает "Эдмон Дантес" (с)

Темно, тихо, безнадежно... Так и должно быть. Медленно продвигаюсь вперед, сквозь сумрак, мягкой пеленой застилающий землю. Я не знаю, где я. Не понимаю и не в силах понять. По телу ручьями стекает ледяной пот. Мне страшно идти туда, куда я иду, но я упрямо переставляю ноги. Упрямство... Долгое время оно помогало мне, позволяло двигаться вперед к зениту моей славы. Но вот я оступился. Я повержен. Мое упрямство, мое тщеславие, моя гордость обернулись против меня и пронзили сильнее кинжала. О, Господи, прости мне этот грех... Иду вперед, сквозь дымку мрака. Сердце сжимается. Я начинаю понимать где я... В твоем саду. Волнение. Оно настолько велико, что накрывает меня темной волной и я двигаюсь почти не дыша... Так и есть. Это твой сад. Теперь он выглядит темным, заброшенным и пустым и даже мое сердце щемит от непонятной грусти. Впереди что-то белеет и моя тревога усиливается, в предчувствии новых бед я ускоряю шаг. И невольно замираю... Как же ты хороша в белом подвенечном платье! Хочется пожать нежную руку и украдкой, пока не видит маркиза, поцеловать кончики твоих пальцев, заметить смущенный румянец на прелестных щечках, рассмеяться и слушать, как звенит твой звонкий голосок. С трудом разлепив, дрожащие от волнения губы, я шепчу твое имя. - Рене, - в твоем взгляде помимо бесконечной грусти скрыто что-то еще. Ты осуждаешь меня... За что? За то, что наш брак отложен? Но он невозможен, пока император у власти. И ты и твоя семья это понимают. Твое лицо бледно, оно напоминает цвет статуи застывшей у фонтана в твоем саду. Ты молчишь. И от этого молчания моя тревога усиливается. Но я человек разума, и я гоню прочь все глупые эмоции. Спокойствие и бесстрастность. Но как же трудно сохранить их в это мгновение. - Жерар, вы обещали мне, - грустно произносишь ты, опустив голову так, что волосы падают тебе на лицо, и я не могу разглядеть уж милых черт. - Вы обещали быть великодушным, обещали пощадить. А сами отправили этого юношу в подвалы замка Иф. Вы не доктор и не судья, вы палач, Жерар, вы точно зарыли его живьем. А он был невиновен... У меня останавливается сердце. В голове несутся мысли, беспокойные, нервные. Как... Как ты узнала. Ведь это было скрыто... Хочу оправдаться, призвать на помощь все свое красноречие, но впервые мой язык не повинуется мне. Я ощущаю, как немеет мое тело, точно держу ответ перед одним из Ангелов Господня. О, Господи, прости мне этот грех... - Рене, - зову тебя чуть ли не с отчаянием. И ты медленно поднимаешь голову, заставив меня отшатнуться. Лицо моей невесты стало иным. И с опозданием и ужасом я понял, что не перед маркизой держу ответ. Несколько минут я смотрел в чистые, полные отчаяния глаза Мерседес. - Именем Бога, который нас видит и судит, заклинаю вас, отдайте мне моего жениха! - Твой голос грозен, он повелевает, совсем не похоже на тот день, когда в отчаянии и в страхе ты металась по улицам Марселя. Вскинув руки ты смотришь на меня. А я ощущаю, как холодеет моя душа, скованная ужасом. Я отступаю, пячусь, запинаюсь и проваливаюсь, лечу куда-то в пропасть. Меня опаляет жарким дыханием бездна. Я слышу голоса. Ад. Несомненно, я умер и попал в Ад. Дьявольский хохот и вопли отчаяния, удар хлыста и стук железа. В ледяном ужасе я затыкаю уши. Они уже близко... Они идут за мной. Внезапно все стихло. Даже адское пламя отступило, но на смену ему пришел мороз. Я не хочу открывать глаза. Я знаю, чей лик я увижу. Два Ангела - карающий и милосердный уже посетили меня, и сейчас мне предстоит встреча с Высшим судом. Тяжел грех твой, падший судья... Твое лицо, лицо простолюдина наполнено гневом, который, как мне казалось, ты не способен испытывать. Светлый юноша, ты приобрел ужасающий облик. Я почти готов преклонить перед тобой колени. И я опускаюсь, мое чело тяжелеет, и я едва касаюсь лбом холодного камня пола. - Я невиновен... Вы заживо похоронили невинного. Разрушили мое счастье, разбили мою жизнь. Вам нет оправдания. Помощник, королевского прокурора, вы виновны. - Нет, - мои уста не могут найти оправданий, и я могу лишь стонать, пытаясь прогнать это дьявольское наваждение, это божественное вмешательство в самые потаенные уголки души моей. - Господин де Вильфор, - голос моего секретаря оказался спасительным. Он прорвался сквозь пелену кошмара, не оставлявшего меня ни на минуту. Я очнулся и не сразу сообразил, что уснул за работой. Только отдаваясь работе я мог успокоиться, отвлечься от тяжких дум, не оставлявших мое сознание. И лишь сон сморил меня, как я целиком оказался в их власти. - Господин де Вильфор, спешу доложить Вам о приходе господина Морреля, - отчеканил служащий. - Велите принять? - Проведите в приемную, я спущусь к нему, - тактика моего дальнейшего поведения моментально складывается в моей голове. Секретарь кивает, но не уходит. Право, во времена Реставрации все было иначе, и нижестоящие лица не позволяли себе подобной дерзости. - Что-то еще? - в моем холодном тоне невольно слышится легкое раздражение. Нельзя. Нужно быть абсолютно спокойным, уверенным в себе, своей правоте. - Вы кричали, и ваша рука выводила на бумаге одни и те же инициалы: Э. и Д. Что значит Э. и Д.? - Вы свободны, - ледяным тоном произношу и надоедливый служащий уходит. Вмешательство отца, ставшего весьма влиятельным человеком, помогло сохранить мне должность, но своих мест лишились иные достойные люди. Оставшись один я подхожу к камину и сжигаю листок на котором видны были инициалы, выведенные рукой в беспокойном сне. Я был безумен в этот миг. И не иначе как кто-то свыше начертал моей рукой эти ненавистные буквы. - О, Господи, прости мне этот грех... - слова звучавшие в сердце, вырываются из уст моих. - Но ты не дал мне выбора. И устало усевшись в кресло, я окончательно прогоняю прочь лишние мысли. Я читаю газету, и ощущаю, как черствеет сердце. И очень скоро господин Моррель будет говорить не с живым человеком, не с Жераром де Вильфором, а с помощником, королевского прокурора. Тем, чьи слова и дела можно назвать одним словом - закон.