Безысходность

Название: Безысходность Автор: Dita Kim Бета: Dita Kim Пейринг: ЮнДже Рейтинг: R Жанр: роман, ангст Размер: миди (4 главы + эпилог) Дисклеймер: парни принадлежат себе и никому больше Саммари: Влюбленные… Звучит красиво, но что, если волны романтики разобьются о скалы реальности? Если на самом деле все не так просто и легко, то смогут ли они пройти весь путь до конца, или остановятся, вняв гласу разума? Прим. автора: давайте представим, что у них у всех есть свои, отдельные комнаты. Эх, мечты, мечты…) Глава 1. Начало, оказавшееся концом, или «Нам придется расстаться». - Репетиция прошла успешно. Спасибо всем. Вы молодцы, – ровный голос, вежливая улыбка, уверенный взгляд. Все как всегда. Лидер в своем репертуаре. Легкий поворот головы, и он уже смотрит на тебя, и его взгляд невозможно прочитать. Просто зрительный контакт, не обязывающий ни к чему и не означающий ничего, но никто пока не может его прервать. Да, ты уже давно понял, что тебя тянет к нему, тянет неправильно, неосознанно. А еще ты понимал, что, раз попробовав, не остановишься. И тогда точно все. Потому что ты не хочешь этого, потому что это сумасшествие, потому что… Много всего. Это ненормально – хотеть другого парня, но тело не понимало доводов разума, и требовало подойти к Юно и поцеловать, обнять, просто прикоснуться – хоть что-нибудь! - Дже, Юно, вы еще долго? Мы уже почти собрались! – голос Джунсу возвращает в реальность, напоминает, что нельзя об этом думать, что правильнее будет забыть и просто надеяться на то, что это пройдет. Короткий вздох, легкий поворот, полуулыбка: - Все, уже идем! И спиной чувствуешь его провожающий взгляд. Он ушел, а ты все еще не можешь перестать смотреть на него. Почему? Почему тебе оказался так необходим именно этот парень? Почему вообще, в принципе, парень? Ты же не гей, и знаешь это. И даже не би. Пока тебя привлекали только девушки. Конечно, можно все скинуть на то, что Дже похож на девушку, но кому, как ни тебе, знать, что это не имеет значения. Джеджун – парень, и абсолютно нормальный. У них были совместные попойки, совместные походы в клуб, заканчивающиеся отнюдь не совместным сексом. Тогда когда возникла эта зависимость? Закрыть глаза, затолкать все свои мысли как можно дальше и уверенной походкой пойти вслед за ним – их и вправду уже заждались. И однажды все взорвалось. Никто не знает, что послужило катализатором: очередное шоу, на котором прошлись по поводу ЮнДже, фотка, анонимно присланная Ючону, на которой двое из группы были представлены в весьма однозначной позе, распитая на троих бутылка виски, чтобы забыть, забыть то, что они видели, чтобы не сорваться, сам Джеджун, заснувший на плече Юно, Ючон, нетрезво стоящий на ногах и гордо заявивший, что этого он так не оставит, а пойдет и купит еще выпивки, ибо в доме ничего не осталось, а лучше, вообще в клуб, и ушедший до утра в неизвестном направлении, Юно, попытавшийся перетащить Джеджуна в спальню… Первопричин оказалось много, особенно, когда долго и мучительно потом пытаешься их вспомнить. Юно был достаточно пьян, Джеджун был достаточно расслаблен, и на следующее утро оба не знали, как смотреть друг другу в глаза. Оба считали себя виноватым – Джеджун за то, что не дал ему уйти, Юно за то, что первым поцеловал. Но облегчения не почувствовал никто. Так же как и раскаяния. Им было хорошо, они хотели друг друга, так почему они должны о чем-то сожалеть? Но чувство неправильности не оставляло, неотступно следуя за ними по пятам. В повороте головы, в быстром взгляде, в легком рукопожатии, в мимолетном прикосновении было столько вины и просьбы простить, что они буквально пропитывали атмосферу вокруг них, заставляя окружающих людей ни с того, ни с сего просить друг у друга прощения за какие-то мелочи. Но ночью Юно пришел снова. Он просто не смог уснуть. Лежать в кровати, впервые за день загнанный своей тенью и воспоминаниями, усиленно пытаясь нащупать уже родное тепло рядом, сходить с ума от желания и невозможности его исполнить, от попыток удержать себя, контролировать свои эмоции… Это было слишком невыносимо, а лекарство находилось в соседней комнате. Он не знал, как объяснит свое появление, не знал, что скажет. Он просто не мог поступить по-другому. Но, оказалось, что объяснения были не нужны. Стоило ему прийти, как Джеджун рывком встал с кровати и, не дав сказать ни слова, прижал к двери, яростно целуя в губы. Поцелуй был страстным, хаотичным, дерзким, болезненным и соленым. Дже плакал. От своего бессилия, от покорности судьбе. От того, что они оба не смогли справиться, что оба сдались и пошли по пути наименьшего сопротивления, но ждать больше не мог никто. Это было мучительно, больно и невыносимо сладко. Они цеплялись друг за друга как за единственную опору посреди бушующего вокруг них океана. Это было сумасшествие, которое они уже не пытались остановить. И они падали в пучину, имя которой – безысходность. С тех пор они встречались каждую ночь, и каждый раз давали себе обещание, что этого не повторится. Один обещал, что не придет, другой – что не пустит. Но раз за разом поддавались слабости, не в силах держать себя в руках. И чем дальше, тем глубже засасывало их в паутину страстей. Каждый из них пытался понять происходящее, но вскоре забросил это гиблое дело. Каждый пытался что-то изменить, исправить, в надежде, что все это закончится. Но каждый раз снова и снова они возвращались друг к другу в бессильной злости, что ничего не могут сделать. Так нельзя, это было неправильно – и оба знали это. Юно стал чаще пропадать по вечерам: когда он выходил на улицу, уши закладывало от воплей фанаток. Сегодня «повезет» еще одной из них… Хорошо хоть, он не делал этого дома, хорошо, что неподалеку был трехзвездочный отель. Не положено по рангу – зато очень удобно в их положении. Джеджун не ревновал и не злился – зачем? Он знал, что Юно вернется, а если нет… что ж, этого они и хотели. Чтобы хоть кто-нибудь из них был в состоянии сказать «нет» и остановить безумие, овладевшее ими. Но Юно возвращался. Приходил домой за полночь, пытался вести себя тихо и все равно будил всех. А потом заходил в комнату: абсолютно трезвый, даже не взъерошенный, просто немного уставший и с очень виноватом взглядом. Зачем? Они оба знали, что так и будет. И снова – жадные руки, прижимающие к себе все ближе, страсть, которая почему-то даже не думала угасать хоть на немного, мятая и местами изорванная одежда, в нетерпении сорванная с желанного тела, губы, уже почти искусанные в кровь, горячая, обжигающая кожа, соприкосновение с которой заставляет вздрогнуть и неосознанно застонать прямо в губы в попытке вжаться в чужое тело как можно сильнее, и близость, головокружительная близость, которая сметает все на своем пути: страх, смятение, неуверенность, безысходность… Они не знали, можно ли назвать это любовью – за свою жизнь они еще даже не успели влюбиться по-настоящему: все место заняла работа. Может быть, просто необходимость. В чужом тепле, в чужой заботе. Они не могли остановиться, хотя знали, что должны. Они ловили осуждающие взгляды одногруппников, неловкое молчание, возникающее при их появлении, но вслух никто ничего не произносил, и они предпочли ничего не замечать. Им и так было слишком плохо, чтобы что-то объяснять друзьям. Тем более что они не знали, что можно сказать в такой ситуации. Они даже не знали, что их друзья уже знают, о чем только догадываются и какие строят предположения. Однако, не считая этого, их жизнь не претерпела никаких изменений. Все те же съемки, те же репетиции, записи на радио, шоу, новые альбомы, клипы, концерты, выступления… и фансервис. От этого нельзя было увернуться. Но с каждым разом было одновременно сложнее и легче играть перед камерами. Легче – они и так тянулись друг к другу, сложнее – чувства уже не поддавались контролю и могли выплеснуться в любой момент. Они не говорили на эту тему. Их останавливал банальный страх. Каждое утро они пытались стереть из памяти очередную ночь. Но организм не выдерживал, и начались срывы, ночные недосыпы начали сказываться на работе, а постоянное эмоциональное напряжение – на отношение с другими людьми и психическое состояние. Казалось, что успокоиться можно только в объятиях другого. Каждое слово в их сторону теперь воспринималось болезненно и казалось насмешкой. «Так нельзя», – думали оба. «Это надо прекратить», – вторило их сознание. Но, все-таки, все-таки… Юно продолжал приходить, продолжал сходить с ума, продолжал взглядом впитывать в себя каждый его жест, каждый взгляд, каждое движение… Джеджун продолжал ждать, продолжал следить за ним неотступно, продолжал провоцировать его, продолжал играть перед камерами, понимая, что все это уже далеко не игра. Одногруппники продолжали делать вид, что ничего не происходит, продолжали верить, что они справятся сами, продолжали надеяться на рассудительность Юно и категоричность Джеджуна. Остальные не знали ничего – им было не положено. Эта пятерка, привыкшая скрывать все внутренние конфликты и переживания, перед другими показывая только то, что они хотят видеть, плотно прикрывала теперь и этот очередной секрет, общий на пятерых. Но когда-то это должно было произойти. Так не могло продолжаться бесконечно. Первым не выдержал Дже. Не в его натуре было долго бояться чего-то, скрывать. Он не мог больше оттягивать неизбежное. - Юно, тебе не кажется, что нам надо поговорить? Это произошло в один из немногих выходных. Юно сидел на диване с ноутбуком и что-то печатал. Он резко вздрогнул и посмотрел на Джеджуна, явно не заметив, как тот подошел. - О чем? Да, днем они все еще делали вид, что ничего не происходит. Они вообще предпочитали не вспоминать. Ночь – только для них, а днем главное – работа. - О нас. Пауза. Длинная, напряженная. Потом тяжелый вздох, и Юно отложил ноутбук в сторону и снял очки. - Да, надо. Причем давно… Дже… - Что мы будем с этим делать? – резко прервал его одногруппник. – Ты же понимаешь, что так не должно продолжаться! Что то, что мы делаем – неправильно, нелогично! - Я понимаю, Дже… Но от этого понимания не становится легче. Ты же помнишь. О, да. Он помнил. Все эти безумные попытки забыть друг друга. Алкоголь, девушки, работа… Снова пауза. Уже не такая затяжная, но от этого не менее напряженная. Ни один не знал, что сказать. Не знал, что