***
Города из стали и хрусталя, теперь лежащие в руинах. Край, цветущий словно Эдемский Сад – выжжен глубже, чем жаркие южные пустыни. Километры и километры серого мертвого песка – вот и все, что осталось от некогда процветающего мира. И ни один пони до сих пор не знал - почему. Точнее даже не так. Не «почему», а «зачем». Эта деструкция, в один миг пожравшая все чудеса цивилизации, все расовые достижения – казалась настолько нелогичной! Несколько лет после Опустошения немногочисленные выжившие пытались понять причину той кошмарной ненависти, что затопила их счастливый мир. Чего же добивался Хауро? Власти? Могущества? Знания? Богатства? Преклонения? У него была тысяча возможностей получить все это! С его невероятной силой – это было бы проще пареной репы. Все отлично видели это в день падения Кантерлота. ...это даже не была осада – он просто шел по улице и за ним оставались едва шевелящиеся парализованные тела. Он взошел по ступеням – и стража распласталась перед ним. Он вошел – и принцессы смогли только стонать от боли, содрогаясь в агонии. Элементы Гармонии почернели, обратившись в Кошмарины от его взгляда. Дискорд… А что Дискорд? Драколиск предпочел вовремя унести свой хвост. К сожалению для него – не успел. Как это обычно бывает, среди выживших нашлись те, кто решил поползать на брюхе перед новой властью. Если бы Хауро нужно было почитание – это было бы самое время объявить себя новым богом. Кантерлот лежал в руинах, головы принцесс торчали на вратах Скорбного Пика, народ, впервые оставшийся без защиты, был подавлен, ошарашен этой мощью и на все готов ради уже простого выживания. Но узурпатор начал убивать. Кровавая резня покатилась по всей Эквестрии. Каждый город, каждая отдаленная деревушка вырезалась под корень, каждый пойманный пони предавался долгой, растянутой пытке. На глазах родителей медленно, издевательски замучивались жеребята, любящих заставляли пытать любимых. Кошмары сливались в одно сплошное черное безумие. И над всем этим звучал истерический хохот. Неестественно-механический, словно смеялась плохо отлаженная заводная игрушка.***
-Оставь, босс. Мне уже не пригодятся. Винт нарвался на ловушку из кристаллических шипов. Нарвался донельзя глупо, можно даже сказать, иронически – жеребцы бежали по коридору, ведущему в тронный зал и серый просто моргнул. Ровно в тот момент, когда его наметанный глаз еще мог заметить нажимную плиту. Когда он открыл глаза – щелчок сработавшего механизма уже прозвучал. Оставшийся в одиночестве пегас спрятал аптечку и присел рядом, укрыв крылом своего последнего боевого товарища. Спешить было уже некуда, тронный зал был прямо перед ними. Винт не дошел всего нескольких шагов. Так чертовски обидно. -Эй… Рыцарь. -М? -Я… пошел в волонтеры… чтобы еще раз увидеть землянику. – серый закрыл глаза, слова давались ему тяжело. -Ты же сказал, что мы все брали билет в один конец? -Ага… но если там, наверху, будет другая жизнь – то я ведь смогу… смогу оттуда увидеть, как цветет земляника? -Сможешь. – белый не заметил, что друг уже не перестал дышать – Конечно ты сможешь. Не было уже никакого смысла идти дальше. Первоначальный план подразумевал, что как минимум четверо пони дойдут до тронного зала. Стоя над трупом Весны, трое поклялись все равно дойти – просто потому, что уже не имели права развернуться и уйти, даже не попытавшись. Это было бы подло по отношению к тем, кто уже встретил смерть, пробивая дорогу сюда. Но теперь весь поход утратил остатки смысла. Что он может сделать – один на один с тираном, одним взглядом обратившим Гармонию, всю суть и самую могущественную магию самого их мироздания? Да тому даже оборачиваться не придется – чихнет случайно, и нету Рыцаря… «Ну, хоть поглазеть на него, что ли? И пошутить, как он вырос за лето» - пегас нервно хихикнул, толкая копытом тяжелую, окованную черным металлом дверь. Что ж, вот и он – страх и погибель всея Эквестрии. На первый взгляд – ничего особенного, обычный ночной пегас-полукровка. Кожистые крылышки и короткие клычки – от папы, а гнедая масть мамина. Таких в Кантерлоте было «за серебку штучка, за золоток – пучок» - ночная стража жила тут же при дворце, так что отпрыски, в том числе от смешанных пар, не были для городских диковинкой. Наверное, это тоже сыграло свою роль – на пегасика не обратили внимания даже когда он начал разворачивать свои крылья террора… -…сколько ж лет прошло, а? Ты не считал, Рыцарь? -Семь. – белый пегас все-таки выдавил грустную улыбку – Ты вырос за это лето, Хауро. -А ты – пообтрепался. – встречная улыбка буквально сочилась ядовитой желчью – Где же тот городской щеголь, за которым носилась табуном вся кобылья элита? -…и один жеребец. -Неееет, один жеребец тихо дрочил в уголке и во сне просил Луну, чтоб никто об этом не узнал. Были времена, а? -Да, были… Зачем, Хауро? -Что «зачем»? -Зачем было все разрушать? Скажи, деньги, власть, преклонение – чего тебе не хватало, что это стоило стольких… стольких… всего этого?! -Ответ тебе сиииииильно не понравится! -Ну так терять вроде уже нечего? Просвети, чего уж там! Ночной пегас дернул крылом. -Знаешь, что будет с тобой дальше? -Догадываюсь. -Готов спорить что нет. Я не собираюсь тебя убивать. Даже мучать не буду. -Да ну правда? В память о невзаимной любви? -Можно сказать и так. – узурпатор отвернулся к огромному витражному окну, уставившись в одну точку – Для начала, я найду всех, кто тебе дорог. И превращу в своих рабов. Буду трахать им мозги до тех пор, пока им не начнет нравиться. Разумеется, прямо у тебя на глазах. -Тогда ты с этим опоздал – мои родные погибли еще при Опустошении. -Но у тебя остались еще трое друзей и пяток жеребят, над которыми ты взял шефство. Колония в Расколе, верно? Белого по шкуре продрал мороз. -ТОЛЬКО… ПОСМЕЙ…!!! -Посмею, еще как посмею! Просто уничтожить то, что тебе дорого, было бы слишком просто. Гораздо веселее – совратить их, уничтожить души, превратить в созданий настолько мерзких, чтобы ты сам содрогнулся от отвращения к ним. -ДА БЛЯТЬ, ЗАЧЕМ ТЕБЕ ВСЕ ЭТО?!!! Хауро обернулся. И в залитых голубым светом глазах Рыцарь не увидел ничего, кроме безумия. -Чтобы ты возненавидел меня. Возненавидел сильнее чем все, что есть на этом свете. -…что? – честный ответ ошеломил, вышиб воздух их легких получше крепкого хука в грудь. -Неужели не очевидно? Когда-то в детстве я хотел любви. Все жеребята хотят любви, правда. Но вы вовремя вправили мне мозги. – в горле тирана что-то забулькало, речь приобрела знакомые истерические нотки – Все вы. Вы показали мне, что все, чего я заслуживаю – это ненависть. Ты помнишь ту ночь, Рыцарь? Ту ночь, когда я все-таки соблазнил тебя? -… - белый молчал, пытаясь осмыслить услышанное. -Нет? Конечно не помнишь, ты был пьян в подкову, иначе и близко бы меня не подпустил. Тебе понравилось, как я все проделал. Как ты тогда сказал? «Ты словно знал, как я хочу». Вот только черт меня дернул признаться, что так оно и есть. Гнедой поднял копыто к своей правой щеке, украшенной изогнутым шрамом, похожим на половинку бублика. -Это ты мне его оставил. Ты разбил мне морду, когда узнал, что я читал твои мысли. Ты назвал меня «отродьем». – Хауро замолчал на секунду – Ты был последним, на чью любовь я надеялся. -И ты уничтожил весь мир? Потому что твоя школьная любовь дала тебе пощечину?! – Рыцарь как-то отстраненно осознал, что и в его голосе появились теперь хихикающе-маниакальные нотки. -О, нет, ты только открыл мне глаза. Только позволил наконец осознать, что я могу рассчитывать только на ненависть. Дальше я справился сам. – Хауро уже стоял на расстоянии шага, растягивая потрескавшиеся губы в сумасшедшей улыбке – Знаешь, в сказках храбрый рыцарь спасает принцессу от дракона. И я подумал… Разумеется, я не могу стать Принцессой. Но ничто не мешает мне стать Драконом. -Ты гребанный псих… -Ну, что я слышу? Ненависть? Так быстро? Я еще даже не взялся за твоих обожаемых жеребяток, а ты уже готов меня растерзать? Представляю, какая ярость переполнит тебя, когда они будут драться за позволение вылизать мои копыта. -Нет. -Что «нет»? -Мне тебя жаль. -… - тиран захлопнул пасть так резко, что щелкнули челюсти. -Я был пьян и не следил за языком. Я даже представить не мог, что… такое… может случится из-за одной пощечины… Что я добавлю последнюю каплю в твою чашу терпения. -…прекрати это. -Прости меня. -Мне не нужны твои извинения!! -Прости меня. Прости за то, что думал только о себе. Прости за то, что мыслил стереотипами. -Я СКАЗАЛ, МНЕ НЕ НУЖНЫ ИЗВИНЕНИЯ!!! -Прости за то, что так и не нашел в себе смелости сказать, что люблю тебя. -…ты …что? -Я люблю тебя. Я всегда любил. Но был слишком труслив, чтобы наплевать на всех остальных и признаться. На какое-то мгновение Рыцарь встретил знакомый взгляд – не тирана, но жеребенка-одноклассника, тихого, затурканного жизнью фантазера, постоянно витавшего в облаках и получавшего взбучки от учителей за разрисованные солнышками и цветочками конспекты и учебники. Пегасик с большими наивными глазами, так искренне верящий в сказки о принцах и принцессах…***
Его дар проявился в управлении электричеством – довольно стандартный талант для пегаса. Но именно он был первым, кто понял, что мозг тоже работает на электрических импульсах. Он стал первым не-единорогом, овладевшим чужими сознаниями.***
…кровь осталась красной дорожкой от тронного зала до моста, стекая с копыт Рыцаря. Хауро мог не только читать мысли, но и перехватывать контроль над чужим телом. Например, заставить принцесс перебить друг друга. Или свою единственную любовь – распороть себе грудь ножом. Белый пегас брел по коридорам, еле переставляя ноги. С передних копыт долго капало красным. И в каждой хрустальной стене, в каждом зеркале застыла улыбка. Последняя улыбка тирана, уходящего в свой вечный сон.