Спонтанно

Сложно выбрать одежду, если ты слишком требователен к своему внешнему виду. Еще сложнее, если эта одежда - костюм, который должен идеально подчеркивать смуглую кожу и высокомерные глаза карамельного цвета, и быть не коричневым и не белым, а нежного теплого бежевого оттенка, не слишком темного, но и не слишком светлого. И чтобы он смог бы восполнить потерю любимого пиджака, на который вчера пролил кофе кое-кто гениальный. И уж совсем невозможно на чем-нибудь остановиться, если тебя сопровождают одуревшие до отупения Мацуда и Моги, мающиеся в своей бесполезной роли охранников, и, хуже всего - прикованный к тебе длинной цепью флегматично уничтожающий сладости детектив. Странная процессия из четырех человек вызывает недоуменные взгляды хорошеньких молоденьких продавщиц в статусном шоуруме дорогой брендовой одежды. Особенно пристальное внимание вызывает сковывающая Лайта и Рюдзаки цепь, которую детектив невозмутимо зажимает в кулаке, чтобы она не волочилась по полу. Петли цепи, болтаясь, звенят при каждом его шаге, привлекая и без того излишнее внимание всех окружающих. Но, если излишнее любопытство так и остается на совести немногочисленных посетителей магазина, то продавщицы спустя мгновение умело прячут свои эмоции и делают сияющие доброжелательные лица, как будто парни, скованные наручниками – это обычное дело. Прирожденные хищницы, эти вышколенные богини одежды для избранных мгновенно чуют "правильного" покупателя и золотую кредитку. У богатых - свои причуды, кому, как не им, этим девушкам в дорогом магазине, об этом знать. Они повидали кое-чего и похуже, чем скованные цепью два странных парня, один из которых вызывающе, ослепительно красив и недорого, но стильно одет и тщательно безупречно причесан. Второй же - пренебрежительно неопрятен, откровенно лохмат и несколько неуклюж в своей мешковатой одежде. Покусывая огромный разноцветный леденец на палочке, больше похожий на плоскую булаву, чем на конфету, обладатель встрепанной смоляной шевелюры вообще, кажется, мыслями находится вовсе не здесь. Во всяком случае, его ссутуленная худая фигура и равнодушие, с которым он флегматично шлепает растоптанными кроссовками вслед за своим красивым партнером, создают впечатление, что он здесь лишний и неуместный. Но меткий нацеленный взгляд продавщицы не проведешь - и холеные красивые девушки в строгой форменной одежде магазина наперебой бросаются именно к нему, мгновенно определяя его центровую и спонсорскую роль. Он - единственный, кто чувствует себя словно дома в этих ценниках, приближающихся к среднему заработку обычного служащего. И потому девушки, окружив странную процессию, мгновенно сосредотачивают свои усилия именно на Рюдзаки, наперебой предлагая новые коллекции одежды. Рюдзаки, недоуменно вскинув голову и ненадолго выпав из своей флегматичной отрешенности, некоторое время сосредоточенно рассматривает продавщиц, явно пытаясь определить, что им от него нужно. А потом небрежно и лениво кивает на Лайта, переадресовывая интерес на него. И следующие минут сорок Лайт, преисполнившийся чувством собственной значимости, с пренебрежительным снисхождением перебирает одежду, о которой раньше не мог и мечтать. Мацуда и Моги, возбужденные и сверкающие глазами от общения со столь прекрасными девушками, активно мешают ему выбирать, изо всех сил давая советы. Впрочем, Лайт тоже в ударе, положение в центре внимания ему явно льстит, да и очень хочется сгладить возможные мысли от его двусмысленной скованности с детективом. И он снисходительно флиртует то с одной, то с другой суетящейся вокруг них продавщицей, кривит губы на моднейшие дизайнерские коллекции, и крайне придирчив и к цвету и к качеству ткани. Вся процессия важно следует от одной стойки с одеждой к другой, полностью погрузившись в эту неожиданную возможность почувствовать себя сливками общества. А следом за ними, покорно и обреченно, понуро мотается и Рюдзаки, находящий утешение, кажется, лишь в своей огромной конфете. Он не принимает участия в обсуждениях, не дает советов и вообще старается расположиться как можно дальше, рассеянно покусывая разноцветную карамель, удерживая палочку лишь двумя пальцами. Иногда он не успевает поймать момент, когда все решают переместиться в другой конец зала, и тогда Лайт раздраженно оглядывается на него и грубо дергает за цепь, принуждая двинуться с места, мало-помалу перетягивая на себя роль хозяина положения. Наконец, Ягами торжественно приступает к примерке. Взмыленные продавщицы загружают в кабинку семь или восемь милостиво отобранных костюмов разных оттенков: светло-кремового, темно-кремового, цвета топленого молока, в широкую бежевую полоску, в тонкую бежевую полоску и еще черт знает каких вариантов. Мацуда и Моги устало падают на мягкие скамеечки, предусмотрительно установленные вдоль