делать. - И что… что теперь будет, Юно? Что будет с нами, с группой, со всем этим? Мой мир рушится, а я даже не знаю, как это остановить! И, если даже узнаю, не факт, что захочу останавливать… - Ты думаешь, я знаю? Мой мир тоже рушится… Но вместе с тем, я не могу заставить себя что-то сделать… - Что с нами происходит, Юно? – в тихом голосе Дже явно слышалась мольба. И много, очень много горечи. – Это не должно было случиться. Это не должно было быть так. Это неправильно, это – тупик. - Да. Безысходность… Нам надо остановиться, Дже. Просто надо. Без всяких «не могу». Дальше будет только хуже, а остановиться когда-нибудь придется. Зря мы вообще это начали… - Не я пришел к тебе в комнату на следующую ночь! Не я воспользовался твоим бессознательным состоянием! – у Джеджуна явно начиналась истерика, которую он долго носил в себе и просто не мог сдержать сейчас. – Не я… - Из того, что мы выясним, чья эта вина, будет легче? Это как-то исправит наше положение? Это хоть чем-нибудь поможет?! – с каждым вопросом Юно все больше повышал голос. Он тоже был на грани. Но практически сразу резко оборвал себя и уронил голову на сцепленные руки и продолжал уже почти шепотом. – Не надо истерить… Мы оба виноваты… Дже в растерянности стоял и смотрел на лидера. Таким он его видел впервые. Подавленный, неуверенный в себе, не способный разобраться в своих чувствах, не держащий всю ситуацию под контролем. От того абсолютного спокойствия, которое обычно распространялось от него по всему помещению, сейчас не осталось и следа. - Юно? – Джеджун подошел к нему ближе. - Да? – безумный взгляд, надтреснутый голос, взлохмаченные волосы. - Юно… успокойся. Все будет хорошо. - Да? – во взгляд вернулись смешинки. И пусть фундаментом для этой радости стало горе, пусть это больше похоже на издевку, теперь в них есть хоть какая-то жизнь. – Ты обещаешь… хен? Дже не выдержал и усмехнулся. Юно перестал называть его хеном очень давно – спустя месяц после их знакомства. Почему-то теперь это прозвище вызывало лишь улыбку, хотя тогда он сильно обижался на него из-за этого. Требовал, чтобы к нему относились как к хену, и ходил гордый каждый раз, когда Юно так к нему обращался. - Естественно… донсенг. Подойти, обнять, прижать к себе и просто посидеть рядом, не думая, не рассуждая, наслаждаясь тем, что есть. - Нам… придется расстаться. Иначе никак, – глухо произнес Юно. - Я все понимаю. Правда, все. Просто дай мне еще пять минут. Они замолчали. Оба. Юно закрыл глаза и полностью откинулся на Джеджуна, использовав его колени вместо подушки. Дже смотрел вперед совершенно пустым взглядом и перебирал волосы Юно, создавая иллюзию счастья. Вспомнилось, что он действительно старше, пусть и на несколько дней, вспомнилось, что Юно не каменный, что ему тоже нужна поддержка. Кажется, он заплакал. Одинокая слеза прокатилась по щеке, но Дже не обратил на нее внимания. Всего пять минут, после чего он должен будет уйти и отпустить. Пять минут незаслуженного счастья, которые истекают слишком быстро. Если бы можно было задержать время еще чуть-чуть, еще немного… хотя бы на несколько секунд… Он почувствовал, что Юно открыл глаза, и напрягся. - Дже… Пять минут истекли… - Знаю. Он убрал руку и откинулся на спинку дивана, но Юно не торопился вставать. Его тело как будто налилось свинцовой тяжестью, и он не мог заставить себя двигаться. Хотелось остаться так навсегда… - Юно… Почему так? Почему так больно? Надо встать и уйти. Или просто сесть рядом. На безопасном расстоянии. Глубокий вдох. Он сможет. Отпустить. Сейчас. Ни секундой позже. - Да. Он смог. Встал и ушел на кухню. Потому что сил оставаться там уже не было. На шее все еще чувствовался холод на том месте, куда упала слеза Джеджуна. Юно яростно провел рукой, стирая все, что могло заставить его вернуться. Шея заныла от резкого и жесткого движения, но так было легче. Нельзя плакать самому. Он сам во всем виноват. Он выдержит. Дже тоже. Дже вообще многое может выдержать. Может, он вообще сможет забыть обо всем этом… Но сам Юно на это уже не способен. У него никогда не получится вырвать из своей памяти и своего сердца эти недели, безумные, но от того не менее счастливые. Но лучше, если забудут оба. Чтобы все было как прежде, как всегда. Их маленький мирок на пятерых, свои беды, свои радости, свое счастье, такое же маленькое, но родное до безумия. Свои хлопоты, свои заботы… Без этой удушающей привязанности, без этого выматывающего вихря в груди, без этой глупой влюбленности в своего лучшего друга… Глава 2. «Лучше бы вы были вместе, чем такими, как сейчас!» День проходил за днем, и они продолжали держаться. Состояние каждого ухудшалось, на тренировках они были никакие. Юно никак не мог запомнить новую связку, за что им попало от хореографа и менеджера, но он просто не мог контролировать свое тело. Джеджун не попадал в ноты, фальшивя так, что Джунсу один раз сорвался, что убьет обоих, если они не начнут нормально работать. Его можно понять: в такой ситуации все делали ставку на него одновременно и как на танцора, и как на вокалиста. В результате он возвращался домой еле живой. Но им было уже все равно. Как будто что-то вымерло. Они честно старались сделать все как можно лучше, но как будто ушел весь смысл их работы, все вдохновение. Чангмин все чаще замолкал, уходил в себя, недовольно глядя на старших, молча осуждая за их поведение. Весь его вид говорил: «Вы сами во всем виноваты. Не надо теперь к этому приплетать и нас. То, что вы не работаете, значит, что нам придется работать больше». Было больно видеть отчуждение в глазах родных людей, но что они могли сделать? Юно потерял былую легкость, он просто не мог танцевать так же, как раньше. Он запирался в репетиционным зале, включая музыку и раз за разом повторяя движения, но только допускал все больше ошибок. Тогда рушилось все, что попадалось ему под руку и, в первую очередь, он сам. Оставалось только глухое раздражение на свою беспомощность. Джеджун все свободное время проводил в студии, раз за разом прослушивая их записи, внимательно изучая, анализируя, прокручивал серии Джунсу и Чангмина, но никак не мог заставить себя петь. Это казалось почти таким же невозможным, как научиться летать. «I believe I can fly» – пел он когда-то. Значит, и сейчас надо верить, что все получится! Но очередная неудача не заставляла себя ждать, и тогда Джеджун просто оседал на пол там же, где стоял, даже не пытаясь скрыть свое отчаяние. Однажды в такой момент к нему подошел Ючон. - Не надо. Не делай себе еще больнее. И как будто прорвалась плотина. Он схватился за него, как за спасательный круг, не отпуская, не позволяя уйти. Он не заплакал, нет. Он просто сидел с закрытыми глазами, вцепившись в футболку друга. - У тебя есть сигареты? Ючон хмыкнул: - Конечно. Тебе, как обычно, лайт? - Плевать. Просто дай мне ее. - Ты же решил завязать еще пару лет назад. Неужели не сдержишь слово, данное самому себе? - Ючон. Просто. Дай. Мне. Ее. - Ок. Сейчас, – ловким движения фокусника одногруппник достал сигарету и подал Джеджуну, одновременно вытаскивая зажигалку. – Только успокойся. Тот с удовольствием затянулся, выпустив, наконец, футболку из рук. Глаза, правда, он все еще держал закрытыми. И замолчал. Ючон молча наблюдал, как огонек постепенно добирается до фильтра. Быстрее, чем у самого Ючона, и намного быстрее, чем у Джеджуна раньше. - Что у вас с ним произошло? – осторожно поинтересовался он. Усмешка. - Тебе действительно интересно? Неужели так сложно догадаться? А я-то думал, нас весь дом слышал. - Да, это сложно было проигнорировать. И снова молчание. Для одного оно было передышкой, другой же изнывал от любопытства. Сигарета была докурена, но Джеджун продолжал сидеть, прислонившись к стене и откинув голову. - Дже… открой глаза. - Что? - Ты не открывал глаза с тех пор, как я пришел. - И что? Может, я просто устал? - А может, ты просто не хочешь никого видеть? - Может. Пауза. - Ючон, дай еще одну сигарету. - Нет. - Ючон, сейчас не время заботиться о моем здоровье. - А я и не пытаюсь. Просто эта была последняя. - Ясно. А теперь, будь добр, оставь меня одного. Парень продолжал сидеть, не сдвинувшись ни на дюйм, и его голос не выражал ничего, кроме усталости и чего-то еще, что заставило повиноваться. Уйти, не оборачиваясь, зная, что так будет лучше, что он сам со всем справится. А в итоге, он был нужен только для того, чтобы отдать последнюю сигарету… Черт, что с собой сделали эти два придурка! Никогда нельзя влюбляться… так сильно. Юно сидел в репетиционном зале рядом с зеркалом и пытался успокоиться. В комнате не осталось больше ничего, что можно было бы швырнуть, разбить, ударить об стену. Кулаки были разбиты и сильно саднили, из прокушенной губы текла струйка крови. Он должен, он сможет – пустой звук! Он не может и он уже никому ничего не должен, потому что от таких, как он, быстро избавляются и выкидывают на свалку. Ему нечем отдавать этот долг. Танцы, благодаря которым его держали в группе, больше не были его родной стихией. Тело казалось непослушным навязанным грузом, с которым невозможно управится без посторонней помощи. Движения потеряли легкость, руки отказывались двигаться так, как надо, ноги больше мешали, чем помогали. Казалось, еще немного, и он забудет, что такое танцевать. Он злился сам на себя, но этого, увы, было недостаточно. - Юно… Юно, ты… Что ты с собой сделал? – где-то на периферии послышался испуганный голос Джунсу. Открыть глаза и повернуть голову казалось очень сложным и совершенно лишним движением, но он все-таки заставил себя сделать это. - Ничего, Джунсу. Все в порядке, – он попытался улыбнуться. Наверное, эта попытка выглядела жалко. – Просто немного не в себе. Безысходность… Хм, – определенно, это слово нравилось ему все больше и больше. – Я еще немного посижу здесь, ок? Ты же не возражаешь? Джунсу покачал головой и присел рядом, задевая плечом. - Знаешь, Ючон сейчас пошел к Джеджуну. Тот завис в этой студии. Мышцы Юно на какое-то время резко напряглись, но тут же медленно расслабились. - Это хорошо. Уверен, ему сейчас нужна помощь. Хотя он и сам со всем справится, – как он не старался, но нервный смешок все же вырвался из его груди. – Да, справится, и все будет хорошо… - Ты так сейчас сам себя обманываешь? Думаешь, спрячешься здесь, и все будет хорошо? - Я