Безграничный путник: Возвращение в Эквестрию

После того, как я покинул Эквестрию, наконец начала сбываться моя мечта о тишине и покое. Совершенно нелепое и глупое желание для существа, чья мощь способна разрушать целые планеты и уничтожать миллионы жизней. Нелепое стремление пожить в тишине для того, кто может существовать в космосе, где вообще не существует понятия звуковых волн и для маленького существа, поистине необъятные просторы. Тем не менее, я желал именно покоя и тишины, чтобы меня никто не беспокоил, и не нужно было бежать, сломя голову, спасать мир. Жить в одиночестве, на удалении от всех. Конечно, даже в том забытом уголке планеты, где я поселился, была куча звуков: шум прибоя, крики изредка пролетавших птиц, завывание ветра, шорох песка и много других. Но мне и не нужна была абсолютная тишина, безжизненная и бессмысленная, как моя жизнь. Такой тишины я вдоволь на пробовался в пустых мирах, там, где нет ничего, никакой материи и энергии, пусто... Как в холодильнике холостяка... Хотя, даже в пустом холодильнике, присутствует воздух, свет и как минимум само пространство. А там — абсолютная пустота... Даже я, со всей набранной за миллионы лет болтания по вселенной силой, могу только лишь сидеть в своей капсуле абсолютной защиты. Сидеть и ждать. В таких мирах времени нет, так что неясно сколько прошло и сколько пройдет, там нет ничего. Для меня эта с виду безжизненная пустыня кишела жизнью, куча микробов, энергии и её следов, позвоночные и ящерицы, хордовые, растения, грибы... Тут только разумных почти не было, а так, вполне обитаемое место. Для меня, обладающего огромной силой, превратить эту выжженную пустыню в цветущий сад, вопрос одного движенья, но для чего? Да и выброс такого огромного количества моей энергии приведет к самым непредсказуемым последствиям. Я не желал строить из себя всемогущего, я желал обычной тихой жизни вдали от всякой суеты. Я сам лишил себя всей силы и власти, заблокировал способность тела к мгновенной регенерации и получению энергии отдельными клетками. Я сделал себя смертным, хоть и остался бессмертным и не мог умереть. Мое тело стало хрупким, грива перестала развеваться, а черные полосы на боках и крыльях вообще исчезли. Я лишил себя магии аликорнов и возможности летать. Теперь, я был как простой земнопони, хоть с крыльями и рогом. Теперь, мне требовалась пища и вода, воздух для дыхания, и место для справления малой и большой нужды. Теперь, тело аликорна Звездное Небо могло умереть от ран или отравления, яда или заражения крови... Но меня это вполне устраивало, ведь это значило, что нет необходимости думать как минимум о благополучии страны и защиты планеты от вторжения, теперь меня могли волновать только заботы обычных разумных. Несмотря на то, что я лишил себя силы, я все-таки оставил себе некие знания и сохранил физиологические особенности аликорнов. У меня все-таки была завышенная регенерация и довольно сильный иммунитет, я мог прожить много десятилетий и почти не постареть. Однако все это было лишь крохами, специально забытыми на столе... Я поселился на берегу океана, на границе пустыни и недалеко от скалистых гор. Потихоньку обжился, и вскоре вместо маленького домика у меня уже был хороший домина. Вместо плохого огорода на песчаной земле — сад с удобренной землей. Я продолжал осваивать большие земли и расширять свой дом, добавляя новые комнаты и помещения. В этой местности совершенно не было деревьев, только песок, глина, камни и море. Но у меня была куча времени и знаний. Хоть я и заблокировал себе доступ к собственной энергии и высоким технологиям, имеющихся данных хватило бы на тысячу лет изучения. Эта местность имела холодную, дождливую, бесснежную зиму. Местные ветра продували насквозь, а море штормило. Когда я тут поселился, уже была осень и мне пришлось торопиться. К зиме я успел построить каменный дом, из камня и песчано-глиняного раствора. Скорее это был не дом, а грот, или полусфера из камня. Но она хорошо защищала от ветра, дождя и влажности. Хуже всего было с дверным проходом. Дверь просто не из чего было сделать, пришлось хитрить и делать вход полу-подземным и извилистым. Топлива, как и нормальной еды тут тоже не было, так, что пришлось по-быстрому сушить собственный навоз, смешанный с высохшими водорослями, чтобы хоть как-то согреть грот. Для выхода дыма, проветривания и лучшего сгорания "топлива" уже зимой, я соорудил эдакое подобие печки. А для получения некого количества пресной воды сделал примитивный опреснитель и сборщик дождевой воды. С едой эту зиму было хуже всего. Вода была ледяной, волны то и дело норовили выбросить на скалу не особо приспособленное к плаванью тело аликорна. Рыбы не было, съедобных водорослей тоже, или до них нельзя было добраться. Остальные, несъедобные