Любовь Белого волка. Любовь Волков

— Давай, малыш, приходи в себя, — послышался хриплый мужской голос. Юноша кое-как зашевелил головой и приоткрыл глаза. Вода уже не текла из носа и рта, однако блондин от чего-то поперхнулся в последствии начав громко кашлять. — Молодец. Хороший мальчик, — кое-кто нежно погладил по голове. И этот кое-кто не являлся мужем. Молодой альфа смотрел на пожилого, в то время, как тот гладил молодого омегу по голове, помогая тому откашливаться и выплевывать воду. Андреас начал было ревновать, но вовремя одумался и не позволил самому себе сойти с ума основательно. Учитывая возраст альфы, черноволосый стал успокаиваться. — С ним все в порядке, вы можете сказать? Клаус? — не выдержал Лирый. Покосившись на полуживого омегу с полуоткрытыми глазами, лекарь выдал: — Он наглатался воды и захлебнулся. У него будет болеть голова. Пусть полежит в постели несколько дней и не нагружайте его ничем. — Конечно, — Лирый покладисто закивал головой. — Я сам все сделаю. Клаус, с ним точно все в порядке? Он не умрет? — глаза, полные надеждой. — Он будет жить, пока Боги это позволят. С вашим супругом все хорошо, и эта ваша водная процедура не нанесла его организму большой ущерб, — укоризненно выдал лекарь, после чего стал собираться. Лекарь попрощался с омегой и стал проходить в коридор, дабы обуться. Посмотрев на супруга, Андреас также покинул комнату. Клаус обулся, но покидать усадьбу, видимо, не собирался. Лирый почувствовал это и притаился. — Я находился во дворе, а когда вернулся, увидел лежащего супруга в бане. По-видимому, он омывал тело свое юное и случайно подскользнулся. — лорд начал было сочинять правдоподобную историю. — Клаус, я еще раз спрошу тебя: мой супруг точно будет в порядке? — Будет, — кивнул целитель. — Однако, не надо с ним так поступать. Он ведь омега все-таки, причем юный. Если подобные процедуры повторяться, то, возможно, юноша начнет болеть и не сможет подарить в будущем волчат. — Не говори мне это! — разозлился Лирый. — Он обязан родить мне! — В таком случае, следите получше за его здоровьем, господин, — поклонившись, Клаус покинул дом. Злобно рыкнув, Лирый постоял в коридоре некоторое время, а затем вернулся обратно в комнату. Николас, лежащий с открытыми глазами и смотревший в потолок, выглядел жалостливо и печально. Омежка, будто бы замкнулся в себе, не желая никого видеть. Подойдя к большой кровати, черноволосый присел на край и попытался коснуться лица своего омеги, однако тщетно. Испуганно вскрикнув, Ник завернулся в одеяло, подобно гусенице в кокон, а затем и вовсе накрылся с головой, переворачиваясь на бок. Складывалось ощущение, что мальчишка хотел таким образом закрыться ото всех, а главное защититься от собственного мужа. — Прости меня, Ник, — шумно выдохнул альфа, осознавая вину. — Я…я потерял контроль. Я приревновал. Подумал, что любовника ты завел, или Гастон этот приходил, — упомянув имя соперника и врага, Андреас холодно продолжил: — Если бы я застал его здесь, то точно бы убил, как шавку жалкую. Из-под одеяла послышались всхлипы. — Я люблю тебя очень, поверь, — шепнул Андреас, вглядываясь в спину супруга. — Я все для тебя сделаю. Что угодно проси: ткани, украшения, коней, земли — все, что хочешь. Я готов сделать все, а взамен прошу лишь малое: любить меня и родить малышей, — грустный тон сменился грубым: — Разве я многое прошу, Николас? Встав с кровати супруга, мужчина направился на второй этаж усадьбы. В голове Андреаса сейчас творился целый винегрет, впрочем как и у омеги. Старший винил себя за несдержанность, за то, что причинил вред своего любимому мальчику. Ударив себя пару раз по лбу, Андреас понял, что не смог сдержаться и любое действие или сказанное слово будет играть против него. Николас не простит, но будет делать все, в то числе и позволять, чтобы Лирый проводил с ним ночи. Волк не хотел так. Он желал, чтобы все было по согласию, чтобы Ник сам однажды попросил альфу зачать волчат, а после и саму метку. Брюнет был не глуп и понимал, что нет возможности быть с омегой и видеть искреннюю улыбку в ответ. Ни какие подарки не смогут помочь. Николас всю жизнь будет любить лишь одного Гастона. Андреас тихо рычал, не понимая почему когда Гастон использовал омегу в качестве