не прячусь, Джунсу. Наоборот, я борюсь с самим собой. - Что между вами произошло, парни? До чего вы себя довели? Юно прикрыл глаза и, усмехнувшись, произнес, еле слышно, так, как будто разговаривал сам с собой: - Много чего… Очень много. И, знаешь, я ни о чем не жалею… - Придурок! – резкая вспышка ярости заставила Джунсу вскочить. – Если не жалеешь, тогда почему все это? Зачем? Или, думаешь, мы ничего не понимаем? Думаешь, мы не сможешь принять этого? Запомни, Чон Юно, мы давно уже не дети! Но мы все еще твои друзья! И Джеджуна тоже! Нам больно видеть вас такими. Если уж ни о чем не жалеешь, так иди к нему! Зачем разыгрывать трагедию? Два придурка… Да лучше бы вы были вместе, чем такими, как сейчас! Нам неприятно – ничего, привыкнем. Это лучше, чем так! Пойми ты наконец! Не буду врать, что мне приятно будет видеть вас целующимися или каждую ночь врубать плеер на полную громкость, чтобы не слышать, но это – лучше, чем сейчас! Если вы не можете друг без друга, то что? Подыхать? Ты не можешь двигаться, Дже – петь. Вы почти потеряли смысл жизни, не разговариваете ни с кем. Твои обязанности лидера мы уже давно поделили между собой, партии Джеджуна на пару исполняем мы с Мином, танцевать теперь тоже приходится мне. Я до сих пор понятия не имею, каким чудом Чангмин каждый раз убеждает менеджера подождать еще немного, пока вы не придете в себя! И я не знаю, что там сейчас говорит Ючон Джеджуну, но я тебе скажу так: либо ты сам решаешь проблему в течение недели, либо я плюю на все и оставляю попытки помочь вам. И, поверь, Чангмин со мной согласится. Джунсу все еще тяжело дышал, прожигая взглядом дыры в лидере, который даже не пошевелился, и спокойно смотрел ему в глаза. - Все сказал? Парень удивленно моргнул. Он ожидал чего угодно, но не такого усталого безразличия. - Тогда проваливай. И не смей больше приходить сюда до конца этой чертовой недели. - Юно, ты… – Джунсу даже задохнулся от возмущения. – Да иди ты! Он быстро выскочил из зала, не собираясь оставаться здесь ни на секунду. Придурки! Один – самовлюбленный придурок, другой – самоуверенный. А ведь он точно знает, что Ючона сейчас вежливо послали со своей жалостью. И что теперь прикажете делать им? Помогать себе они, видите ли, не разрешают – слишком гордые, а разобраться самим кишка тонка. Еще немного, и менеджер всерьез заинтересуется, что же такое происходит в группе, что двое ее участников так себя ведут. Хоть бы Юно не пропустил его слова мимо ушей… Если он все-таки понял насчет недели, то все будет в порядке. Почему-то в лидере Джунсу не сомневался даже сейчас. Была жива дурацкая вера в то, что он не даст группе развалиться, что, пока он рядом, все будет хорошо. Он должен справиться и с этим, иначе конец всему, о чем они мечтали… В другом конце коридора обрисовалась знакомая фигура. - Ючон! – фигура вздрогнула и обернулась на голос. – Что… с Дже? - А ты как думаешь? – в его голосе сквозила неприкрытая ирония. – Ничего не сказал, просто посидел рядом, после чего забрал у меня последнюю сигарету, и, когда понял это, выставил за дверь. - А что, она действительно последняя? - Ну еще бы. Конечно, нет! Последнюю я бы не отдал. У самого нервы ни к черту. А как там с Юно? - Попытался встряхнуть его, в итоге сорвался, после чего он послал меня и сказал не приближаться в течение недели. - Знаешь, меня иногда бесит уверенность Дже, что он сам во всем может разобраться. Без чьей-либо помощи. Да и Юно тоже… не лучше. - И что теперь? Я дал Юно неделю на то, чтобы прийти в себя и сделать хоть что-то. - Вау. И чем же ты ограничил этот срок? - Сказал, что иначе мы с Мином просто плюнем на них. За тебя говорить не решился, все-таки ты был с Джеджуном… - Умно. Только вот что-то не верится мне, что вы с Мином вот так возьмете и забьете на них. Но теперь я понимаю, почему Юно тебя послал. Будем надеяться, что он что-нибудь придумает за эту неделю. - Да, думаю, нам больше ничего не остается. Наконец-то он ушел… Юно слышал, как громко хлопнула дверь, но это никак не отдалось в его сознании. В его голове все еще звучали слова Джунсу. Как он не понимает, что уже все? Что уже некуда возвращаться? Все, поздно. Они не могут ставить под удар группу из-за своих чувств… Хотя, собственно, а что они делают сейчас? Если Джунсу прав, то на данный момент они оба – всего лишь балласт, который нужно сбросить, чтобы подняться выше. Но до сих пор почему-то не сбросили… Что там он говорил? Чангмин уговаривает менеджера подождать, пока они не придут в себя? Долго же придется ждать… Заодно проверим способности донсенга к дипломатии. Как долго он сможет уговаривать в принципе не идущего на уступки менеджера. Хотя, точно, через неделю он все равно уже отбросит все свои попытки… И тогда менеджер узнает. Какой им устроят разнос, Юно примерно представлял. Но стоило подумать о том, что в первую очередь попадет ему и Джеджуну… Нет. Он не хочет, чтобы менеджер или вообще кто-нибудь не из группы узнал об этом. Он не хочет, чтобы кто-нибудь сделал Джеджуну больно. Но что делать тогда? Неделя… У него на все ровно одна неделя… На то, чтобы снова заставить двигаться это чертово тело, чтобы заставить петь Джеджуна как раньше, чтобы взять себя в руки и успокоиться, вернувшись в привычное русло жизни. Юно застонал и бессильно уронил голову. Как это сделать? Как, кроме того способа, что предложил Джунсу? Потому что на это он не пойдет. Они с таким трудом расстались не для того, чтобы тут же вернутся через некоторое время. Да и примет ли его Джеджун? Честно, Юно уже не помнил причин, по которым они расстались. Просто было понимание: так – неправильно. А как правильно? Почему тогда все было хорошо, а сейчас не хочется жить? Да и были ли они, эти причины? Они знали, что нельзя, и забыли подумать, почему. Потому что это противоестественно? Любовь всегда естественна, как им пытался доказать шоу-бизнес последние несколько лет. Потому что одногруппники не примут? Но он только что прослушал целую речь от одного из их представителей. Потому что менеджер узнает? Раньше они как-то это скрывали, скроют и сейчас, а если ничего не делать, менеджер узнает точно. Потому что если выплывет правда, им не жить? А то, что происходит сейчас – жизнь? Потому что нельзя ставить на кон карьеру, друзей и мечту? А что они делают сейчас, как не лишаются всего этого один за другим? Какие еще были причины? Какие были причины того, что они расстались? Достаточно веские, чтобы так мучиться? Простого нельзя уже недостаточно. Просто так – хуже. Джунсу правильно сказал. Почти все что угодно лучше, чем это. Так что, выход один – сдаться и «идти мириться с Джеджуном»? Даже звучит глупо… Но что еще? Что? И снова эта безысходность… Сигарета оставила легкий осадок горечи во рту. Впрочем, она были практически незаметна на фоне общего состояния. Не хотелось совершенно ничего. Хватит. Он устал уговаривать сам себя, убеждать, что что-то все еще можно исправить, что не все так плохо… Пора оставить глупые надежды. Ючон ушел, и теперь можно позволить себе открыть глаза. Открыть – значит позволить вылиться накопившейся влаге, теперь тонкой струйкой стекающей к подбородку. Задумчиво, неосознанно вытянуть язык и лизнуть. Соленая… В последнее время он плачет все чаще и чаще. Нельзя. Надо держать себя в руках. Черт, как же достал этот самоконтроль! Теперь вся его жизнь крутиться вокруг этого «нельзя»! Нельзя подвести группу, нельзя жалеть себя, нельзя расслабляться, нельзя подходить к Юно, нельзя даже смотреть в его сторону! Нельзя вспоминать, нельзя думать, нельзя анализировать… Можно только работать. Много, до потери пульса, пока не устанешь так, что уже не можешь думать ни о чем. Но почему теперь он лишен даже этого? Почему его собственный голос подводит его? Он хотел петь снова. Раствориться в музыке, в нотах, не думая, не сомневаясь… Петь, выплескивая из себя вместе с мелодией всю горечь, все переживания, облегчая свою душу. Рассказывать невидимому собеседнику свою историю, раскрывая сердце в надежде на понимание. Жаловаться, веря, что никто не узнает и не осудит. Да, можно надеяться. Да, можно верить. Лишь любить нельзя… Стоп. Не думать. Только не пытаться найти оправдание, чтобы вернуться. Они решили остановиться, значит, так и будет. Если Юно принял решение, его не переубедить. Но почему все так сложно? Так хочется, чтобы все стало как прежде… Юно прав, зря они это начали, и в этом их общая вина. Теперь страдают все… За них и из-за них. Это было глупо, безответственно. Зачем? И так плохо сейчас… Черт. Лучше бы у Ючона была еще одна сигарета… Безысходность – кажется, так это назвал Юно? Когда выхода нет, но он все-таки есть. Когда отчаяние накрывает с головой, убивая надежду. Когда не чувствуешь почти ничего, не находя в этом смысла. Когда живешь по привычке из-за банального «надо». Когда продолжаешь держаться… потому что иначе нельзя. Это как система уравнений, в которой неизвестных больше, чем условий… Но даже ее можно решить простым подбором. Мучительным, длительным перебиранием вариантов, методом проб и ошибок, спотыкаясь на каждом ходу. И не факт, что решение найдется, ведь вариантов – миллионы, но когда есть хотя бы один шанс, то тянет попробовать, и остается надежда, что в этот раз получится точно. Безысходность – это когда нет и одного шанса. - И долго они еще собираются пребывать в состоянии апатии? – холодный голос Чангмина нарушил установившуюся было тишину. – Еще немного – и даже мы ничем не сможем им помочь. Парень отодвинулся от стены и подошел к друзьям. - Кстати, Джунсу, не думаю, что в данной ситуации стоит рассчитывать на рассудительность лидера. Он уже показал, как он умеет справляться с тем, что не в силах контролировать. - Не говори так, Мин… Мы не вправе судить его, особенно сейчас. - Я никого не осуждаю. Просто констатация факта. Именно в данном случае он не в состоянии анализировать ситуацию адекватно. Это не значит, что он поступил неправильно или что-то в этом роде, но это значит, что сейчас на него лучше не рассчитывать. Может, до него и дойдет то, что ты сказал, но вряд ли он сможет что-нибудь придумать: сильные чувства или эмоции – плохой фон для умозаключений, знаешь ли. Так что не стоит очень сильно на него полагаться. Думаю, и через неделю он не придет ни к какому выводу. Разве что… надеюсь, ты не навязывал