Это, чёрт возьми, пони?

"А ведь когда-то я хотел ко всем чертям этот город сжечь." - подумал я, сидя в придорожном парижском кафе и выпивая кофе. - "С другой стороны, если подумать ещё глубже, в уничтожении целого города вместе с населением - не самая разумная идея, да и смысла в ней не шибко много." Заняться было нечем, а батарейки в плеере бережливо сохранялись для будущего дела, ради которого я, собственно, и припёрся сюда. Музыка лучше всего заглушает ненужные звуки, которые раздаются сплошь и рядом, когда команда берётся что-то взорвать или кого-то убить. Но сейчас ничего, просто НИЧЕГО, не происходило, и разум, остро нуждаясь в образе серьёзной суровой занятости, разглядывал улицы по ту сторону верёвочного ограждения кафе. "Да пускай кто-нибудь хоть споткнётся, разобьёт свой телефон или нос! Хоть что-нибудь, ЛЮБОЕ событие подойдёт." Снова припомнил, как два года назад всем сердцем жаждал утопить этот город в огне. У нас было достаточно ресурсов (в частности напалма и прочих веществ с высокой степенью горения) для подобной операции, но вся эта муть с остатками адронного коллайдера не дала мне как следует развернутся. Дэвид тогда сказал, что нам выгоднее не ввязываться в конфликт с какой-либо страной, особенно с той, которая типа «как-то поспособствовала научному прогрессу». «Чёрт, он ведь не хуже меня знает, что для прогресса нет стимулятора лучше, чем общий враг и очень сильный пинок под зад. А самое паршивое состоит в том, что я с ним согласен. В том плане, что мы сейчас недостаточно сильны чтобы противостоять даже одной стране, не говоря уж о целой планете, несмотря на все достижения нашей маленькой команды. Как же хреново это осознавать…Бесит.» Я отпил из чашки и попытался отвести мысли о всяких глобальных планах куда подальше. «А хрен бы с ним. Об этом буду думать когда у нас уже будет своя независимая регулярная армия. Ну или просто покорная толпа злобных ублюдков с оружием и стопроцентной лояльностью.» Торопиться было некуда, наш последний заказ начнёт действовать вечером, а сейчас только половина второго. Обстановка была раздражающе тихой и безмятежной. А мне становилось не по себе, если я не слышал звуков работающего сварочного аппарата или выстрелов на полигоне. Конечно, тишина бывает весьма уместна, если настроение подходящее, и если мне не нужно ни в кого стрелять или хоть как-то напрягаться в этот день. Хотя, именно в такие моменты становится понятно, откуда у двух из двух моих друзей находится повод, чтобы упрекнуть меня в не умении отдыхать. «Скукотища. И где его носит?...Ещё вчера ведь нахваливал свои личные успехи в улучшении собственной пунктуальности. Бесит.» Углубиться в мысли о том, что ещё меня бесит, я не успел. Напротив меня в кресло усадилась недавно вспоминаемая туша. «Помяни чёрта…» - А ты не торопился. Я уже успел раза два кофе выпить и съесть два проклятых круасана. – Сдерживать своё возмущение по поводу его опоздания мне никогда не давалось, поэтому я слегка искривился в пародии на улыбку и протянул ему руку. - Ах ты ублюдок. Круасаны он тут ест. С кофе, в котором, наверняка, двойная порция сахара. – Ответил тот на рукопожатие, так же улыбаясь. Его во мне раздражала любовь к сладкому и пофигизм по этому поводу. Такое приветствие было в порядке вещей, многие и не так нас называли, и уж подобные слова были не оскорблением, а, скорее, констатацией факта. - Да, с двойной порцией. – Я взял чашку и демонстративно глотнул. – А ещё порция сливок высокой жирности. - Последнюю фразу я растянул с максимальной долей томности в голосе. Дэвид поморщился. – Ну ты и...ужасен. - Стараюсь. Колы здесь добыть оказалось сложнее, чем я думал. – Кивнул я в ответ. Мы часто так общались. Таким образом мы разгружали себя морально. Да и, это просто весело. В конце концов, когда я лишь один раз задумался над этим, любая группа (из более, чем одного человека) хороших друзей часто начинают свой диалог со слов, вроде - "эй, придурок". То есть, если представить взаимоотношения в виде формулы, получится, что их стойкость прямо пропорциональна степени оскорблений, которые мы можем смело выдавать друг-другу до момента, когда кто-то получит в башню лопатой. - Ты всё приготовил для сегодняшнего вечера? – Спросил он, получив свой кофе. - Да, Белоснежка, осталось прикупить смокинг, и можно ехать на бал. - Вот и зашибись. Сегодня закончим все дела, а завтра уже будем дома, в родном бункере. Кстати, звонил Мерзкий. Он сейчас где-то за океаном. Дело закончил на день раньше, так что будет ждать нас. Возможно, с сувенирами. - Надеюсь, на этот раз, сувениры не будут пытаться вцепиться мне в лицо. - Скептично отозвался я. «Мерзким» мы называли ещё одного нашего соратника, и было за что. Бывало, он сидит рядом, а я терпеливо ожидаю с лежащей под рукой заряженной снайперской винтовкой. И, когда цель уже была в зоне видимости, нужно было