Дневник Древней

Клаус не всегда был таким жестоким как сейчас, когда то он был другим. Я помню. Живой, импульсивный Ник улыбался, казалось, 24 часа в сутки, я так любила целовать его щёки, задевая ямочки. Он любил лошадей, охоту, шуточные битвы на мечах. Во время которых Кол всегда норовил стукнуть Ника посильнее, а Элайджа поддавался ему. Он учил меня верховой езде, но отец был против, слишком боялся за меня. Трудно это, быть единственной сестрой, потому что, уделяя больше времени одному из братьев, я невольно ранила чувства другого. Элайджа был моим строгим воспитателем, именно он ругал меня за шалости, Финн - учителем манер, но за все годы он остался для меня загадкой. Никогда не знала, что у него на уме, слишком закрытый, замкнутый. Клаус баловал и нянчился со мной, хотя часто именно ему доставалось от отца за наши совместные проделки. Отец. Он был очень жестоким человеком - так говорили все. Если он наказывал, то вымолить его передумать было невозможно, почти. Я помню уйму случаев, когда мои слёзы вымаливали прощения одному из братьев и слуг. Майкл всегда был слишком строг к Клаусу, теперь я понимаю почему, но тогда эта жестокость к собственному сыну меня удивляла. Меня растили как тепличный цветок, окружая заботой, теплом, оберегая. Исключением был Кол, его никогда не трогали мои слёзы, он не вёлся на мои угрозы жалобы отцу, братик был слишком своенравен. Его чувство болезненной справедливости удивляло всех. Но больше всего в нём я ценила умение хранить секреты. Мы сбегали в наше место, под корни старого дерева на опушке леса. Прячась, лежали на земле, делясь мечтами о будущем и сокровенными тайнами. Так не хватает этого времени. Когда случился переломный момент? Наверное, после стычки с оборотнями, но сначала Татия… Ох уж эти Петровы. Они, как ядерный взрыв, не оставляют после себя ничего живого, только лишь нервных и глубоко несчастных людей с искалеченными судьбами. Татия мне не понравилась сразу, когда оба моих брата приметили её, я сразу сказала Элайдже об этом. Но было уже поздно, самый адекватный из моих братьев уже потерял голову, Клаус же старательно отрицал всё, но тайно рисовал её портреты. Сначала это была просто женская ревность, недостаток внимания чувствовался и доставлял избалованной мне неудобства. Я слышала первые : «Позже!» - от Клауса, и, - «Сначала я должен уладить дела,» - от Элайджи. Это шокировало, но кроме обиды чувствовалась опасность и недоверие. Она так была похожа на Гилберт, не внешне, а внутренне. Виляя своим хвостом перед моими братьями, мороча им головы. «Нет ничего важнее семьи!» - Тогда серьёзно сказал Элайджа, обнимая Клауса. Я стала невольной свидетельницей того, как оба моих брата отступили от борьбы, хотя было видно, что тем самым они подписывают приговор своим сердцам - они были разбиты. Первое понимание истиной сущности мамы пришло тогда, когда я узнала, чью кровь она дала нам, обращая в вампиров. Татия. Это было ударом в спину с её стороны. Далее как по накатанной, мама, что каждый вечер расчёсывала мне волосы перед сном и целовала моих братьев, называла нас монстрами и сокрушалась, что мы живём. Умерев тогда, перед обращением, умерли мы прежние, навсегда. И мы научились быть безразличными ко всему, закрылись каждый в своём мирке, вот только я почувствовала, как потянулся ко мне Ник, уже не тот, нежный и ранимый, другой, новый Клаус. Но я приняла его таким, я тянулась в ответ. Самые близкие мне исчезали - мама, Финн, потом Кол. Элайджа всегда держался особняком. Остался только Ник, и я словно спрут обвивала его щупальцами, стягивая и прижимая ближе. Потом Клаус и Элайджа полностью посвятили себя поиску ритуала по снятию проклятия. Николаус желал стать более могущественным, создать армию гибридов как он сам, для этого ему понадобился двойник Петровой. И вот тут появилась Кэтрин. Точная копия Елены, она не понравилась мне так же, как и её предшественница, но, к счастью, её нашли с целью жертвы во время ритуала. Но в жизни всегда не бывает всё просто, Элайджа влюбился в Кэтрин и искал способ спасения её, о чём с жаром в речах поведал мне. Мой несчастный брат, он снова ошибся. Когда он уже нашёл способ спасти девушку, она сбежала. Клаус обвинил Эла и кинулся на поиски. Двойника спасли вампиры, с помощью которых она была обращена, тем самым потеряв свою ценность. Ник в бешенстве убил всю её семью, а Элайджа просто затих - разочаровавшись снова, он замкнулся в себе окончательно. Спустя неделю он исчез, но Клаус запретил искать брата под страхом смерти. Мы кочевали по миру, скрываясь от отца, желающего нашей кончины, и оставляя после себя лишь смерть. Это мир, огромный, незаметно меняющийся, был чужим, ненужным. Люди стали побочной расой, хрупкой и невинной пищей. Однажды увидев себя в зеркале с оскалом и синими венами вокруг налитых кровью глазами, мой прежний мир был разрушен навсегда. И постепенно, спустя не одно десятилетие ничем не приметной жизни в тени Ника, стало интересным забирать чью-то жизнь, словно ты судья. Ненависть к счастливым людским мордашкам росла, и ярость множилась в 10-ки раз. Но скука и тоска становились совсем нестерпимыми, их было не так просто развеять, не то, что голод. Ярким пятном в нашем существовании стали 20-е, весёлое время. Джаз, танцы и море выпивки.