ему никаких идей? Чангмин вопросительно и, по уже въевшейся привычке, немного насмешливо приподнял бровь. Джунсу покраснел. - Может быть, неосознанно… Я предложил… нет, предположил, что будет лучше, если они снова будут вместе… С лица донсенга тут же смело всю браваду. Может, он и любил своих друзей, но воспитание давало о себе знать. На лице неотступно расплывалось отвращение, которое он силился скрыть. - Что, Мин, неприятно? – с вызовом произнес молчавший до этого Ючон. – Ну конечно, наш пай-мальчик даже представить себе не мог, что два его лучших друга – хены! – окажутся в такой ситуации. Неужели из-за этого ты теперь отвернешься от них? В наступившей тишине было слышно, как где-то в квартире тикают часы, отсчитывая секунды, в течение которых Мин решал для себя кое-что важное. Секунды, в течение которых за ним напряженно, не отрываясь, следили две пары внимательных глаз. От ответа зависело многое… Наконец, молчание было разорвано резким и уверенным голосом донсенга: - Не дождутся. Кто тогда будет читать им мораль все оставшееся время? Не вы, это точно! – он даже умудрился фыркнуть. – Но, Джунсу… От тебя я такого не ожидал. - Я не обязан делать только то, что ты от меня ожидаешь. Я сказал то, что хотел сказать, и поступил так, как считал нужным, – глаза Джунсу холодно сверкнули. – Мин… ты думаешь, что Юно сейчас сам ничего не сделает? Тогда, может быть, Джеджун? Все-таки в чувствах он всегда разбирался лучше… Должен разобраться и сейчас. - Я никому ничего не должен. И хватит обсуждать нас за нашими спинами. Мин, если было противно, мог и сказать. Су, не надо решать за нас. Мы пока еще вполне самостоятельные люди. Ючон… прости за последнюю сигарету. Я верну. - Джеджун, я… - Мин, не надо. Я все понял. Прости за доставленное неудобство. Видимо, в ближайшем будущем мне часто придется просить у вас прощения. Но, обещаю, этого больше не повторится. Все будет в порядке. Слово хена. Едва заметная улыбка пробежала по губам Джеджуна, когда он произносил последние слова. Но уже через мгновение его лицо снова выражало только усталость, и лишь в глазах поселились непонятная грусть и обреченность. Он прошел мимо троих участников группы и молча закрылся в своей комнате. - Вот почему я всегда считал, что разговаривать в коридоре – гиблое дело, кто-нибудь обязательно подслушает… – пробурчал Ючон. – Ну, хоть за сигарету извинился… - Черт… Я действительно их не понимаю… Оба только и делают, что успокаивают нас. «Все будет в порядке». Да мне то же самое Юно час назад сказал! Неужели так сложно понять, что мы хотим им помочь? - Может, не надо так явно лезть к ним со своими советами? Например, Юно ты уже навязал свое мнение. - Но… - Сейчас для него даже мало-мальски обоснованное решение – уже краеугольный камень. Об этом я и хотел тебя предупредить. А ведь доказать в этом мире можно все, что угодно – надо лишь найти подходящие слова, – Мин устало потер глаза. – Ладно, хватит, давайте расходиться. Дже прав – не стоит обсуждать их за их спинами. Дадим им эту чертову неделю, а потом посмотрим. - Что-то мне подсказывает, что они сами не разберутся… - Хэй, Джунсу, а кто только что говорил, что доверяет лидеру? – Ючон шутливо ткнул его в бок. – Просто оставь их в покое, и поверь, все образуется. Ну ладно, я пошел спать, и вам советую. Все-таки завтра рано вставать, а Юно сейчас не особо следит за тем, кто во сколько ложится. Чангмин кивнул и ушел следом за ним. Джунсу постоял еще некоторое время, задумчиво смотря в сторону комнаты Джеджуна. Что-то во всем этом не давало ему покоя… Что-то в голосе или во взгляде Дже… На следующий день ни Дже, ни Юно так и не вышли из своих комнат. На все они отвечали абсолютным молчанием. Джунсу слышал, что Юно пришел под утро, где-то за пару часов до того, как проснулись остальные. Джеджун находился в комнате с вечера. «Что опять произошло?» – читалось в глазах одногруппников. Но все три взгляда были различны. Встревоженный, напряженный и раздраженный. Ючон, Джунсу и Чангмин. Они стояли посреди квартиры с опущенными руками, не зная, что можно сделать в такой ситуации, и в надежде смотрели друг на друга в поисках ответа, пока не прозвенел звонок. Ребята вздрогнули – менеджер. Нужно было срочно что-то решать. Обычно в такие моменты быстрее всех реагировал Юно. Если же у него не получалось, то тут же под свое крыло всех брал Дже. Сейчас не было ни того, ни другого. Двое одновременно перевели взгляд на самого младшего и, на данный момент, самого хладнокровного из присутствующих. - Почему снова я?! – Чангмин даже немного ошалел от такой наглости. – И что мне сказать на это? Извините, но ребята не в духе, так что, можно, они немного передохнут? А еще лучше, дайте им отпуск на неделю! Пусть придут в себя, развеются… Вас интересует, что с ними случилось? Да так, ничего, мелочи! Не обращайте внимания, это ведь совершенно неважно! Так, что ли? Взгляды стали еще более задумчивыми. - Знаешь, а в этом что-то есть… – произнес Ючон после недолгой паузы. - Ты шутишь? Это абсурд! Если я произнесу хоть слово из этой речи перед менеджером, то секрет будет раскрыт уже в течение ближайших десяти минут. - Я не об этом… Может, правда, пускай несколько дней отдохнут? Кто знает, вдруг им станет лучше. - Хм… Ты прав. Думаю, неделя – оптимальный вариант. - Да вы с ума сошли! Невозможно выпросить у менеджера даже один выходной без особой на то причины! Какая тут неделя? - Значит, нужно сказать правду. - И тогда нас точно убьют. - Значит, не всю правду! - И какую часть ты предлагаешь рассказать? Давай сразу с той, которая включает в себя наши бессонные ночи! Думаю, это будет самая интригующая часть рассказа. Будет, что вспомнить, когда нас отсюда попрут взашей. - Скажем, что с Юно и Джеджуном происходит что-то странное, но мы не знаем, что. Менеджер не идиот, после пары намеков должен понять, что мы имеем в виду. А дальше он просто ухватится за наше предложение разделить их на недельку. Нам только нужно сыграть из себя полудурков, которые в происходящем вообще ничего не понимают, – практически утвердительно сделал вывод Джунсу. - Тогда и говорить тебе. По логике менеджера, если кто-то из нас и не мог понять настолько очевидных вещей, то только ты, – поставил точку Ючон. Мину оставалось только беспомощно смотреть на них. Глава 3. «Все прошло?» Прошла неделя. Прошла незаметно и как будто мимо. Происходящее вокруг даже не привлекало внимания, все мысли были о двух участниках группы, разъехавшихся в разные стороны в тот же день. Они так и не произнесли ни слова. Менеджер просто подошел к каждой из комнат и объявил о недельном перерыве в работе. Примерно через полчаса оба парня одновременно появились в гостиной, кивнули на прощание друзьям и уехали, каждый на своей машине. И теперь каждый день мысли всех троих были только о том, успеют ли Юно с Джеджуном прийти в себя за неделю. Каждый надеялся, но сам не знал, на что. Кто-то думал, что все безнадежно, кто-то – что недели слишком мало, но верить продолжали все. И вот, неделя прошла. В последний вечер они сидели в гостиной до последнего, молча, понимая переживания друг друга без слов, и разошлись только поздно ночью, забывшись неспокойным сном. «Что будет дальше?». Но их опасениям не суждено было оправдаться. С утра их разбудил командный голос Юно, заявивший, что если через 10 минут все не встанут, он сам, лично, пойдет их будить. Когда приехал менеджер, они так же спокойно, все вместе, собрались, перекидываясь невинными шутками и комментариями. Но, если Ючон, Джунсу и Чангмин вели себя настороженно, то Юно с Джеджуном явно не чувствовали никакого дискомфорта. Репетиция прошла как по маслу: Юно мгновенно запомнил все, что от него требовалось, и даже внес некоторые свои предложения, которые были тут же с радостью приняты. Джеджун смеялся, шутил, веселился и вообще вел себя абсолютно непосредственно, как будто последних недель не существовало в природе. С записью тоже не было проблем: Дже легко брал даже такие ноты, которые раньше давались ему с трудом, и идеально спел свою партию. Первым успокоился Мин. Видя такую единодушную беззаботность, он решил, что они со всем разобрались, и то, что происходило в последнее время, можно с облегчением выбросить из головы. Следом расслабился и Ючон – сразу после того, как поговорил с другом с глазу на глаз. - Ну что, парни, может, сегодня вечером сходим куда-нибудь? - Хм… Заманчиво… Но дома, наверное, все-таки лучше, не считаешь? – в ответ на заявление подмигнул Дже. - Ты предлагаешь пить дома? – очень искренне удивился Чангмин. – А как же вечное: и кто потом все убирать будет? - Кто тут говорил про пить? Палишься, Минни. Ючон весело посмотрел на попавшегося на удочку донсенга. - А то я вас не знаю! - Слышишь, Ючон, нас тут уже в алкоголики записали… - Да никто вас никуда не записывал! Дома так дома… Джунсу, ты с нами? - Куда я от вас денусь… Джунсу все еще внимательно следил за обоими парнями. Неужели они все-таки смогли взять в себя в руки? За какую-то жалкую неделю? Слишком быстро. Что-то смутно не давало парню покоя. Не верилось, что все произошедшее можно вот так выбросить из головы и сделать вид, что ничего не было. Вспоминая поведение хенов в последние дни перед отъездом, он недоумевал: как такие эмоции можно взять под контроль и просто выкинуть, как нечто совершенно наносное? Когда он поделился своими подозрениями с ребятами, те просто отмахнулись. Ючон пожал плечами, а Чангмин сказал, что он просто «не может смириться с тем, что оказался неправ и хены разобрались во всем сами». - О чем разговор? К компании присоединился Юно. - Мы решили устроить сегодня вип-вечеринку на пятерых! – хором отозвались Ючон, Джеджун и Чангмин. Юно нахмурился: - И по какому поводу? Вопрос вогнал всех в ступор. Джеджун задумчиво посмотрел на Ючона, как будто только что о чем-то вспомнил. - И правда, в честь чего такая идея? Теперь пауза стала более натянутой. - И Чангмин с Джунсу согласились? Так быстро, без боя? Вопросительные интонации начали сменяться чем-то более жестким и холодным. Парни беспомощно переглянулись. Весь день они усиленно делали вид, что все как обычно, никто никуда не уезжал и вообще, это просто еще один напряженный рабочий день. Но радость от того, что все хорошо закончилась, требовала как-то отметить это событие. Менеджер