хвататься за приклад, по хлюпающему звуку в сопровождении с неприятными ощущениями, уже понимал, что моя рука в слюне или ещё в какой-то непонятной мерзости. Как он успевает это делать, я не знаю, но, благодаря таким его выходкам, мы с Дэвидом на зачатках профессиональной деятельности беспринципных наёмников обрели нехилые рефлексы и, так сказать, психологический иммунитет ко всему отвратительному. - О его работе в газете написали. – Продолжил Дэвид. – Даже прислал мне фотографию. Заголовок звучит как: « Массовое погребение сотрудников в подвале собственного офиса. Фильмы ужасов становятся реальностью.» Я прихватил и фотографии с места, если хочешь…- Он уже потянулся за КПК. - Нет! Не хочу. – На секунду мой голос поднялся почти до крика. – Я определённо не хочу этого знать или видеть. И ведь предупреждал же - не привлекать к себе внимание. - Не будь занудой. Его же не смогут найти. А уж про его исполнение можно вообще книгу написать. - Ага, книгу ужасов. Или "Походный справочник для маньяков". - Вот из-за такого твоего отношения к его методам он и отправляется с нами на дела всё реже. А сейчас нам не помешала бы его помощь. Неизвестно, что нас там ждёт. - И кто тут занудствует? Нас же послали туда именно сегодня неспроста. Бо'льшая часть охраны отбыла на проверку. Это будет плёвое дело. - Хотелось бы. Я взглянул на часы, висящие в кафе. Было уже почти три, операция должна была начаться в восемь вечера. - У нас ещё целых пять часов. Вот в такие моменты я начинаю ненавидеть сон по режиму. Сидел бы сейчас в своём ангаре, играл бы на приставке, или собирал бы очередное ружьё массового поражения... - Сказал я с легким раздражением. - Ага. А то, что благодаря этому ты стал успевать везде и всегда, улучшилась тактическая соображалка, да и вообще у тебя всё зашибись, в счёт не берётся? - Жизнь меня ничему не учит, Дэвид. У меня повышенный уровень сахара, а я пью кофе с ним по несколько раз на день. И это не считая колы. И вообще...мне скучно. - Я развёл руками в стороны. - Ты опять вдаёшься в крайности. То, что ты не умер от диабета, ещё не значит, что у тебя его не будет. А твой "повышенный уровень" мы устранили в тот же день, когда он появился, хотя, может случиться так, что рядом не будет нужного оборудования, или даже банального шприца, если ты опять переборщишь. Он серьёзно посмотрел на меня, а я на него. Но через секунду его тяжёлый взгляд сменился на вздох поражения в споре. В этом была доля иронии, нас никогда не брали никакие болезни или вирусы. Даже от самого мощного яда у нас, разве что, болела голова. Три года назад мы генетически модифицировали себя благодаря нашим же исследованиям (половину из которых мы честно украли). Тогда мы были самоучками, думающими, что мы сделаем себя на порядок выше остальных людей. Амбиции, прямо скажем, сочились через край, как вода через трещину в дамбе. А получилось то, что получилось - чуть более повышенная регенерация тканей, иммунитет к разного рода заболеваниям, укрепление тела в целом и т.д. Мало того, ещё мы продлили себе жизнь раза в три минимум. Нам уже точно было за сорок каждому, сколько точно мы не знали, да и нас это мало волновало, но выглядели мы максимум на двадцать пять, и то только потому, что у меня была ровно стриженная борода, а Дэвид сам по себе был человеком большим и «весомым», и создавал впечатление взрослого больше, нежели окружающие. Басистый тенор, опять же, только добавлял эффекта. Но ни летать, ни стрелять лазерами из мизинцев, ни гнуть фонарные столбы силой мысли, ни выпускать кислоту из левой ноздри мы так и не стали. Во всяком случае, все эти манипуляции с собственными телами были только на руку, и уже несколько раз спасали нам жизнь. А это я считаю очень важным пунктом, особенно в столь деликатной и опасной профессии. Официально мы не существовали, а имена, которыми мы пользовались сейчас, были нужны скорее для удобства. Мы - призраки умерших когда-то людей, но решившие, что умирать нам немного рановато, и вернувшиеся с того света более злыми и целеустремлёнными. - Пойдём, что ли, прогуляемся по «лягушачьему» городу. Я вот всегда хотел побывать на Эйфелевой башне. – Остатки кофе отправились в глубины желудка, а ноги стали лениво поднимать меня со стула. - И, к слову о лягушках, хочу, наконец, попробовать национальное блюдо. - Да. Растрястись не помешает. Кстати, говорят, они похожи на курицу, по вкусу. - Хм, тогда это уже не так интересно. Но, раз уж задался вопросом, почему бы и нет. - Фу. - Да ладно? То есть фотографии с ночных развлечений Мерзкого - это, видите ли, нормально. А сожрать жаренную лягушку - это верх отвратности? - Просто отвернись, когда будешь их жевать. У каждого свои пороги чувствительности. Пожав плечами и закатив глаза, я оставил в конверте на столе пару сотен франков и мы неспешно пошли вдоль улицы в сторону площади рядом с башней.