длинного ряда примерочных кабинок. Они переполнены этим непривычным им долгим походом по магазину и свалившимися на них новыми впечатлениями. Рюдзаки, по-прежнему абсолютно невозмутимый, внимательно осмотревшись, стягивает с ног свои растоптанные кроссовки, упираясь одной в другую, и залезает на скамеечку с ногами, привычно усаживаясь на корточки. Он устраивается прямо напротив кабинки Лайта так, чтобы цепь, уходящая за тяжелое полотно, свисающее до самого пола и заменяющее собой дверь, как можно меньше сковывала движения его подозреваемого. Начинается процесс примерки, грозящий затянуться еще минимум на час. - Рюдзаки, черт возьми, сними цепь! – раздается из-за тяжелой шторы возмущенный до ярости вопль Лайта. Мацуда с Моги синхронно поворачиваются к детективу, сгорая от любопытства. Очевидно, что невозможно полноценно померить костюм, не сняв наручник. Налицо конфликт интересов принципиальности лохматого гения, и его же обещания компенсировать Лайту любимый пиджак. Погибший по вине неосторожности самого Рюдзаки, между прочим. Но детектив остается по-прежнему абсолютно невозмутимым, несмотря на возмущение Лайта. - Прости, Лайт-кун, но нет, - твердо сообщает он, тщательно облизывая свой леденец, уже уменьшившийся за это время до состояния почти обычной конфеты. - Ксо! – Лайт рывком отдергивает занавеску, открывая просторное помещение примерочной кабины, освещенное яркими потолочными светильниками, отражающимися от огромных зеркал на каждой из трех стенок. – И как я, по-твоему, смогу что-то примерить? Сын Соичиро Ягами уже в брюках от одного из выбранных костюмов, рубашке навыпуск и галстуке. В руках он сжимает пиджак от этого же костюма и испепеляет детектива пышущим раздражением и возмущением взглядом. Мацуда и Моги с интересом крутят головами от одного к другому, мысленно делая ставки, подерутся они или нет прямо здесь, в магазине. Рюдзаки молча манит подозреваемого к себе пальцем. Когда Лайт неохотно подходит, детектив запихивает леденец за щеку, чудом не разорвав себе рот, и, сняв с шеи ключ от наручников, расстегивает железное кольцо на презрительно протянутом запястье Лайта. Но тут же, предупреждая желание скрыться снова в кабинке, ловит его за полу рубашки. - Нафевай фидшак шдешь, - с трудом шамкает он, пытаясь совместить оттопыривающий щеку леденец и возможность произносить слова. Лайт бросает на Мацуду и Моги полный многозначительного негодования взгляд, ясно демонстрирующий, что они втроем точно знают, кто здесь законченный идиот. Но ему ничего не остается, кроме как подчиниться. Он яростно надевает пиджак. И тут же на его руке снова защелкивается наручник. - Теферь мофефь запфавиться, - довольно сообщает Рюдзаки и, с громким хлопаньем выдернув за палочку изо рта леденец, добавляет. – Мне нравится этот костюм, Лайт-кун. Тебе идет. - Тебя никто не спрашивает, - мстительно цедит Лайт и скрывается в кабинке, демонстративно задергивая за собой штору, чтобы заправиться и насладиться оценкой костюма в гордом одиночестве. Рюдзаки поворачивает голову к Мацуде и Моги и недоуменно чуть пожимает острыми плечами, обтянутыми белой растянутой футболкой, глядя на них огромными безмятежными глазами. Бывшие полицейские отвечают ему неуверенными улыбками, не зная, чью сторону занять в этом конфликте и вообще опасаясь чью-либо сторону принимать. Ссоры между Рюдзаки и Лайтом происходят почти постоянно, и, чаще всего, инициатором выступает именно Лайт, придираясь к детективу по мелочам, видимо, банально не выдерживая психологического дискомфорта от сковывающей их цепи и нахождения рядом двадцать четыре часа в сутки. Но сейчас детектив явно перегибает палку, и Мацуда с Моги сочувствуют Лайту. И потому не решаются что-либо комментировать, предпочитая удерживать нейтралитет наблюдателей. Через несколько минут штора вновь яростно отдергивается, и Лайт опять подходит к Рюдзаки, мрачно протягивая руку. Детектив снимает с него наручник, и Ягами, молча сдернув с себя пиджак, позволяет защелкнуть его обратно. Наградив обладателя смоляной шевелюры ненавидящим взглядом он, все так же молча, снова скрывается в примерочной кабине и задергивает за собой штору. В воздухе отчетливо чувствуется сгущающееся напряжение. Мацуда и Моги с опаской поглядывают на невозмутимого Рюдзаки, но предпочитают тоже помалкивать. Ситуация повторяется с точностью до движения со следующим костюмом. И со следующим. Когда Лайт выходит и, дождавшись, когда с него снимут наручник, надевает четвертый по счету пиджак, Рюдзаки, снова защелкнув на его запястье стальное кольцо, за цепь придерживает его руку. И внимательно оглядывает с ног до головы. - Этот цвет тебе подходит больше всего, - наконец изрекает он, вытаскивая за палочку изо рта леденец, ставший совсем маленьким. – Ты в нем особенно симпатичен, Лайт-кун. - Много ты понимаешь, - фыркает