согласился сразу – сегодня он согласился бы почти на все, безо всякой причины. Ючон неуверенно протянул: - А разве нужна причина? Просто так предложил… - Просто так никто из нас не предлагает уже несколько лет, после того, как все осознали всю ответственность нашей работы. И никто не предлагает, не спросив до этого менеджера. - Я спросил… Он… не против… - Менеджер? И как же ты аргументировал свое предложение? Не поверю, что он согласился просто так, за красивые глазки. - Ну почему же… у нас не только глазки красивые… – пробурчал себе под нос Мин, так, чтобы хены не услышали. Зато услышал Джунсу, и почему-то отчаянно захотелось рассмеяться. Видимо, его организм просто не мог долго находиться в напряжении… Стоп. В этом определенно что-то есть… Черт! Глаза Джунсу раскрылись в изумлении. Так вот в чем дело! То, что тогда так поразило его в глазах Дже – это смирение и решимость. Смирение с судьбой, что уже ничего изменить не получится, и решимость во что бы то ни стало успокоить друзей. Если все это помножить на его силу воли и привычку сначала делать, а потом уже думать… Так вот почему Юно вернулся только утром… Мысли суматошно крутились в голове, связывая все недостающие картинки. Вот почему сегодня они вели себя как обычно – просто перегорели. Не выдержали накала, так, как не выдерживает сейчас сам Джунсу. И эта неделя помогла им успокоиться. Но… это ведь не означает, что все кончилось. Просто передышка. Отпустит на некоторое время, чтобы тут же вернуться, как только станет легче, и они ослабят свой контроль над чувствами. Но понимают ли это они сами? Сомнительно… И последнее, что им сейчас нужно, это сочувствие. - Так… какой был повод, Ючон? Голос лидера был обманчиво спокойным. Ошибок он не прощал никому, а в особенности, себе. А чем, как не самой большой ошибкой он мог сейчас назвать то, что произошло за последние несколько недель? И было бы глупостью напоминать ему о том, в каком состоянии он был совсем недавно. Пауза затягивалась. Взгляд Юно не сулил ничего хорошего. Лицо Джеджуна снова приняло устало-отрешенное выражение. Казалось, катастрофа уже неизбежна, как Ючон резко вздохнул и выпалил немного обиженным голосом: - Вот так делай для вас добрые дела… Пришлось соврать, что у родителей девушки моего младшего брата сегодня годовщина свадьбы. А, так как мой брат собирается в скором времени на этой девушке жениться, то этот день очень многое для него значит. - И тебе поверили??? - Эх… Мне достаточно было просто сделать жалостливое лицо и добавить вполголоса: «Вы знаете… мой брат… Я его так давно не видел! А он… ему, наверное, сложно там без меня… И в этот столь важный для него день хотелось бы порадоваться вместе с ним! Так я ощущаю себя намного ближе к нему…», – трагически закончил свою речь Ючон. Джунсу все-таки не выдержал и рассмеялся. Оправдание было не ахти какое, но ни Юно, ни Джеджун не горели желанием выяснять правду, и все разговоры потонули в беззаботном смехе. *** - Дже, ты как? Все в порядке? - Да, Ючон, все отлично, – улыбка. – Я помню, что так и не ответил на твой вопрос, но я просто сам не знаю ответа. Ты спросил, стало ли мне легче? Да, стало. Чувствую ли я еще что-нибудь к Юно? Нет. Не знаю. И не хочу проверять. Спросил, почему так быстро? Не знаю. Как будто тогда, неделю назад, что-то оборвалось внутри меня, и вместо этого появилась пустота, в которую эмоции затягивало как в черную дыру. Где я был эту неделю? Как ни странно, я не поехал домой. Просто ездил по стране. Спал в машине, перекусывал по дороге, надевая кепку и очки, чтобы меня не узнали. Хотя кто смог бы узнать Хиро в сгорбившемся парне с растрепанными волосами, в совершенно обычной одежде и с кругами под глазами? Но легче стало. Когда я понял, что пора возвращаться, не осталось уже ничего. Как будто выгорело. Так что, все в порядке. - Я рад за тебя. *** - Почему мы всегда пьем именно пиво??? Неужели нельзя спокойно посидеть с бокалом вина или шампанского… - Где ты видел, чтобы от вина напивались? – искренно удивился Ючон, перебирая каналы на телевизоре в поисках чего-нибудь интересного. - А шампанское лично мне уже надоело из-за всех этих официальных приемов… – пробурчал Юно. - Я всегда знал, что ты ходишь туда только для того, чтобы выпить! - Между прочим, я работу делаю, а не просто развлекаюсь! – между Юно и Ючоном разгорелся очередной нешуточный бессмысленный спор, в котором не важно, кто кому что докажет, а интересен сам процесс. - Но разве нет еще алкогольных напитков, кроме пива? Эль, саке, виски, мартини, джин-тоник, абсент, херес, глинтвейн, коньяк… – возопил Джунсу с другого конца комнаты. - Джунсу! Ты меня поражаешь все больше и больше! Кто бы мог подумать, что ты знаешь столько алкогольных напитков! Неужели все проверено на личном опыте? – на лице Мина появилось искреннее изумление. - Ну-ну, ясно теперь, какая у тебя работа, лидер-ши…. - Заткнись, Чангмин, я просто предлагаю выпить что-нибудь другое, а не это дурацкое пиво! - Может, хочешь со мной поменяться, Ючон? - С радостью, да вот только, видимо, статью не вышел, раз не меня на вечера отправляют! – парень уже искренне ржал. - Так пей, кто тебе мешает? – донсенг все не отставал от своего одногруппника. – Как ты там говорил, абсент? Вперед! А мы тут посидим и посмотрим. - Я всегда знал, что ты мне завидуешь, Чунни! - Все-таки ты эгоист, Мин! Посидит, посмотрит… А как же поддержать своего товарища? - Так я поддерживаю! Мысленно, – внес уточнение парень. - Чему? Тому, что тебе всегда больше всех попадает? Увольте! Такому я завидовать не собираюсь… Джеджун закатил глаза. Ну, конечно, еще не успели нормально рассесться, как начали бурное обсуждение совершенно неважных вещей. В комнате стоял такой гвалт, что понять, кто о чем говорит, было практически невозможно. И как они сами себя-то слышали? Хотя, на что он еще рассчитывал, когда уходил на кухню? Что они тихо-мирно сядут и подождут, пока он принесет пива и закуски? - Нет, опять! Джеджун, разве у нас нет ничего другого? - Да, принеси ему абсент! Он согласился, что выпьет его! - Только для того, чтобы не пить пиво, балда! - Извини, Джунсу, но у нас есть только это, – Дже заговорщически подмигнул Мину, который еще сегодня утром обнаружил в холодильнике вино. - Лидеру не наливать! Он и так пьет на своих этих «официальных мероприятиях». Теперь понятно, о каких приятиях идет речь… - Полагаю, внутривенных? - Ну, зачем же так жестоко… Через пару часов Боги Востока уже были в практически невменяемом состоянии, развалившись каждый на своем излюбленном месте: Чангмин и Джунсу растянулись на диване, Ючон - на ковре, Джеджун свернулся клубочком в кресле, Юно сидел на полу рядом с ним. - Ну что, может, спа-ать? – Джунсу отчаянно пытался подавить зевок. – А то хмель уже проходит… - Ага, у меня тоже… Лан, вы как хотите, а я ночевать на ковре не намерен, – Ючон с трудом поднялся и зигзагообразным маршрутом добрался до своей комнаты. - На диване так удобно… Но на кровати будет лучше, – вынес вердикт Чангмин и встал с дивана, попутно столкнув Джунсу на пол. - Эй! Я, так-то, хотел остаться! - Ну тогда вставай сам, – хладнокровно прокомментировал донсенг. – А до комнаты я, так уж и быть, мог бы помочь дойти… Быстрый взгляд на хенов, и Джунсу все понял, резко протрезвев. - Да ладно, сам справлюсь… Уж не заблужусь. В ответ послышалось хмыканье: - Надеюсь. Наконец оба парня разобрались в своих конечностях и дошли до комнат. В гостиной на некоторое время воцарилась тишина. - Юно, ты не хочешь пойти спать? - Был бы не против, но, ты думаешь, они отстанут? По их логике, мы сейчас должны обсудить что-то очень важное, причем они сами понятия не имеют, что. Так что разговора не избежать. Горькая усмешка. - Почему-то мне это напоминает одно из тех многочисленных шоу, где нас то и дело пытались свести вместе. - Что поделаешь – ЮнДже… Зато зрителям было интересно. - Да, а нам было очень весело! Как вспомню, какие мы устраивали «показательные» выступления… Джеджун немного помолчал и нерешительно добавил: - Юно, как думаешь, это могло быть как-то связано с фансервисом? То, что произошло между нами. - Не знаю, Дже. Все может быть. Думаю, мы так никогда и не узнаем причин. - Наверное, сложно не начать испытывать что-то к человеку, с которым вас так тесно все связывают. Сначала эта мысль отталкивает, но ты все равно вынужден смириться с происходящем, потом приходит безразличие и это входит в привычку. Понятно, что через некоторое время стирается грань между реальными чувствами и теми, которые ты все время показываешь другим людям. Так же, как наши образы на публике стали частью нас самих за это время. Процесс сложно контролировать, поэтому мы даже не заметили, как нас затянуло. То же самое с эмоциями. Игра на публике привела к тому, что мы начали сомневаться в наших истинных чувствах… «Я сейчас смотрю на него, потому что должен или потому что мне это нравится?». В конечном счете мы просто запутались… И восприняли за реальность выдуманную нашими менеджерами историю. - Я не думал об этом с такой точки зрения… По-моему, чувства все равно нельзя навязать. Да, необходимость, да, влюбленность… Но это было ни то, ни другое. Это чувство было сильнее… Его никто не придумывал. Можно навязать свое мнение, но то, что происходило со мной, я чувствовал всем своим существом. Нельзя вжиться в роль до такой степени. - Но сейчас же все в порядке, да? Все прошло? – в голосе Джеджуна было столько наивной, детской веры, что сердце Юно сжалось. - Да… Сам не знаю, почему. Как будто неделю назад… - …все перегорело, – закончил Дже. И почему-то стало немного грустно. Непонятная горечь заставила обоих замолчать на некоторое время. - Зачем ты тогда написал мне это сообщение? – нарушил тишину Юно. - Я думал, что так будет лучше… - «Я ненавижу тебя. Лучше бы ты вообще не появлялся в моей жизни», – процитировал лидер. – Этим ты хотел меня успокоить? Оригинально, ничего не скажешь. Дже еще больше сжался. - Извини… Было очень больно? - Да ладно. Что было, то прошло, – Юно усмехнулся и поднялся на ноги. – Главное, ты оказался прав – это помогло. Спокойной ночи. Его остановила рука Джеджуна. - Юно… прости. - Я давно уже простил тебя, – покачал головой одногруппник. – Ты поступил так, как считал нужным, я не вправе тебя винить. Рука Дже безвольно упала, отпустив. Юно