водоросли, выбрасывало штормом на берег. Их гниющая масса заполоняла весь пляж. Они были совершенно несъедобными, но я собирал их и стаскивал на «огород». Вдобавок, после купания крайне тяжело просушить гриву, хвост и перья. Да и остальная шерсть сохла крайне плохо. Но, даже если не лезть в воду самому, вода сама придет к тебе. Из-за непрекращающихся дождей проход в мой дом-грот затопило на две недели, заперев меня внутри. Потом вода все же отступила, оставив после себя сырость, плесень и простуду. Потребность в питательных соединениях и чувство голода заставило меня обглодать все ветки редких, но все же встречающихся мелких кустиков и съесть с корнем всю найденную траву. За эту первую зиму на новом месте, мой организм истощился так, что я был похож на скелет. Весной все стало налаживаеться. Дожди стали редкими и теплыми, появилось много сочной травы и даже из корневищ обглоданных кустов проклюнулись маленькие ветки. Проблема с едой была снята. Я наконец-то вдоволь поел нормальной растительной пищи и прогрел озябшее тело. Ласковое весеннее солнце и обилие сочного корма наконец избавили меня от докучающей простуды. На огороде я посадил самую сочную, богатую углеводами и быстро растущую траву, из найденной в окрестностях. Также я начал готовить место для второй части огорода. Лето тут оказалось крайне жарким, стоял ужасный зной, вся трава, даже на моём огороде, высохла и стала похожей на проволоку. Ветра практически не было, а от моря шло сильнейшее испарение. Перепады температур на море и в пустыне, а так же высокая влажность снова пробудили не долеченную простуду или что-то похуже... Но я не отчаивался, а пользовался ситуацией. Вытаскивал и сушил кучи водорослей, переделывал свою хатку и даже делал запас пресной воды, используя повышенное испарение вод моря. К новой зиме я уже был готов. У меня был переделанный дом, с входом, который нельзя было затопить, запас пресной воды и топлива из просушенных водорослей и конского навоза. Печь тоже была улучшена. Однако все равно зима была тяжелой. За каждым граммом корма из смеси сушеной рыбы, травы и водорослей велся строгий учет. Зимой у меня тоже было полно работы: я собирал выброшенные на берег водоросли, заготавливал глину и камни, пополнял запасы воды. Правда, здешняя дождевая вода была довольно грязной и требовала очистки. Весной я сделал запас травы на зиму, как положено, в стадии молочно-восковой спелости, а к огороду применил иную методику. Хотя плодов огород так и не принес, но первый ход был сделан. Летом сушил заготовленные зимой водоросли для топлива и заготавливал свежие для еды. Новой зимой я мог уже не так следить за количеством еды и позволять себе иногда праздник. Последующие годы все примерно повторялось: зима, водоросли на лето, весной трава на зиму... Через пять лет я наконец разработал свой мини-огород, тщательно удобрив его конским навозом. Еще через пять лет, у меня уже был более-менее приемлемый дом. Хотя конские копыта не самая лучшая вещь для строительства, но я давно привык к странным конечностям и спокойно с ними уживался. Еще через двадцать лет я нашел железную руду и наконец решил проблему с инструментом. Это также давало надежду на решение проблем с дверями. И вот спустя пятьдесят лет житья на пустыре, я уже имею каменный прочный дом, который уже успел повоевать с зимней непогодой, резервуар с пресной водой, склад провианта и топлива, удобренный и разработанный гектар земли. Арсенал агроинструментов, резиновую лодку и даже мутные, но все-таки настоящие стекла. Я научился получать резиноподобные вещества из морской флоры и фауны и сделал из них небольшую лодку. В доме была сложная система отопления и почти автоматическая печь на сухих водорослях. Водоросли, конечно, слишком водянистые, чтобы быть нормальным топливом. Да и после сушки получается никуда не годная труха. Но и эта труха горит, хоть и плохо. Мне приходилось зимой собирать огромное количество водорослей, а летом сушить, да так, чтобы хватило на зиму. Стекла, сделанные из расплавленного кварцевого песка, были мутные и толстые. Они плохо пропускали свет, но хоть что-то. Из мебели в доме, не каменной, у меня был только матрас. Он был сделан из особого волокна крайне редких водорослей, но был вполне приемлем для сна. Землю я распахивал, запрягая самого себя в плуг. Плуг был специальным, утяжелённым, для пашни одному, сделанный так, чтоб он не вылазил из земли из-за отсутствия давления. Так же я впрягался в специальные грабли для сборки водорослей и конскую сенокосилку. Жизнь не была легкой, но меня, воевавшего тысячелетия и убившего бесчисленное множество разумных, дабы спасти еще больше, эта невежественная рутина вполне устраивала. Такая трудная, но обыденная жизнь, даже нравилась мне.