Лайт и скрывается в кабинке, волоча за собой цепь и надменно задрав вверх подбородок. Но в его голосе уже не слышно столь непримиримой ярости, как раньше. Рюдзаки в очередной раз невозмутимо пожимает плечами и, повернувшись к Мацуде и Моги, задумчиво сообщает им, что, видимо, все это надолго. В этот момент в узкий коридор с длинным рядом пустующих примерочных кабинок входит еще один покупатель – пожилой мужчина в дорогом костюме и массивных очках с золотой оправой. За ним торопливо семенит одна из продавщиц, неся на вешалках две темных рубашки. Проводив покупателя в дальнюю кабинку, и убедившись, что его все устраивает, она с лучезарной улыбкой подходит к ожидающей Лайта компании. - Все в порядке? – отрабатывая высококлассный фирменный сервис, чуть поклонившись интересуется она. – Может быть, что-то еще принести? Мацуда и Моги вопрошающе поворачиваются к Рюдзаки. - Нет, спасибо, - рассеянно откликается тот, глядя прямо перед собой на штору кабинки Лайта. Но, словно что-то вспомнив, поворачивает голову к девушке со вспыхнувшим интересом в глазах. – Скажите, а у вас здесь есть место, где посетители могут выпить чашечку кофе? - Да, конечно, - с готовностью откликается девушка, радуясь, что может услужить потенциальным покупателям. – У нас есть кафетерий, где подают только высококлассный кофе элитных сортов. По желанию клиента счет за кофе может быть включен в чек нашего магазина. - Гм… Это хороший сервис, - одобряет Рюдзаки и облизывает конфету. И неожиданно добавляет. - Тогда проводите, пожалуйста, туда моих друзей. И да, счет за кофе нужно будет включить в чек магазина, потому что мы обязательно что-нибудь купим – осталось лишь выбрать. И выпейте кофе тоже, за наш счет – вам ведь положен обеденный перерыв? Вышедший из кабинки, чтобы снять очередной пиджак, Лайт недоуменно наблюдает, как благодарит, засияв, девушка-продавщица, и наигранно сомневаются в возможности их оставить вдвоем Моги с Мацудой. Он не вмешивается в разговор и не требует от Рюдзаки поторопиться с наручником, лишь молча смотрит на них, не желая привлекать снова внимание симпатичной девушки к цепи на его руке. Лайт бы тоже с удовольствием выпил бы кофе. И вообще, он согласен с Рюдзаки – костюм, который сейчас на нем, подходит ему в совершенстве. Но он зол на Рюдзаки за эту дурацкую цепь и за его неспособность идти на уступки даже в присутствии посторонних людей, и потому мстительно решает, что не остановится, пока не перемеряет все отобранные костюмы. И вообще, будет все делать, как можно медленнее. Бывшие полицейские, наконец, уходят в сопровождении улыбающейся девушки-продавщицы. И Рюдзаки переводит взгляд на него: - Ты убедился, что я был прав, и этот костюм тебе очень идет, Лайт-кун? - Расстегивай, - вместо ответа Лайт протягивает ему руку. Рюдзаки расстегивает наручник, Лайт снимает пиджак и вновь подставляет запястье. - Может быть, остановимся на этом? – склонив набок голову, Рюдзаки задумчиво смотрит на него из-под встрепанной смоляной челки. - Все оставшиеся варианты другого оттенка. А светлая полоска тебя полнит. - Много ты понимаешь в одежде, – презрительно цедит Лайт, стараясь не показать виду, как его задело предположение, что его что-то может «полнить». – Нет, разумеется, когда буду я выбирать бесформенную белую футболку, я обращусь к тебе, как к эксперту. А пока отдыхай. Ты будешь застегивать или нет? И, как только Рюдзаки защелкивает наручник у него на запястье, гордо удаляется в свою кабинку, закинув через плечо пиджак. И тщательно задергивает за собой штору. Оставшись в одиночестве, Рюдзаки вытягивает изо рта ставший совсем маленьким и тоненьким леденец, и некоторое время его внимательно рассматривает, вертя палочку в пальцах. Бросает задумчивый взгляд сначала в одну сторону пустого коридора, в котором зияющими провалами отдернутых шторок светятся пустые кабинки, потом в другую, где лишь в дальнем углу темнеет еще одна задернутая штора занятой другим покупателем кабины. И с хрустом сгрызает с палочки остатки конфеты. Осторожно положив палочку на скамеечку, он легко спрыгивает на пол из своего положения на корточках и, не спеша, засовывает ноги в растоптанные кроссовки. Лайт как раз успевает снять брюки от только что примеренного костюма и повесить их на вешалку вместе с пиджаком на крючок на стенке кабины. Оставшись в галстуке и в рубашке, из-под полы которой выглядывают края его темных спортивных трусов, он протягивает руку к брюкам от следующего костюма, и в этот момент шторка отодвигается и к нему в кабинку проскальзывает Рюдзаки. Пару секунд они, застыв, смотрят друг другу в глаза, потом Рюдзаки отворачивается, и тщательно задергивает штору, внимательно проверяя, чтобы не осталось ни щелочки. И вновь поворачивается к настороженно замершему Лайту. - Рюдзаки, ты… - начинает Ягами, и в