ушел, стараясь не оборачиваться, зная, что не выдержит, если увидит в глазах друга боль и отчаяние. Джеджун продолжал сидеть в кресле еще долгое время после ухода Юно. Как он мог? Как он мог так поступить? Да, на тот момент ему казалось, что так будет правильнее, но сейчас… Увидев реакцию Юно на произошедшее, он почувствовал сильную боль в сердце. Как он мог не подумать о чувствах и эмоциях своего лучшего друга? Джеджун попытался представить себя на его месте. Если бы Юно написал, что ненавидит его за все это… Черт. Странно, что он ему не врезал. И что теперь? Выбросить последние недели из головы, как будто ничего не было, и делать вид, что все отлично? Да, чувства исчезли, но воспоминания просто так не стереть. При каждом взгляде на Юно память услужливо подкидывала картины двухнедельной давности. Временами даже становилось грустно от того, что все закончилось… И хватит себе врать, ведь тогда ему действительно было хорошо! А потом было очень больно… Пока неделю назад он не написал это сообщение. После случайно подслушанного разговора донсенгов… Понимание того, как все выглядело с их стороны, обрушилось лавиной и, мягко говоря, ошеломило его. Но тогда он понял, что так продолжаться больше не может. Оставалось только сжечь за собой все мосты. Не давая себе одуматься, он написал сообщение и нажал на кнопку «Отправить». Остаток ночи он просидел на полу в своей комнате, сжимая телефон в руках, в ожидании хоть какого-то ответа. Но услышал лишь звук поворачиваемого в замке ключа и тихий шорох в прихожей под утро. Тогда он понял, что все бесполезно… Что только что он разрушил все пути к отступлению… Появилось жгучее желание выбежать из комнаты и накричать на Юно за то, что тот воспринял все слишком серьезно, потребовать, чтобы он хоть как-то отреагировал на это сообщение, чтобы врезал, нагрубил, поцеловал, в конце концов… Хоть что-то… Но тело отказывалось повиноваться, как и сознание. Тогда он струсил, и от осознания этого становилось только больнее. Он не мог, просто не мог заставить себя посмотреть в глаза Юно… Еще некоторое время – может, несколько часов, может, несколько минут – он сидел, уставившись в одну точку, безвольно расслабив все мышцы и сгорбившись под тяжестью пустоты, образовавшейся в его сердце. Он не плакал – слез больше не было. Он слышал, как проснулись остальные ребята, и отчаянно, безнадежно ждал, когда ОН выйдет из комнаты, но так и не дождался… Пустота распространялась по всему телу, заставляя сжиматься в одну точку в попытке сохранить себя, не дать окончательно упасть в эту бездонную мглу. Резкий стук в дверь и голос менеджера выдернули его из апатичного состояния. Перерыв на неделю? Как вовремя! Думать о том, почему так получилось, не хотелось совсем. Какая разница? Главное, что теперь можно избежать встреч с ним в ближайшее время, а дальше… кто знает, что еще может случиться в будущем. Может быть, все успеет измениться за неделю. Да, его надежды оправдались. За неделю многое успело измениться. Пустота не исчезла, но стала как будто частью его самого, с которой он свыкся и уже не обращал внимания. Только иногда на него накатывало тяжелое чувство одиночества, когда хотелось забиться в самый дальний угол, сжимаясь от жалости к себе, но он сам себя презирал за такие мгновения слабости и безжалостно гнал подобные мысли прочь. В его поведении теперь появилась некая легкость с небольшим оттенком печали. Он чувствовал радость – из-за того, что это все-таки было, и одновременно грусть – из-за того, что все уже прошло. Но все перекрывало спокойствие. Спокойствие от того, что их жизнь вошла в обычное русло, что теперь все нормально, что можно просто забыть про то безумие, которое он, наверняка, никогда так и не сможет простить себе… Но почему стало так больно сейчас? Почему оказалось невыносимо смотреть вслед уходящему Юно и знать, что именно ты причинил ему настолько сильную боль? Почему отчаянно хочется, чтобы он действительно простил, а еще лучше, чтобы это сообщение никогда не было написано? Дже чувствовал, что понемногу теряет дружбу и доверие друга, что его уход сейчас – это только начало. Сможет ли он простить по-настоящему? И имеет ли право Джеджун требовать этого? - Не уходи… Поздно. Слишком поздно слова вырвались из его груди. Черт, конечно, ему было больно! Юно только с большим трудом смог заставить себя сдержаться и спокойно дойти до комнаты. В этом действительно нет вины Джеджуна – он поступил абсолютно правильно. Что тогда ему и нужно было, чтобы прийти в себя, так это хорошая встряска. Сообщение же, вызвавшее целый вихрь самых разнообразных эмоций, начиная с обиды и заканчивая смирением, организовало ее в лучшем виде. Но телефон он тогда сломать все-таки умудрился… А после – то единственное, что ему всегда помогало в любых ситуациях – музыку погромче, свет помягче, и бесконечная череда самых разнообразных и порой невероятных движений. Впервые за последнее время он смог полностью отдаться льющейся вокруг него мелодии, позволяя ей окутывать себя в свой шелковый покров, создавая свой мир, мир танца и гармонии. Полумрак описывал на стенах невообразимые и причудливые картины, но даже они не могли угнаться за открывающим свою душу танцором, который каждым своим движением, каждым вздохом, каждым жестом рассказывал о своей жизни, впервые не ставя никаких ограничений, не боясь показать себя таким, какой он есть. Музыка уже жила внутри него, заполняя полностью и душу, и сердце, забирая все мысли, помогая расслабиться и раствориться в безумном танце, которому нет начала и конца, который и есть сама жизнь, вдруг представшая перед ним во всей своей первозданной красоте, давая шанс на несколько минут почувствовать ее течение, биение ее сердца, разделенного сейчас на двоих, и не думать, не вспоминать, не сожалеть… Он не знал, сколько еще провел времени в танцевальном зале, но, когда он закончил, боль уже ушла. Все оборвалось. Как поставленная на огонь вода, которой долго не давали выхода, в конечном счете выкипает, не оставляя за собой ничего, кроме пустоты, так и сейчас. Слишком долго он не позволял своим чувствам вырваться, сдерживая все более сильные эмоции. В какой-то момент он оказался переполнен настолько, что просто не смог удержать жгут, которым затянул в узел свои же чувства. Да, Джеджун поступил верно. Но тогда почему подсознательно Юно не может простить его до сих пор? Потому что все-таки было слишком больно? Однако кто-то должен был это сделать. Должен был поставить точку. Может, все дело в этом? Он не может простить того, что Дже лишил его последней надежды на то, что все еще можно вернуть? Лишил иллюзии того, что они не могут друг без друга и должны быть вместе? Это глупо… Но, как бы там ни было, сейчас все это в прошлом, значит, пора отпустить и забыть. Если получится… Он все равно пока еще не может простить Джеджуна, хоть и сам не знает, почему… Глава 4. «Люблю». Шли дни, проходили недели, и Юно начал понимать, что он ошибался насчет своих чувств. Он ненавидел себя, но в какой-то момент обнаружил, что снова смотрит только на него. Джеджун как будто стал центром притяжения, личным для Юно, и все его мысли и чувства теперь были направлены только на этого человека. Попытки изменить себя или заставить не чувствовать не привели ни к чему. И с каждым днем, с каждым взглядом, с каждым мигом привязанность становилось все сильнее. Такое уже было – тогда. А он ведь надеялся, что все прошло… Как глупо. Он должен бы понимать, что такое так быстро и просто не заканчивается. И что делать теперь? Терпеть, молчать, надеясь, что все пройдет – и медленно сходить с ума, или признаться, позволив думать, что сказанное тогда было ложью? Повторять не хотелось, молчать дальше казалось невозможным и несправедливым – все-таки Джеджун имел право знать, что по нему в очередной раз сходят с ума. А что дальше? Снова тот кошмар? Потому что рано или поздно они попробуют остановиться. «И лучше поздно, чем рано», – откликнулось сердце, не привыкшее лгать и обманывать само себя. А лучше вообще никогда… Хм. Неужели он сдался? Все-таки не выдержал… Страх вновь испытать всю ту боль оказался сильнее каких-то предрассудков, в которых он уже давно не видел смысла. Но это чувство отличалось от того. Тогда были голая страсть и острое желание обладать, подтверждая свои права как собственника. Сейчас – неожиданная нежность, цветком распускавшаяся в груди при каждом взгляде на одногруппника, и желание быть рядом всегда, в понимании, что отпустить еще раз он уже не сможет. Те эмоции были больше похожи на оголенный провод, к которому опасно прикасаться, эти – на домашний разношенный свитер, в котором всегда так уютно и тепло. Те вызывали неприязнь и понимание: «Так – нельзя», эти были настолько естественны, что казались продолжением его самого, неотъемлемой частью его сущности. Это уже не казалось неправильным, напротив – без этого не представлялась жизнь. Но кому от понимания этого становится легче? Он пытался, как мог, не смотреть на Джеджуна, не подходить к нему слишком близко, старался не выдать себя ни взглядом, ни жестом, ни словом. На фансервисе можно было поставить точку – для Юно было нестерпимо такое жестокое притворство. «Играть какие-то чувства к человеку, делая вид, что ничего к нему не чувствуешь, и при этом – медленно сгорать в этой мучительной пытке». Не сорваться. Это было важнее. Но происходящее с ним было настолько приятным, что сопротивление казалось бессмысленным. Как будто раньше он был слепцом, на которого вдруг резко накатило прозрение. Возможность просто видеть его, быть рядом, оказалась неиссякаемым источником счастья, буквально затапливая всю душу нежным, щемящим грудь теплом. Да. Теперь он мог сказать, что по-настоящему полюбил Кима Джеджуна. И это его не пугало. - Лидер-ши! И долго ты собираешься здесь стоять? – смеющийся Чангмин ввалился на балкон, разрывая и без того недолгое одиночество. – Мы тебя уже заждались! Между прочим, менеджер скоро приедет… - Ок. Иду. Донсенг улыбнулся одной из своих знаменитых улыбок и вернулся к остальным. Лицо Юно невольно смягчилось. Во взгляде Мина было намешано почти все: счастье, немного детская радость, прорывающийся волнами смех, возбуждение в ожидании чего-то невероятного и незыблемая вера в будущее и в своих друзей. Ради этого стоило