На постаревших стрелках часов

Их первая майская встреча, заплетенная в ветки цветущей сирени, мелкой дрожью прошлась до кончиков пальцев, заставляя вздрогнуть. Их первая встреча пропитана запахом подкрадывающегося лета и шепотом танцующих на ветру листьев. Грей сразу невзлюбил этого надоедливого мальчишку, постоянно твердящего, что он станет самым сильным магом и найдет пропавшего дракона. Фуллбастер знал: потерял кого-то — так подави, сожми и выкинь в самый дальний ящик души, чтобы больше не болело. «Привет, я Нацу. Давай дружить?» «У меня достаточно друзей» У Грея больше не болит, потому что ящик закрыт на ледяной замок. Ровно два поворота вправо и одна четверть влево. Ровно шесть лет от старта и двенадцать месяцев к финишу.* Он никому не позволит копаться в душе, а Драгнил из числа тех-кто-может. Грей привыкает держать дистанцию на расстоянии вытянутой руки. У Нацу болит сильней, чем у всех в гильдии в сумме. Но грубый, натирающий кожу шарф всегда колющим жжением напоминает о себе. Он обматывает им шею и отправляется в новый дом, где всегда пахнет приключениями и дурманящим голову алкоголем. Грей говорит, что хранить вещи прошлого глупо и прячет в карман джинсов подаренные отцом часы. Глубокая трещина посередине циферблата остается шрамом на сердце, сгорающем в ненависти и страхе. У Грея больше не болит, потому что научился подавлять пляшущие языки пламени ледяными птицами, бьющими острыми клювами по ребрам. Его шестнадцатое лето оседает горьким запахом сигарет на длинных пальцах. Бетонный дым обволакивает ненужные мысли, душит срывающийся с губ крик и убивает бурлящую в жилах злость. Грей ценит подарок Смерти и открывает новую пачку. «Ты идиот, Грей. Только себя губишь. Ну-ка, дай!» Нацу затягивается, как заядлый курильщик, и сплевывает пульсирующую в сердце боль. У него саднит сильнее прежнего: сегодня Лисанна не вернулась с задания. Нацу не скрывает нахлынувших слез, потому что привык жить эмоциями. Эмоции — правая рука Смерти, считает Грей. Им в радость бить тебя по спине заточенным ножом, сплетать ядовитыми нитями мысли и подталкивать на край пропасти. Он подбадривающе хлопает по плечу согильдийца и советует выкинуть чувства в дальний ящик. У Нацу нет ящика, у него широкий стол, на котором в беспорядке разбросаны фотографии, памятные вещи и знаки гильдии различных цветов. Каждый знак — друг. Он улыбается в ответ фотографиям и жалеет, что они — лишь миг его жизни. Такой короткий и бесконечно быстрый. «Почему ты не пускаешь меня… сюда?» Они сидят рядом с гильдией, что приютила заблудившихся в лабиринте памяти. Нацу, изрядно пьяный, тычет Грею в грудь. Ящик опасно пошатывается из стороны в сторону, грозясь разлететься на куски. Грей вглядывается в отражение на острых осколках его души и сглатывает вставший комом в горле крик. «Не знаю». Его шепот сплетается с песней шелестящих листьев. Ветер подхватывает звуки, играет с ними, позже отбрасывая в сторону, отчего они гулом отдаются в ушах. Нацу достаточно этих взрывающихся нот в его голосе, чтобы понять почему. Он улыбается пьяному другу и обещает молчать. Вытатуированные ошибки скоро сотрутся, но Грей уже теряет счет. Он молчит вместе с ним и трет покалывающее место. Он достает карманные часы и показывает другу. «Ты бьешь, как девчонка!» «А ты просто отмороженный!» Они привыкли разбивать друг другу носы, ломать кости и оставлять багровые пятна на коже. Для остальных их драки — повод для смеха и ругани. Для них — способ общения. Грей смотрит в покрасневшие глаза Нацу и выплевывает ругательства. Нацу смеется по-сумасшедшему и позволяет Грею сходить с ума вместе с ним. Их восемнадцатое лето пахнет надеждой и новыми потерями. Две истории сплетаются в одну, обрамленную кружевным кровавым узором. Грей радуется вместе с Нацу возвращению Лисанны. Треплет ее пепельные волосы в знак приветствия. Нацу плачет вместе с Греем, опускаясь на колени перед отдавшей свое время старушкой. Благодарит и целует морщинистые руки.* У Грея новая вытатуированная ошибка, у Нацу новая причина для беспокойств. Ящик склеен поцарапанными пальцами, трещина на часах кажется все глубже. Нацу считает секунды до взрыва. На постаревших стрелках часов без пяти минут лето. Нацу разлетается на искры, кислотными дождями падая на землю. Смерть мягко закрывает ему глаза, протягивая костлявую руку навстречу. Совсем близко бьется о туманную стену ледяные птицы, совсем близко кричит сквозь вакуум его лучший друг. Нацу уходит с каплей смеха на побледневших губах. Его последняя улыбка сгорает в черном пламени издевательски теплого мая. «Вернись». «Ведь я должен доказать тебе, что справлюсь один». На постаревших стрелках часов без пяти минут лето. Грей снова запечатывает чувство в прочный ящик.