этот момент детектив делает к нему широкий шаг, приближаясь вплотную. – Ты что?! - Тсс… - детектив проскальзывает рукой по его щеке, большим пальцем подцепляет подбородок, заставляя невольно вскинуть голову вверх, и впивается ему в губы поцелуем, грубо толкая спиной к стене. Вторая рука Рюдзаки уверенно ложится прямо на выпуклость на трусах Лайта, его худое сильное тело в белой футболке наваливается, прижимается к нему, впечатывая в стенку кабинки. Губы детектива сладкие от леденца, властные, требовательные. Лайт пытается сопротивляться нежданному поцелую, но ладонь Рюдзаки уже по-хозяйски оглаживает и мнет его член и мошонку сквозь тонкую ткань трусов, посылая в мозг яркие импульсы возбуждения. И, задохнувшись от внезапного сладостного ощущения, Ягами непроизвольно впускает его требовательный язык себе в рот. Рюдзаки целует его глубоко, мокро, сладко отнимая дыхание. Наконец, чуть отстраняется и, продолжая держать ладонь на щеке Лайта, пристально вглядывается ему в глаза. Его горячие пальцы сильно сжимают мошонку Ягами – почти до боли, но, в то же время, невероятно приятно. Настолько приятно, что Лайт уже почти не может сопротивляться. - Сдурел? – в смятении шепчет он, широко распахивая ошарашенные глаза карамельного цвета. – Мы в магазине, придурок! - Да… - горячо выдыхает ему в губы Рюдзаки. В его огромных расширенных зрачках пляшет откровенно бесстыдное желание. Перемежая слова прикосновениями сладких губ и языка, он медленно, отчаянно возбуждающе, шепчет: - И меня это… очень заводит, Лайт. А тебя? Его ладонь властно и требовательно оглаживает уже увеличивающийся в размерах, и стремительно твердеющий член Ягами, пытающийся найти себе пространство под тесной тканью трусов. Вновь припав к губам Лайта в глубоком поцелуе, Рюдзаки прижимается к его бедру жарким пахом, пропихивая колено ему между ног и принуждая раздвинуть их шире. И Лайт чувствует кожей сквозь грубую ткань свободных широких джинс детектива его полностью эрегированный член. Губы Рюдзаки опускаются на шею Лайта, и он судорожно выдыхает, обхватывая его руками и выдавая свое поднимающееся желание. - А если… если кто-то зайдет? – уже почти бездумно шепчет он, подставляясь под сладкие ласкающие поцелуи. - Тогда мы попадем в неловкое положение, - Рюдзаки, жарко дыша, выпускает из плена своей горячей ладони мошонку Лайта и стягивает ниже узел его галстука. И грубо дергает за воротник рубашки, вскидывая голову и пристально вглядываясь в глаза. – Ты хочешь остановиться, Лайт? Три оторванные пуговицы с легким стуком падают на пол, но ни одного, ни второго это уже не волнует. Рюдзаки, не дожидаясь ответа, склоняет голову и начинает покрывать поцелуями ключицы Лайта, опускаясь ниже на грудь. Кончик языка, выскальзывающий между тонких губ, рисует на смуглой коже Ягами влажные щекотливые узоры, рассылающие горячие импульсы в нервные окончания. - Нет… - еле слышно выдыхает Лайт, выгибаясь и упираясь затылком в стену, подставляя свое тело под умелые ласки, от которых слабеют ноги и кружится голова. – Я согласен… рискнуть… Он уже не в состоянии объективно оценивать реальность. Стремительно нарастающее возбуждение лишь подогревается и становится еще острее и ярче от потенциальной возможности, что их кто-то застанет. Присутствие вокруг людей, сам факт возможного секса в общественном месте, нарушение всех мыслимых законов нравственных правил и конспирации, заставляет сердце сбиваться с ритма от опасности и азарта. Рюдзаки кусает его за сосок, отодвигая край рубашки, и Лайт с трудом сдерживается, чтобы не застонать. Руки сами собой проскальзывают по спине и плечам детектива, запутываясь в его густых волосах. Ему хочется больше, еще больше этого безумного удовольствия. Язык Рюдзаки, умело и часто ласкающий то один его сосок, то другой, заставляет Лайта выгибаться дугой, упираясь лопатками в стенку кабинки. И непроизвольно тянуть за волосы детектива, принуждая его опускаться все ниже. Рюдзаки, почувствовав его желание, еще раз легонько кусает его за сосок и опускается перед ним на колени. На мгновение вскинув темные, многообещающие глаза, он улыбается задыхающемуся Лайту кончиками губ, и рывком сдергивает с него трусы. И, обходясь без прелюдий, грубо хватает рукой уже ставший каменным член и накрывает его губами. Лайт дергается, судорожно вскидывая руку ко рту и зажимая рвущийся наружу похотливый довольный стон – эта грубость и стремительность в действиях Рюдзаки заводят его еще больше. И то, как сильно, почти до боли, сжимает Рюдзаки в ладони его член у основания, начиная ритмично и сильно сосать, сразу же набирая бешеный темп, окончательно лишает остатков реальности. Лайт плавится от удовольствия, забывая обо всем. Теперь ему все равно. Эти острые, сладкие ощущения заполняют все его естество. Места для мыслей просто не остается. Рюдзаки