держаться. Юно все еще помнил взгляд Мина в первые дни после разрыва: печаль, опасение, недоверие и, самое главное, тщательно скрываемое и задавливаемое презрение. Может, он и смог принять это сам, но сердце не простило друзьям такую выходку. А еще Юно помнил, чего стоило вернуть прежний взгляд донсенга, сколько времени ушло на то, чтобы убедить, что все как прежде, что они все те же Юно и Джеджун, что ничего не изменилось. Грустная улыбка, и Юно вышел вслед за своим другом. - Появился наконец! Ты что там, на балконе, делал, а? – ясно дело, Ючон не может без своих подколок. - Ничего из того, что ты мог подумать! – немного высокомерно парировал Чангмин. – Не равняй его с собой. - О, конечно, Ваше Высочество! А ты-то откуда знаешь? - Я, между прочим, за ним ходил! - Это я знаю! Я имею в виду, откуда ты знаешь, что я мог подумать? – Ючон подмигнул остолбеневшему одногруппнику. – И после этого меня называют испорченным… - О, и этому есть много доказательств… – закатил глаза Джунсу. – Может, хватит уже бахвалиться? - А что, завидно? - Было бы чем гордиться… – усмехнулся Дже. - И ты, Брут! – Ючон притворился, что ему пронзило сердце. - Тихо! Менеджер звонит! – в ту же секунду наступила полнейшая тишина. – Алло. Да. Хм… Хорошо. Ясно. Юно повернулся к одногруппникам. - Ну, не тяни, выкладывай! – первым не выдержал Джунсу. - Наверняка еще одно интервью поставили в расписание… – недовольно пробурчал Мин. - И почему ты всегда сразу самое плохое предполагаешь? – Джеджун повернулся к лидеру. – Юно, что сказал менеджер? И не делай такую мину, я же вижу, что что-то хорошее! - Мог бы хотя бы для вида подыграть… В общем, шоу, на котором мы должны были сегодня выступать, отменяется. Кажется, они там что-то с СМ не поделили… На радио оказались на то же время записаны СуДжу, и продюсеры решили, что нашу запись перенесут на завтра, на то самое утро, которое Чангмин так не хотел занимать, – полушутливый поклон в сторону донсенга. – И еще… - Так, хватит. Говори короче, нам сегодня вообще куда-нибудь надо ехать? - Черт, Дже! Даже не даешь подольше подержать в неведении. Ладно, если уж совсем коротко, то – у нас сегодня выходной. Внеплановый, – уточнил лидер. Внеплановый – значит, журналистов, фотографов и фанатов, следящих за ними, практически не будет… Они не знали как, но все эти люди иногда умудрялись узнавать об их выходных раньше, чем они сами! Сейчас это сделать было невозможно, а пока они соберутся, приедут… В общем, спокойная первая половина дня им обеспечена. - Кто куда, а лично я – спать, – по-быстрому сориентировался Ючон. – Нормально не высыпался уже лет сто, наверное… - Ты что, шутишь? Наконец-то выдался свободный день, а ты спать? – Джунсу посмотрел на него как на умалишенного. – Я – к друзьям. Сто лет с ними не виделся… Мин хмыкнул: - Я, в таком разе, тоже поеду, с друзьями встречусь. - А как же наша большая дружная компания? – немного растерянно произнес Джеджун. – Сколько раз говорили, что хорошо было бы посидеть впятером где-нибудь, отдохнуть… - Ну вот вы пока втроем сидите… упс, пардон, вдвоем – Ючон уединился с мистером Морфеем, а мы к вам вечером присоединимся! - Замечательно… Я тогда, пожалуй, к своим сестрам смоюсь… - И Юно мы, получается, одного кидаем? – Джунсу не вовремя вспомнил о таком понятии, как совесть. - Да ладно, я ж не маленький! Если скучно станет, Ючона разбужу! – Юно старательно прятал прорывавшийся смех, но глаза его сдали. - Это жестоко по отношению к донсенгу! - Тогда, видимо, мне тоже стоит назначить свидание, если не Морфею, так леди Терпсихоре! - Нет, ну вы посмотрите на него! У нас долгожданный внеплановый выходной, а его все равно репетировать тянет! Ты свою жизнь без танцев совсем не представляешь? - Да ладно тебе, Дже. Это же лидер-ши… Как всегда в своем репертуаре. Парни быстро разошлись по комнатам, а Юно пошел в гостиную, где и уселся на любимом диване. Сказать или не сказать? «Люблю…» Наверное, стоит промолчать, но он не привык скрывать что-то настолько важное от своего друга. Рано или поздно Дже все поймет сам по его поведению. Сейчас он чуть было не сдал себя. Это было так странно: находиться рядом с ним, и не иметь возможности обнять, прикоснуться… Приходилось сдерживать себя, и это казалось неправильным, нелогичным. Хотелось всегда быть рядом и не отпускать. И наверняка в его взгляде это легко читается. Дже… Наверное, все-таки стоит поговорить с ним… Вдруг рядом, прерывая плавное течение мыслей, бухнулся сам объект его размышлений. - Нет, представь себе, из них сейчас никого дома нет! – Джеджун так и исходил волнами праведного гнева. – В кои-то веки решил к ним выбраться, а они: «Извини, но я сегодня весь день занята», «Ой, давай как-нибудь в следующий раз, сегодня – никак», «Я бы с радостью встретилась, но я сейчас не в городе…», «Сегодня??? Что ж ты раньше-то не предупредил!»… Как будто бы у меня выходные каждый день! И каждый раз я им надоедаю! И что, теперь сидеть и ждать, пока эти, – кивок в сторону прихожей, где уже вовсю собирались донсенги, – приедут? - «Эти» еще не ушли и все слышат, между прочим! - Да ладно, Дже, мы скоро вернемся. Ты даже соскучиться не успеешь, – Мин выглянул из коридора и подмигнул хену. – Ладно, мы пошли! - Только вы особо не светитесь! Вам еще возвращаться надо, а всегда это лучше сделать без хвоста, длиною в тысячу фанаток и сотню операторов и журналистов. Да и нам еще немного отдохнуть хотелось бы… - Не волнуйся, лидер-ши! Не в первый раз! А вы пока наслаждайтесь обществом друг друга, мистера Морфея и леди Терпсихоры… Можете еще кого-нибудь позвать – и тогда скучно точно уже не будет! – Чангмин вышел из квартиры, и последние слова долетали уже с трудом. - Главное, чтобы к нашему приходу никого из этих подозрительных субъектов не было! – Джунсу решил внести в разговор свою лепту. – Слушай, Мин, интересно, а что будет, если одновременно встретиться и с Морфеем, и с Терпсихорой? - Тебе приснится танцующий Джеджун, – Чангмин хмыкнул. - А почему именно Джеджун? - Потому что… Но объяснений они уже не услышали – Джунсу закрыл дверь. - Интересную тему для разговора они выбрали, ничего не скажешь… – протянул Юно после недолгого молчания. – Хотя, правда, почему ты? - Не знаю, спроси у Чангмина, – фыркнул Джеджун. – Или у Джунсу. Ему наверняка сейчас популярно объяснили, почему во сне танцевать должен именно я. Но не думаю, что из-за того, что я лучше всех танцую. Скорее совсем наоборот… - Почему? Ты очень хорошо двигаешься. Дже покачал головой: - Очень хорошо в нашем роде занятий – недостаточно. Это достаточно для того, чтобы покрасоваться перед девушками, это просто отлично для человека, которому танцы не важны, но это недостаточно – для нас. Для Богов Востока. Для звезд шоу-бизнеса. - У тебя есть голос. И это главное. - В Корее, где каждый второй – потенциальная звезда? – насмешливо поднятая бровь и отдающая горечью усмешка. - А еще есть внешность. И характер. И много всего, благодаря чему ты стал тем, кем ты стал, так что хватит об этом. - Хм… Спасибо, Юно. - За что? - По крайней мере, ты все еще в меня веришь, – ему показалось, или в голосе Джеджуна действительно промелькнули безнадежность и тоска? - А почему я должен не верить? - Юно, ты думаешь, я не замечаю? – Дже резко повернулся к парню и посмотрел ему прямо в глаза. «Неужели он уже все знает?» – сердце забилось в панике. – Ты отдаляешься от меня, сторонишься, избегаешь… Стараешься не смотреть в мою сторону, не прикоснуться лишний раз. Когда я захожу в помещение, как можно быстрее находишь повод выйти. Уходишь от разговоров… Ты все еще не можешь простить меня, да? Юно, скажи, что мне сделать, чтобы ты забыл тот случай? Я уже успел сто раз пожалеть, что отправил тебе то сообщение! Ведь если бы я не отправил, то… - То?... - Ничего. Не важно. Просто… не надо так, пожалуйста. Не отдаляйся от меня… так сильно. Я понимаю, что такое сложно забыть или простить… Я знаю, что виноват… Но… Черт, я не хочу терять твою дружбу из-за всего этого! Последнее предложение неприятно кольнуло сердце. Дружбу. Значит, все-таки, всего лишь дружбу. А он ведь не подумал, как его поведение выглядело со стороны… Наверное, действительно казалось, что он просто старается отдалиться. Хотя да, он и старался. Но совершенно по другой причине… И желание говорить про нее теперь у него абсолютно пропало. А ведь он надеялся… Все-таки надеялся… Черт. - Дже, подожди. Я тебя уже давно простил. Правда. Я же говорил, – Юно неловко улыбнулся. Но Джеджун все еще неверяще смотрел на него. – Ты правильно поступил. Если бы не это, мы оба до сих пор бы мучились. Так что все правильно. Мне не на что обижаться. Ложь. Полнейшая ложь от начала и до конца. По крайней мере, Юно мучается до сих пор. И если бы не то сообщение, то кто знает… Может, сейчас все было по-другому. Но история не знает сослагательного наклонения, судьба не признает слова «бы». И остается только сожалеть об утрате теперь уже недоступной мечты… - Да, правильно, – голос Джеджуна был до странного тихим. – Конечно, все, что могло остановить то сумасшествие, было правильным… - Дже… что случилось? - А что-то должно было случиться? Все отлично, – слишком кривая усмешка. – Ведь все пра-виль-но. Так, как надо. Так, как должно быть. Что происходит? Почему в голосе Джеджуна столько боли? Почему в его взгляде столько обреченности, а в жалком подобии ухмылки – столько горького цинизма? - Дже… - Но только вот почему-то мне легче не становится. Почему, Чон Юно? Что во мне не так? Что такого «неправильного»? Ведь, по идее, я должен обо всем забыть, и спокойно так жить себе дальше, не думая и не вспоминая, отодвинув все в самый дальний ящик и оставив пылиться там до самой смерти. Мое сердце не должно вздрагивать при каждом взгляде на тебя и обливаться кровью каждый раз, когда ты отворачиваешься и уходишь. Мое тело не должно реагировать на твое присутствие, буквально моля о твоих прикосновениях. Мои глаза не должны везде искать тебя, как единственный источник света, блуждая до этого в пучине совершенно ненужной массы. Мои губы не должны открываться в ожидании поцелуй каждый раз, когда ты сидишь рядом со мной. Мои пальцы не должны изнывать от желания обнять тебя, взять за руку, просто прикоснуться к твоей коже! Тогда почему, Чон Юно? Почему все это до сих пор происходит со