постельной игрушки, ничего не обещая взамен и даже не заговариваясь о браке или волчонке, блондин все терпел, хотя терпением это не назовешь. Николаса никто не заставлял насильно принимать альфу. Все происходило по обоюдному согласию. Было ощущение, будто омеге нравилось такое отношение, и он был готов на все, лишь бы альфа-шкаф был рядом. «Глупая любовь! — подумал Лирый. — Я его „использованного“ в супруги взял. Не побоялся осуждения отца или позора соратников. В моем клане даже еще не знают, что я женился. Да и на ком? На волке, не знающим ни свой настоящий род, ни происхождение. На том, кто в тайне ото всех проводил ночи с альфой, не боясь при этом быть замеченным, подобно шлюхе. Я взял на себя этот груз и буду нести его до конца своих дней. Я это принял, принял свою любовь, принял чувства, принял, что не стал первым и единственным альфой. Я знаю, что в Долине меня ждет позор. Меня будут величать „рогоносец“. Я не принц и не король — отрубить голову или наказать не смогу. Этот позор окутает с ног до головы. У Лирых такие законы. Я буду рогоносцем, а Николаса и вовсе забьют камнями, мол изменник и потаскуха. Именно поэтому я был счастлив, когда Арен подарил нам усадьбу в горах. Я готов был тогда благодарить Богов и целовать землю за такой подарок. Ведь если бы не усадьба нам пришлось бы стать кочевниками или жить в пещере за неимением крова. Нет, я не беден и у меня имеется небольшое наследие, но оно находится в Долине. Все мои владения в Долине. Если б я заявился туда с омегой, начались бы расспросы, мол откуда супруг, кем он являлся до свадьбы, кто его родичи и прочее. В Бездне я видел, что Николас желает провести остаток жизни с Гастоном, а не со мной. Слуга должен быть мне благодарен. Я спас его от публичного позора и казни. Я на все готов ради него. Я люблю его. Николас даже улыбки подарить мне не может. Я не говорю об объятьях. Хотя бы намек на искреннюю улыбку родному мужу. Я сделаю все, чтобы Ник полюбил меня. Он должен стать зависимым от своего мужа, как все омеги нуждаться в ласке и заботе. Должен считать мужа господином, как и все в моем клане. И он будет считать меня таковым! Я готов дать клятву!» За своими мыслями альфа не услышал тихие шаги и еле слышные всхлипы. Почувствовав знакомый и такой притягательный запах, мужчина нехотя обернулся и усталым взглядом посмотрел на юношу. Ник по-прежнему стоял, закутанный в одеяло, как в кокон. Андреас не знал как повести себя. Подойти и начать извиняться или же сделать вид, что омега сам во всем виноват? Гордость, ревность и злость не позволяли мужчине решиться. Младший, поняв, что молчание затянется, решил начать сам: — Я понял свою вину, — едва слышно произнес юноша, опустив глаза и всхлипнув. Лорд удивленно посмотрел на омегу. — Что ты сказал? И почему ты встал? Ты должен лежать, — сообщил мужчина спокойным голосом. — Я понял свою вину, — повторил юноша, проигнорировав второе предложение мужа. — И какую же? Разве на твоей душе лежит грех? — Андреас затяжно встал с кресла. — Коль не имел, я бы не получил наказание, — в тон мужу выдал омега. — Просто скажи мне, кто приходил и мы забудем обо всем, — выдохнул Андреас, прикрывая очи. — Почтальон, — проговорил Ник, зажмурившись. — Что? — искренне удивился брюнет. — Но зачем? — Он просил меня сообщить, если нам нужно отправить письмо или весточку в соседние земли. Он завтра ранним утром направится в соседние кланы. Некоторые волки написали письма. Я сказал, что, вроде бы, необходимости нет. Я ошибся? -поднял заплаканные глаза на альфу. — Так я тебя… — Лирый чуть было не заплакал от досады, но вовремя опомнился. -Ты должен был поведать мне истинну, — стальной голос. — Откуда мне было знать, кто там был и с какой целью он приходил в наш дом? — Прости, — единственное, что смог произнести настрадавшийся омега. — Иди ко мне, — подозвал альфа. Николас медленными шагами подошел к мужчине, после чего уткнулся головой в грудь мужу. Андреас прижал к себе любимого, поцеловав того в пухлые губки. Лирый забыл обо всем, едва вдохнув столь пряный запах. Начав извиняться и целовать омежку, волк решил, что теперь никогда не будет оставлять супруга одного в доме или наедине с кем-либо, будь он хоть почтальоном, хоть нищим, хоть королем.