отрывается от него, чтобы вдохнуть кислорода и, глядя снизу вверх Лайту в глаза своей манящей тьмой огромных возбужденных зрачков, быстро и грубо дрочит ему рукой. Чуть отдышавшись, вновь накрывает его член губами, впуская его себе в рот целиком. Лайт уже знает, что Рюдзаки не имеет рвотного рефлекса, как и знает о его опытности и ценности, как любовника, но это ничуть не снижает восхищения и удовольствия, которые он испытывает каждый раз при глубоком минете в исполнении детектива. Именно из-за того наслаждения, что получает он при сексе с Рюдзаки, он и готов снова и снова переступать и через свою мнимую гетеросексуальность, и через моральные устои общества, отчаянно рискуя своей безупречной репутацией. А сейчас, подогретое риском, это наслаждение и вовсе грозит зашкалить. И Лайт в очередной раз с трудом удерживает стон и прикрывает глаза, полностью отдаваясь получаемым ощущениям. Рюдзаки, вновь прерываясь, чтоб отдышаться, вскидывает пушистые ресницы, окидывая раскрасневшегося и вспотевшего Лайта быстрым оценивающим взглядом, продолжая ему властно и грубо дрочить. И, старательно облизав пальцы второй руки так, что с них буквально капает его обильно выделяющаяся от возбуждения слюна, снова накрывает член Лайта ртом. Лайт дергается, чудом удержавшись от вскрика, и судорожно сжимает руки на плечах детектива, распахивая глаза, когда сразу два пальца Рюдзаки уверенно проникают ему в задний проход. Получаемое наслаждение от минета сглаживает боль от вторжения без подготовки, но он все равно возмущен такому грубому обращению. Рюдзаки вскидывает на Лайта глаза и, придерживая его член рукой у основания, демонстративно тщательно начинает облизывать его, старательно обводя языком вздутые вены. Влажные губы захватывают головку и тут же скользко ее выпускают, и Лайт, задыхаясь, больше не может думать о том, чтоб выражать недовольство. Похотливый насмешливый взгляд Рюдзаки, ласкающего острым кончиком языка головку его члена, сводит Ягами с ума, заставляя расслабиться, переключившись на новые ощущения. И начавшие двигаться в анусе пальцы уже не причиняют болезненного дискомфорта. Он сменяется легкой, сладкой и возбуждающей, чуть ощутимой болью, заглушаемой вспышками острого наслаждения в моменты, когда умелые пальцы Рюдзаки касаются бугорка простаты. Тело Лайта дрожит и двигается само, теряясь в ощущениях и стремлениях одновременно и толкаться в рот детектива и насаживаться на его пальцы. Лайт задыхается и окончательно теряет чувство реальности, сосредотачиваясь на подъеме волны удовольствия, приближающегося к экстазу. И, единственное, о чем он способен думать сейчас - это как возбуждающе выглядит в отражении трех зеркал детектив, стоящий перед ним на коленях и делающий минет. Эту картину он хотел бы запомнить надолго – острые плечи в белой футболке, колышущиеся от движений торчащие смоляные пряди, порозовевшее ожившее лицо, тонкие губы, обхватывающие влажный от слюны член, ловкий язык и многозначительные взгляды порочно блестящих глаз с огромными зрачками... И внутри зарождается пошлое, грубое и циничное, но до экстаза безудержное желание кончить в рот своему такому возбуждающему сейчас любовнику, не дав ему вовремя отстраниться. От одной только мысли, что можно отважиться это сделать в отместку за риск, которому Рюдзаки их подвергает, Лайт начинает дрожать и уже почти готов содрогнуться в оргазме. Словно прочитав его мысли, Рюдзаки отстраняется, с тихим хлюпаньем выпуская его член изо рта. Легко высвобождается, поднырнув под руки Ягами. Выпрямляется, стоя на коленях и, пристально глядя в глаза Лайту, насмешливо улыбается кончиками губ и чуть заметно качает головой. У него совсем другие планы на финальный акт этого безумного секса в примерочной кабинке фешенебельного магазина. Он собирается пойти еще дальше. Резким движением детектив выдергивает пальцы из задницы Лайта, заставляя того шумно выдохнуть воздух сквозь сжатые зубы, упираясь затылком в стену и прикрывая в блаженстве глаза. И легко поднимается на ноги. - Ты спятиил… - шепчет с наслаждением Лайт, обхватывая детектива за плечи руками и притягивая его лицо к себе. Он шарит ладонями по худому сильному телу, сминает в кулаках мягкую белую футболку, задирая ее вверх и проскальзывая под нее, к горячей вспотевшей коже. Покрывает жадными поцелуями лицо и шею Рюдзаки, зарываясь пальцами в густые мягкие волосы. Дыхание у обоих – рваное, жаркое, беспорядочное. Они отчаянно трутся друг об друга, задирая одежду, соприкасаясь кожей, словно пытаясь слиться в единое целое. И жадно целуются, борясь языками, сталкиваясь зубами, кусая друг друга за губы. Чуть отстранившись, Рюдзаки засовывает руку в задний карман джинс, и показывает Лайту зажатый в двух пальцах извлеченный квадратик блестящей упаковки презерватива, облизывая языком припухшие от укусов