мной, если ты так просто смог выкинуть меня из головы??? Ну же, не молчи! Или ты уже настолько презираешь меня, что считаешь недостойным объяснять мне что-то? А ты скажи. Или покажи. Можешь ударить, если хочешь. Вот только хватит играть моими чувствами! Чувствами? На протяжении всего монолога Юно не знал, что сказать. Он просто смотрел на Джеджуна и слушал. Это было не просто невероятно, это было… нереально. Не может быть, чтобы ему настолько повезло. Он не достоин. Он все ждал, когда же наконец проснется и осознает, что все это – всего лишь сон и плод его больной фантазии. Не может быть, чтобы Дже тоже что-то к нему испытывал. Самое большее, на что Юно рассчитывал – это на его дружбу. А уж какие-то чувства… Поэтому сейчас парень сидел, просто оглушенный услышанным. Мозг отказывался переваривать информацию. - Все равно молчишь? Что ж. Спасибо и на этом, – Джеджун встал с дивана и остановился только на пороге своей комнаты. – Ты ясно дал мне понять свое отношение к этому. Извини, что снова дал тебе повод разочароваться во мне. Громко хлопнула дверь. И только этот звук, наконец, вывел Юно из состояния транса. В ту же секунду он подорвался в сторону комнаты одногруппника. - Джеджун, стой! – дернуть дверь на себя (не закрыта – и слава Богу), влететь к нему, пока еще можно, пока не стало слишком поздно. – Дже, ты все неправильно понял! - Хватит, Юно! Все я правильно понял. Не надо придумывать для меня очередную красивую ложь. Ты уже успел очень красноречиво промолчать. - Дже, я был в шоке от твоих слов… - Я так и понял, – холоду в голосе парня позавидовал бы и Ледовитый Океан. - …потому что не мог поверить в них. Это просто слишком хорошо, чтобы быть правдой. Джеджун слегка насмешливо вскинул бровь, выражая все свое отношение к этим словам. - Дже, может, я не умею так же красиво, как ты, говорить о своих чувствах, но хочу тебе сказать, что… Черт, я не знаю, что сказать! Во мне сейчас кипит ураган эмоций, и ни одно из них я не могу выразить словами, не могу облечь в красивую форму, чтобы достаточно точно показать тебе. Дже, ты же хорошо меня знаешь, посмотри мне в глаза! Неужели ты не видишь моих чувств, моих переживаний? Да, я скрывался от тебя в последнее время – но только потому, что боялся, что ты слишком быстро догадаешься о том, что происходит со мной! Я старался не прикасаться к тебе – чтобы держать себя в руках, я старался не смотреть на тебя – чтобы не поддаться соблазну, я старался не находиться рядом – иначе бы я сошел с ума, не имея шанса обнять или поцеловать! Дже, поверь, я не лгу! Посмотри на меня… И Джеджун поднял голову, с неохотой, медленно, поднял и посмотрел на Юно. Прямо, не отводя взгляд. Сначала с недоверием, с затаившейся болью, но постепенно на его лице отражалось понимание чувств одногруппника. - Юно… Ты же не врешь сейчас? Пожалуйста, только не надо меня обманывать. - Нет. Я бы не стал врать тебе о своих чувствах. Тем более, как бы, по-твоему, я это сделал? Ты же читаешь меня как открытую книгу. Ты знаешь меня лучше, чем я сам, чем кто бы то ни было. Взгляд Джеджуна прояснился, наполняясь каким-то детским восторгом, и сквозь занавес, которым он оградился от Юно, начали пробиваться его, истинные, эмоции. В этом взгляде было намешано столько всего, что чувствовал сам Юно, что его переполнило ощущение шального счастья, и он мгновенно утонул в чужих глазах, понимая, что теперь бежать бесполезно. Так же, как и в прошлый раз, прервать зрительный контакт казалось невозможным. Только в этот раз не хотелось отвернуться, в этот раз все было так, как надо, так, как должно быть. И они не пытались бежать от своих чувств, просто растворяясь в глазах другого, не оправдываясь, не ища причин и не думая о последствиях. Было так естественно – смотреть на него и понимать, что в этот раз тебе так легко не отделаться, что в этот раз ты не намерен отпускать или передумывать. И от того, что ты читал те же эмоции в глазах уже любимого человека, становилось нестерпимо тепло, и до них наконец-то начало доходить понимание одной простой истины: это и есть Счастье. Их маленькое, своеобразное счастье на двоих, личное и настолько невероятное, что поверить в это чудо казалось невозможным. И все остальное отходило на задний план. О чем еще можно раздумывать, если вот, уже, ты нашел то, что многие ищут всю жизнь, и не могут найти? Просто улыбнуться и увидеть в ответ такую же улыбку, немного сумасшедшую, немного растерянную, немного неуверенную, очень счастливую и до боли родную и знакомую. «Люблю». Одними губами, одновременно. И целый вихрь эмоций захлестывает с головой от этого пусть и не произнесенного вслух, но прекрасно услышанного одного долгожданного простого слова. - И все-таки мы идиоты… - Говори за себя, Чон Юно! В глазах Джеджуна плескался смех. И нежность. И еще очень много самых разнообразных эмоций, весь спектр которых он впервые ощутил в полной мере. - Я лучше помолчу… Тихий голос Юно, слегка потемневшие глаза, в которых появилось то непередаваемое выражение, от которого Джеджун медленно сходил с ума, шаг навстречу, и еще один – теперь уже со стороны Дже, и губы сливаются в поцелуе. Мягком, нежном, нетребовательном. Невинном. Они целовались так, как будто делали это впервые. Они заново изучали губы друг друга, наконец-то позволив своим чувствам полностью вырваться на свободу, не сдерживая, не запечатывая их внутри себя. И практически сразу отстранились друг от друга, боясь, что не смогут остановиться, если зайдут немного дальше. У них еще будет время. А сейчас хотелось просто посидеть рядом, наслаждаясь обществом друг друга и ощущением покоя и уюта, которое, как они знали, теперь уже никогда не покинет их. Конечно, есть еще друзья. Друзья, которым предстоит еще как-то это объяснять. Но это уже неважно. Потому что главное они уже знали – от них не отвернутся, не бросят, и, со временем, все-таки смогут принять… Эпилог. - Ючон, почему это нам не надо сейчас возвращаться домой? И почему ты говоришь шепотом? Говори громче, я тебя не слышу! Мы пообещали Джеджуну, что скоро вернемся! Что? … Ты серьезно?! … Ты-то откуда знаешь, ты же спать лечь хотел! … Ладно, ладно… Вечером так вечером. Джунсу наконец перестал орать в трубку на весь район и повернулся к Чангмину. На его лице застыло какое-то непонятное выражение – он не знал, то ли ему радоваться, то ли убиваться по поводу произошедшего. - Что случилось? Только не говори мне, что хены успешно водили нас за нос последние недели! – Джунсу продолжал непонимающе смотреть на него. – Ау, народ! Земля вызывает Джунсу! Хены только пошутили, что у них все уже прошло? - Чангмин… Есть предложения, как можно убить время до вечера? Кстати, где-то через час к нам присоединиться еще и Ючон… - С такими друзьями проблем не оберешься… – Мин показательно вздохнул и посмотрел на небо. – А ведь еще только утро… Надеюсь, они нас не хватятся. - Думаю, им сегодня немного не до нас будет, – хмыкнул Джунсу. – Правда, Ючон сказал, что оставит им записку, чтобы они не волновались… - Скорее, чтобы дать им понять, что мы уже в курсе и истерик по этому поводу не ожидается. А еще что у них сегодня первое свидание. Внеплановое. - Откуда ты знаешь, что первое? - Иначе бы они все нам рассказали… Их ожидал веселый день, а ведь они еще не знали, как его провести… - Ладно, ждем Ючона, и он уже придумает, куда можно смыться до вечера так, чтобы нас не разорвали на сувениры. - Ты видел, что написано в записке? Нет, ты видел?! - Дже, спокойно. Да, я тоже ее прочитал… - А я еще думал, что объясняться долго придется! Ты посмотри! Ючон! Главное, еще успел смыться куда-то… - Что тебя так возмутило-то? – Юно взял у него записку и зачитал вслух. – «Вы слишком шумные, чтобы я смог уснуть в непосредственной от вас близости, посему я решил незамедлительно удалиться и попросить остальных не беспокоить вас до вечера во избежание нежелательного эмоционального воздействия на их пока еще детскую психику. Я еще не знаю, куда мы пойдем, но очень надеюсь, что мы сможем извлечь из выходного хотя бы половину той пользы, которую получите вы. Смею надеяться, что к нашему приходу, о котором мы предупредим заранее (на всякий случай), не останется никаких следов вашего времяпрепровождения. P.S.: Джеджун, надеюсь, ты еще не потерял свой подарок на двацатиоднолетие? ^__~». Он, наверное, это часа два сочинял… Да ладно тебе, Дже, это же Ючон! - Нет, ты не понимаешь! Черт! Убью Ючона! И надо же ему было именно это сейчас вспомнить… - Что? Дже, ты про подарок? Да мы всем на 21-летие дарим что-нибудь с надписью: «Sorry, girls, I’m a gay»! Помнишь, Джунсу сколько возмущался… - Да я не про тот подарок… Тогда мне Ючон еще кое-что подарил, – Джеджун неожиданно покраснел. – Придурок хренов… - Еще кое-что? И что же это могло быть, что сам Ким Джеджун сейчас стоит передо мной красный, как пареная свекла? Джеджун покраснел еще больше и полез в тумбочку, вытаскивая какую-то шкатулку. Брови Юно медленно поползли вверх – на шкатулке было выгравировано «YunJae». - Вот. Только громко не смейся. Я Ючону за этот подарок еще тогда отомстил. Юно со смесью удивления и желания рассмеяться взял в руки шкатулку. Небольшая по размеру, искусно отделанная, на ее крышке действительно было написано «YunJae». Буквы красиво переплетались, гармонично вписываясь в узор. По бокам шкатулки по диагонали таким же образом были выгравированы их имена: «Kim JaeJoong» и «Jung Yunho», спереди – «DBSK» и «TVXQ» вплетались в невероятный орнамент так, что, если не догадываться о смысле написанного, то прочитать практически не представлялось возможным, а на задней стороне просто и безо всяких изысков значилось слово «forever». Юно поднял глаза на Джеджуна: - Он тебе это подарил? Но почему? - Решил попридуриваться… Знал, что от такого подарка я точно взбешусь… Это еще не все. Ты ее открой. Юно последовал его совету. И где-то минуту просто стоял, тупо рассматривая содержимое. - Да… Интересный подарок. Ты уверен, что он обо всем раньше нас не догадался? Может, он уже заранее все знал? - Ага, ты еще скажи, что он все спланировал… - Знаешь, а его подарок может нам пригодиться… - Знаю, и не только я, – Джеджун фыркнул. – Не зря же Ючон про него вспомнил… - Как насчет того, чтобы опробовать прямо сейчас? - Юно! - Что? Все равно у нас еще весь день впереди… The End.