Дела семейные

У Джун-Зарра было ровно две проблемы. Первая заключалась в том, что он понятия не имел, чем заняться по жизни. Как известно, если ты каджит, тебе всегда найдутся по крайней мере два дела. Однако шерсть Джун-Зарра была в идеальном порядке, куда бы он ни встрял и во что бы ни вляпался. Воровство же с некоторых пор вызывало у него сомнения в правильности подобного заработка, ибо Гильдия воров находилась в таком упадке, что жители Скайрима, казалось, поддерживали её как могли, сначала заказывая себе на дом грабителя, а потом выкупая похищенную безделушку. По крайней мере, не находилось иного объяснения тому, что за неделю его три раза посылали в нищий домишко Утгерд Несломленной в Вайтране, откуда он все три раза честно приносил в Гильдию один и тот же кубок с приметной царапинкой на ножке. Нервы у Джун-Зарра сдали, когда случайно встреченная в таверне Утгерд предложила ему сто золотых и узнать поближе одну нордскую женщину. Впоследствии она пояснила, что таким образом предлагала ему подраться, но Джун-Зарр не был уверен, что под этим словом они понимают одно и то же. Словом, этот каджит, особенно с тех пор, как однажды огромный чёрный дракон совершенно бесплатно спас его от казни, а потом словно бы ненавязчиво начал попадаться ему по всему Скайриму, с большим подозрением относился к любой благотворительности. Вторая же проблема касалась такой деликатной сферы, как супружеская жизнь. Джун-Зарр понятия не имел, что делать с мужем. Для начала надо сказать, что он вообще смутно представлял, зачем женился, тем более на здоровенном волосатом норде-наёмнике из Маркарта. По дороге, в которую он храбро пустился пешком, почему-то забыв, что в конюшне ждёт недавно купленный конь, Джун-Зарр встретил несколько каджитских караванов, однако та неведомая сила, что тянула его на запад, не дала ему даже словом перемолвиться с сородичами, не говоря уж о том, чтобы продемонстрировать кому-нибудь амулет Мары. Не иначе как длани Дибеллы, Мары и Шеогората объединились и решили во что бы то ни стало окунуть каджита носом в ждущее его семейное счастье. Чтобы добраться до семейного счастья, пришлось обогнуть чокнутого мясника, труп имперки и Дозорного Стендарра — ровно за тем, чтобы услышать в таверне: «Сделай мне предложение, и я буду сражаться на твоей стороне». Джун-Зарр, увы, обратил внимание только на первую половину фразы. Хотя Ворстаг, признаться, подвернулся как нельзя кстати, потому что в своём матримониальном порыве Джун-Зарр вполне мог дойти и до Подкаменной крепости, в приёмном зале которой имел обыкновение прогуливаться один из расквартированных в Маркарте талморцев. Джун-Зарру что-то подсказывало, что в исполнении юстициара ответ на вопрос «Я тебе нравлюсь?» ему бы как раз таки совсем не понравился. Саму свадьбу Джун-Зарр вспоминал стоически и иногда даже улыбался. Он до последнего верил, что у алтаря Ворстаг хотя бы вернёт ему пятьсот золотых, раз уж нанят был ровно на пять минут. За день до события, которое он запомнил на всю жизнь, мелькнула у него и мысль заблудиться или опоздать, но мерзкая способность всегда знать, сколько сейчас времени и где точно находится место, куда надо идти, никогда ещё не была так некстати. Опомнившись замужним каджитом, Джун-Зарр еле догнал мужа у ворот Рифтена и первый и последний раз в этом браке повёл себя как мужчина: сказал, что жить они будут в Вайтране. Некоторое время он пытался вести жизнь обывателя. — Этот каджит ищет честную работу, — твёрдо сказал он себе. В Ривервуде ему предложили доставить поддельное письмо, в Вайтране — украсть у придворного мага ключ от двери, за которой сидит лорд даэдра и совращает всех желающих, а в Рорикстеде спросили, не найдётся ли у него лишних тысячи золотых на броню для юного искателя приключений. Из последнего городишки Джун-Зарр ушёл в таких расстроенных чувствах, что даже не заметил того самого огромного чёрного дракона, который парил над холмом и, казалось, чего-то нетерпеливо ждал. В итоге Джун-Зарр остановился на самом безобидном заработке, который только мог придумать, — рубил нескончаемые дрова и выдёргивал из грядки нескончаемую картошку. И всё же что-то тяготило его. — Каджиту кажется, что он создан для большего, — вяло пожаловался он однажды за ужином, вилкой гоняя по тарелке кусок пирога. Ворстаг готовил вкусно, но всё, им приготовленное, напоминало по форме яблочный пирог. — Я вот подумываю открыть в нашем доме лавку, — проговорил Ворстаг словно бы в никуда. — Буду торговать полезными мелочами… Джун-Зарр оглядел кособокий домишко, где не было места даже для лишнего стула, и содрогнулся. — Каджит благодарен за поддержку и понимание, — проворчал он. Вдруг Ворстаг перегнулся через стол. — Ты мне нравишься, и мы добрые друзья, — сказал он и вручил Джун-Зарру книгу «О драконорождённых». — Каджит думает, что мы уже не только друзья, — буркнул Джун-Зарр, но подарок принял. Семейный скандал погас, не разгоревшись. Однако наутро Джун-Зарр, кряхтя, втиснулся в старую кожаную броню, взял меч и вышел из дома. — Небо такое тёмное, — сказал Ворстаг вместо прощания. — Что бы это значило?.. На лазурном небе не было ни облачка. У Джун-Зарра нехорошо кольнуло под ложечкой, но он, скрепя сердце, отправился навстречу старой доброй жизни искателя приключений. «Что бы это значило» он понял, когда вскоре небеса послали Мундусу ливень. Вжав голову в плечи, Джун-Зарр скорбно ехал вдоль ручья и вспоминал вкус домашней еды. Продолжалось это ровно до первого грязекраба, который столь упрямо следовал по пятам, что Джун-Зарру пришлось спешиться, чтобы достать его мечом. Расправившись с паскудной тварью и оглядевшись, он обнаружил, что конь как в воду канул. Даже с каким-то облегчением Джун-Зарр направился обратно в Вайтран. Всё-таки не дело важному семейному каджиту путешествовать пешком. Да и обед, наверное, поспел. На промелькнувшего в тенях дождя чёрного дракона на горизонте он снова не обратил внимания. Конь мирно стоял в своём стойле в конюшне у ворот. Джун-Зарр поклясться мог, что он ухмылялся. — Каджит считает, что имя «Звёздный свет» не подходит этому коню, — заявил Джун-Зарр конюху. — Каджит решил, что «Молаг Бал, Бог интриг» будет в самый раз. На пороге Дома Тёплых ветров он чуть было не столкнулся с неким нордом в шлеме с бараньими рогами. На добродушном круглом лице посетителя отображалась глубокая задумчивость, а руки сжимали пару кастрюль и закопчённую сковородку. — Наша лавка приносит небольшой доход, любовь моя, — проговорил Ворстаг, только он вошёл в дом. — Вот твоя доля. Джун-Зарр, не торопясь, оглядел дом, в котором за время его краткого отсутствия ничего вроде бы не изменилось. Оглядел Ворстага. С особым подозрением оглядел кошелёк с сотней золотых. Снова оглядел Ворстага. Тот, сменивший жизнь наёмника на жизнь домохозяина, но не сменивший при том брони, любяще улыбался. — Каджит должен больше внимания уделять семье, — постановил Джун-Зарр через некоторое время, дожевав пирог. — Каджит полагает, что надо начать с детей.