тонкие губы. Лайт широко распахивает затуманенные глаза и отвечает ему согласной многозначительной улыбкой. Он чувствует, как сердце замирает и падает вниз от понимания, какое безумство они совершают, и от восторга, что остановиться уже невозможно – ни одному, ни второму. Рюдзаки зубами срывает верхний край упаковки презерватива и, схватив Лайта второй рукой за плечо, рывком разворачивает спиной к себе, грубо толкая в угол кабинки – Лайт еле-еле успевает подставить руки, чтобы не впечататься лицом в стену. Рюдзаки, торопливо расстегнув ширинку и приспустив трусы, вытаскивает свой возбужденно поднятый член и быстро, умелым привычным движением раскатывает по нему презерватив. И прижимается к ягодицам Лайта, направляя член рукой. Он пытается действовать осторожно, но не справляется с собственным возбуждением и врывается в его тело мощным толчком. Лайт вскрикивает от боли, но ладонь Рюдзаки ловит его крик, безжалостно зажимая рот. - Прости, - прижимаясь сзади к Лайту всем телом, срывающимся шепотом жарко выдыхает детектив ему в ухо. – Я не нарочно. Прости. Его влажные губы целуют шею и захватывают мочку уха Лайта, нежно посасывая. И Лайт расслабляется – боль не может перекрыть ни желания, ни получаемого удовольствия. Он лишь тихо стонет в ладонь детектива, когда Рюдзаки стягивает сзади рубашку с его плеч и начинает покрывать поцелуями ставшую невыносимо чувствительной кожу вдоль позвоночника. Еще одна оторвавшаяся пуговица с тихим стуком падает на пол. Лайт чувствует, как дрожит от возбуждения прижимающееся к нему тело Рюдзаки, чей жар ощущается даже сквозь ткань одежды. И он тоже уже дрожит, и больше не может выносить ожидания – этого бесподобного чувства заполненности внутри, этого желания почувствовать еще больше. Он требовательно толкается ягодицами назад, навстречу удовольствию, прогибаясь сильней в пояснице. И чувствует, как проникает в него еще глубже член Рюдзаки, легко скользя в его теле благодаря смазке на презервативе. Рюдзаки берет его быстро, сильно, мощными безжалостными толчками, обхватив одной рукой за живот, и все так же зажимая рот второй. Грубая ткань его джинс царапает нежную кожу на заднице Лайта, а руки Ягами не справляются с этими мощными толчками, и детектив, в конце концов, просто впечатывает его в стену, продолжая вбиваться в его тело. Лайт чувствует его тяжелое дыхание у себя возле уха и, прижавшись щекой к шершавой стенке кабинки, смотрит на их отражение в зеркале. Смотрит на то, как трахает его Рюдзаки. И плавится, плавится в его руках, в этих ощущениях, в этом безумном физическом наслаждении. Ему не хватает дыхания из-за зажимающей рот ладони детектива, в глазах все плывет, а внутри поднимается неудержимая волна удовольствия, требующая немедленной разрядки. Он понимает, что не продержится долго, как бы ни было велико желание растянуть эти феерические ощущения. Но, кажется, и Рюдзаки не лгал, когда говорил, что это его заводит. Его движения становятся все быстрей и быстрей, он жадно хватает воздух приоткрытыми влажными губами, и, наконец, склонившись, горячо шепчет Лайту на ухо: - Прости, Лайт, марафона у нас не получится. Но Лайт не успевает понять его слов, потому что рука детектива соскальзывает вниз с его живота и обхватывает болтающийся от толчков, жаждущий внимания член. И тут же начинает двигаться в такт быстрым фрикциям. Рюдзаки уже почти не выходит из него, толкаясь в глубине его тела, как будто пытается силой проникнуть как можно глубже. Еще несколько быстрых толчков, и Рюдзаки неосознанно тянет голову Лайта назад, вжимая его в себя, с чудовищной силой прижимая ладонь к его губам. И замирает, выдыхая воздух из легких со сдавленным стоном, прижимаясь лицом к щеке Лайта. Но его рука на члене Лайта продолжает двигаться, и тот, тоже не выдержав, изгибается, всем телом откидываясь на Рюдзаки, мычит ему в ладонь и кончает на стену кабинки. И обмякает в руках любовника, закрыв глаза и пытаясь отдышаться. Детектив соскальзывает ладонью с его лица, крепко обхватывая рукой за грудь и изо всех сил прижимая к себе, и замирает, часто дыша ему в плечо. Какое-то время они молча стоят, будто слившись в единое целое, приходя в себя от полученного фейерверка ощущений и пытаясь выровнять сердцебиение. Потом Рюдзаки поднимает голову и нежно целует Лайта в щеку, осторожно выскальзывая из его тела. Но Лайту жаль терять это восхитительное ощущение близости, эту тесную связь их разгоряченных тел в пропитанной потом одежде, поэтому он сильнее откидывается назад, вновь прижимаясь к Рюдзаки, и кладет ладонь на руку, удерживающую его за грудь. Детектив дышит ему в ухо, и от этого горячо и щекотно, и так приятно дрожит каждая клеточка тела. Затуманенным взглядом Лайт смотрит на их отражение в зеркале - на то, как они стоят, тесно обнявшись, раскрасневшиеся, потные, встрепанные, в