***

Дири нежился в объятьях любимого альфы. Была ночь, но блондинчик не мог заснуть. Столь желанный аромат мужчины будоражил сознание. Дири понимал и прекрасно знал, что Бейон не допустит близости до рождения волчонка, потому и не стал больше затрагивать сию тему, не желая вновь новых ссор и слез. Загорелый травник спал, лежа на спине с немного хмурым выражением лица. Дири же лежал, прикасаясь спиной к груди лекаря. Гладя животик, омежка с еле слышным шорохом перевернулся на бок, дабы видеть лицо любимого. Улыбнувшись, омега прикоснулся теплыми пальчиками к щеке брюнета и стал очень медленно и аккуратно вести ними от шеи до скулы. Прикосновения были аккуратными, ибо младший боялся разбудить мужчину. Юноша улыбался, продолжая свое занятие еще на некоторое время, после чего не выдержал и также аккуратно и медленно прижался губами к сильной шеи. Ручки самопроизвольно поползли к груди и накаченному животу. Со стороны травника послышался вздох, а затем еле слышный стон. Дири испугался и лег спиной к любимому, закутавшись в одеяло и делая вид, что спит. Омега пытался тщательно скрыть свое неловкое занятие и притвориться спящим, однако не тут-то было. Зевнув и выдохнув, Бейон повернулся, соприкасаясь широкой грудью к тоненькой спинке, после чего раскрыв одеяло, скреб омежку в охапку. Парнишка, не выдержав, тихонько рассмеялся, когда любимый пощекотал маленькую пяточку, а затем спохватился и замер, не дыша. Это была проверка. Бейон решил удостовериться, спит ли омега или нет, а затем «вывести на чистую воду». Лежа без движения, Дири не мог понять, что сейчас будет, однако мужчина лишь улыбнулся и, прижав омегу к себе, поцеловал скулу, щеку, а затем и беленькую шейку. — Почему ты не спишь? Доминику пора отдыхать, — произнес Бейон, прикусывая мочку ушка. — Доминик спит, ах…а я не могу уснуть, — ответил Дири, пожаловавшись. — И что мне сделать для того, чтобы ты уснул? — лукаво поинтересовался целитель. — Просто поцелуй меня, — шепотом попросил омега. — Всего лишь? — ухмыльнулся старший. Рука потянулся к омежьему члену и начала массировать. Дири вскрикнул, попытавшись остановить любимого, но не получилось. Бейон мял орган, совершая приятные движения рукой. Омежка быстро возбудился, после чего стал плавиться в столь желанных руках. Укусы в шею, поцелуй в сахарные губки, лицо и то, как Бейон прикусил мочку нежного, маленького ушка, сделали свое дело. Проведя пару раз по набухшим сосочкам юноши, лекарь с довольным лицом стал наблюдать картину, в которой Дири содрогается в конвульсиях и затихает, глубоко дыша. Чмокнув напоследок пересохшие губки, Бейон с ликованием произнес: — Надеюсь, теперь ты заснешь. И накрыв обоих одеялом, провалился в царство Морфея.