смятой и пришедшей в полный беспорядок одежде - и рассеянно думает,что весь мир может катиться к чертям. В голове проносится внезапная шальная мысль, и он, не сдержавшись, фыркает. - Лайт? - Рюдзаки вопрошающе смотрит на него в отражении в зеркале. - Так, ерунда, - Лайт пренебрежительно усмехается, тоже глядя на него в отражении. Закидывает руку назад, поймав детектива за лохматый затылок и, притянув его голову, целует в бледную щеку. - Подумал, было бы смешно, если бы я действительно был бы Кирой, как ты пытаешься думать. Ты не находишь? - Это было бы, - Рюдзаки поворачивает голову и отвечает ему поцелуем в краешек губ, сильнее прижимая к себе. - Еще интереснее. Он поднимает руку, которой дрочил Лайту - пальцы густо испачканы в сперме - и, резко встряхнув, сбрасывает на стену липкие мутные капли. И, пристально глядя отражению Лайта в глаза своими огромными немигающими глазами, засовывает пальцы в рот. - Фу... - усмехнувшись, кривится Лайт ему в зеркале. - Ты все-таки конченый извращенец, Рюдзаки... Но он не успевает договорить - детектив рывком разворачивает его лицом к себе и, впечатав спиной в стену, закрывает ему рот поцелуем. Лайт чувствует солоноватый вкус собственной спермы и, несмотря на только что пережитую разрядку, снова ощущает зашевелившееся внутри возбуждение. Тело готовно отзывается вновь затрепетавшей каждой своей клеточкой и щекотливо проносящимся по венам жаром. Это удовольствие после оргазма - совсем другое удовольствие, более спокойное, но от этого не менее чувственное, является приятным и неожиданным дополнением к безумному сексу. И он с готовностью отвечает на поцелуй Рюдзаки, скользнув руками ему под футболку и оглаживая узкую сильную спину. Лайт не сомневается, что Рюдзаки - законченный псих, но именно это ему в нем и нравится. Детектив, наконец, отстраняется от него и брезгливо снимает презерватив со своего опавшего члена. И деловито выкидывает его в девственно чистую мусорную корзину, скромно притаившуюся в углу кабинки. Поворачивается к одному из зеркал, к Лайту спиной, тщательно заправляет свое достоинство в штаны и разглаживает на себе еще больше растянутую футболку, приводя свой внешний вид в относительный порядок. Обнаруживает на шее, рядом с плечом, темнеющее пятно засоса, неосторожно поставленного Лайтом в порыве страсти и, склонившись к зеркалу, внимательно рассматривает его, потирая указательным пальцем. Но не выказывает ни капли недовольства или раздражения - наоборот, его темные глаза даже сверкают каким-то странным удовлетворением. В конце концов детектив скрывает засос под длинными смоляными волосами, сдвигая их вперед, на шею, и поворачивается к Лайту, который успел за это время отыскать на полу и натянуть на себя трусы. И теперь стоит, сложив руки за спиной и прислонившись к стене, ожидающе глядя на детектива. - Ну и что ты наделал? - шепотом спрашивает он, поймав, наконец, его взгляд. И кивком головы указывает на себя. Взлохмаченный, с еще непросохшими от пота волосами, с покрасневшими скулами и довольно блестящими глазами, Лайт совсем не похож сейчас на привычного высокомерного, подтянутого и отстраненного Лайта. Его измятая белая рубашка застегнута лишь на оставшиеся на животе две последние пуговицы, и обнаженная смуглая мускулистая грудь все еще часто вздымается, оттененная свободно болтающимся галстуком. Весь внешний вид Ягами просто кричит о том, что он только что занимался сексом, причем очень активным сексом. Рюдзаки некоторое время задумчиво разглядывает его, склонив набок лохматую голову, потом делает шаг и подходит вплотную. - Вот теперь ты действительно потрясающе выглядишь, Лайт, - шепотом сообщает он и, скользнув рукой в разошедшиеся полы рубашки по животу Лайта, останавливает ладонь на его груди, поглаживая пальцами правый сосок, мгновенно твердеющий от прикосновения. - Придурок, - тоже шепотом усмехается Лайт, и Рюдзаки целует его в губы. В этот момент за шторой слышится деликатное женское покашливание. Лайт шарахается от Рюдзаки, в ужасе распахивая глаза, и несильно бьется затылком о стену. Рюдзаки же с любопытством подходит к шторке и, осторожно отодвинув один ее край так, чтобы снаружи не было видно Лайта, выглядывает наружу. - Да? - равнодушно спрашивает он с непроницаемым лицом, и Лайт с трудом удерживается, чтобы не рассмеяться - столько невозмутимого аристократизма в голосе его бесстыдного любовника. За шторой - девушка-администратор, способная дать фору любой профессиональной стюардессе по способности сохранять непроницаемость в любой ситуации. Она с вежливой доброжелательной улыбкой смотрит на Рюдзаки и протягивает ему коробочку с салфетками. - Вам что-нибудь подошло? - заботливо спрашивает она, делая вид, что только это ее и интересует. - Может быть, принести на размер побольше или поменьше? Рюдзаки задумчиво смотрит сначала в одну сторону пустующего коридора с длинным рядом кабинок, потом в другую, отмечая про себя, что вторая занятая кабинка уже освободилась. Переводит взгляд на девушку и, поблагодарив ее кивком головы, принимает из ее рук коробку с салфетками. - Да, все в порядке, благодарю вас, - по-прежнему невозмутимо говорит он. Прогибается назад в кабинку и, подхватив с крючка вешалку с последним костюмом, подает его продавщице. - Вот этот. Но мы бы хотели купить еще рубашку. Принесите сюда, пожалуйста, белую, того же размера, что и костюм. И включите ее сразу в чек - мой друг немного запачкался, так что сразу ее и наденет. Девушка забирает костюм и уходит, пообещав принести подходящую рубашку. Рюдзаки вновь задергивает штору в кабинку и подает ухмыляющемуся Лайту коробку салфеток, чтобы он мог привести себя в порядок. - Ты никогда не смущаешься, да, Рюдзаки? - хмыкает Лайт. - Не боишься, что она расскажет Мацуде и Моги про нас? - Уверен, что нет, - Рюдзаки безмятежно достает из кармана широких джинс чупа-чупс, разворачивает и засовывает себе в рот. Задумчиво наблюдая, как Лайт протирает пах и живот салфетками, швыряя их в мусорную корзину, он развивает свою мысль. - Если бы она не умела делать правильные выводы и держать рот на замке, она не была бы администратором зала. Когда Мацуда и Моги возвращаются в магазин в сопровождении улыбчивой продавщицы, Лайт и Рюдзаки уже расплачиваются на кассе. Бывшим полицейским даже в голову не приходит, что на Лайте совсем не та же рубашка, что была на нем утром - девушка-администратор, действительно, поняла все как надо без слов и подобрала то, что нужно. Забрав пакет с костюмом, вся процессия удаляется все в том же порядке - впереди шествуют Лайт, Мацуда и Моги, а за ними, держа в кулаке цепь, чтобы не волочилась, вяло плетется Рюдзаки, снова сильно сутулящийся и погрузившийся в привычную рассеянность. Лайт идет, не оглядываясь на детектива, но ему и не надо - он спиной чувствует его присутствие и старается подавить вспышки щекотливого беспокойства, которые начинают закручиваться в животе каждый раз, как он неосторожно позволяет себе подумать о том, что происходило в кабинке. Рюдзаки предложил ему стать любовниками в тот же день, как надел на него наручник - просто вынес предложение на обсуждение в первый же вечер наедине, равнодушно объяснив его тем, что это гораздо удобнее и приятнее, чем дрочить поочередно в душе. А что касается нравственной стороны - то не им двоим об этом заботиться. Даже если Ягами не Кира. Лайт, поначалу шокированный и самим предложением, и его откровенно грубой подачей, мучительно думал три дня, и в эти дни Рюдзаки честно его не беспокоил и не торопил принимать решение. Более того, вообще не напоминал о том разговоре. А потом Лайт разозлился и согласился. Согласился, скорее, из любопытства, и от понимания, что попробовать такой вариант получения запретного удовольствия возможности больше не будет. А разозлился от того, что за эти три дня мучительных размышлений понял, что Рюдзаки был прав: во-первых, Лайт действительно нуждается хотя бы в возможности регулярно дрочить, что невозможно сделать тайком, когда ты на цепи, и, во-вторых, вовсе не содрогается от отвращения при фантазиях, что занимается сексом с Рюдзаки. Более того, чем больше он думал об этом, тем интереснее ему было попробовать. И он дал себя трахнуть. И с тех пор ни разу не пожалел о своем решении - ему было хорошо с Рюдзаки, потрясающе хорошо. И еще очень нравилось то, что им приходилось скрывать свои отношения и изображать на людях бесконечные споры и ссоры. Лайт упивался этой игрой, возбуждающей и полностью удовлетворяющей его таланты, с восторгом осознавая, что никому, никому во всем мире никогда и в голову не придет подумать, какими жаркими объятиями и томными стонами наполнена по ночам их общая звукоизолированная спальня. И единственное, что несколько омрачало его существование - это то, что Лайт начал замечать в себе некоторую привязанность к своему равнодушному партнеру. Но понятия не имел, испытывает ли что-то к нему Рюдзаки. Они заходят в лифт торгового центра - Рюдзаки первый, а следом все остальные. Лайт останавливается перед детективом и, повернувшись лицом к дверям, а к нему спиной, словно случайно шагает назад, вплотную, чуть не наступив ему на ногу. И тут же чувствует, как, незаметно для остальных, мимолетно сжимает его задницу горячая даже сквозь брюки ладонь Рюдзаки. Чуть повернув голову, Лайт стреляет взглядом через плечо и сталкивается с шальным многозначительным взглядом больших темных глаз детектива. Ягами думает, что надо как можно быстрее разобраться с корпорацией Ёцуба и Кирой, чтобы у них с Рюдзаки было время заняться собой и найти ответ на главный вопрос, который мучает его больше всего - что происходит между ними двумя.