Неправильно

Иногда хочется забыть о своих проблемах, наплевать на них с высокой башни и делать то, что тебе хочется, а не то, что тебе надо делать. Хочется каждое утро выключать будильник, зарываться под одеяло и никуда не идти. Просто лежать, наслаждаться моментом. Просто хочется. А иногда хочется вовсе заснуть, дабы не видеть этот злосчастный и слишком жестокий мир. Хочется начхать на правила, на предрассудки, жить своей жизнью, а не той, которую построило общество. Хочется ощутить крылья, которые вырастают и делают тебя краше, чтобы полететь далеко-далеко, где царит лишь спокойствие и умиротворение. А вообще, много чего хочется, мечты порой могут довести до безумия, или же просто остаться обычными несбывшимися мечтами. Знаете, а ведь такое часто бывает, когда мы мечтаем днем и ночью, но ничего не делаем. И это неправильно. Чертовски неправильно. Раннее утро потихонечку посещает маленькую, ни чем не приметную комнату Эммы. Солнечные лучи проникают сквозь нежно-голубые шторки, призывая саму хозяйку комнаты распахнуть глаза. Эмма поддается и медленно встает. Не потому, что так вынуждена, а потому, что она хочет. Именно хочет. Эмма встает с кровати и бросает взгляд на электронные часы, которые показывают 06:05. Именно в это время молодая женщина каждый день встает и встречает новый день с прекрасным настроением. Именно в период с 06:05 по 08:00 она живет. Не существует, не следует определенным правилам, придуманными идиотами, а живет и радуется. Внутри нее самый что ни на есть настоящий фейерверк, будто и нет проблем, будто все прекрасно, словно в сказке. Блондинка быстро расчесывает волосы, одевается в подходящую одежду и, напоследок, накидывает на себя красную кожаную куртку, перед тем, как выйти из дома. Прохладный ветер сразу ударяет в лицо и освежает голову молодой женщины. Эмма втягивает воздух в легкие и ускоряет шаг, дабы успеть в назначенное время. Эту игру придумала не она, а Крюк, что вовсе не удивительно. Именно он придумал каждый день в 06:15 встречаться на крыше одного из домов в Сторибруке, где они могут побыть вдвоем. Эмма быстро согласилась, потому что только в это время на город не нападают существа высшего зла, которых надо немедленно истребить. В это время относительно спокойно, потому что людям нужен сон, а злодеям особенно. Впереди мелькают вывески заведений, которые еще не успели открыться. Эмма видит вдалеке кафе бабушки, где они всей семьей любят каждый вечер сидеть, она видит лавку Голда, которая тоже еще не открылась. Свон улыбается, потому что чувствует счастье, такое поистине приятное и замечательное. Такое редкое и настоящее. Ветер начинает играть с ее светлыми волосами, то спутывая их, то загораживая ими весь обзор, от чего Эмма злится и убирает непослушные пряди с лица. Свон обхватывает себя руками и ускоряет шаг, потому что омерзительный холод подбирается ближе к ней, подкрадываясь под куртку, заставляя каждую клеточку тела задрожать. Эмма не любит холод. Но она любит Крюка. Поэтому терпит столь ненавистный ей холод. Перед ней представляется огромное двадцатиэтажное здание серого цвета. Эмма, не задумываясь, входит в здание и шагает к лифту. Она замерзшими пальчиками нажимает на кнопку самого верхнего этажа, и лифт двигается, унося ее вверх. Проходит минута, а может и больше, которая кажется для Эммы вечностью. Как только двери лифта открываются, она несется по лестнице на крышу. По дороге она поспешно смотрит на наручные часы, которые показывают 06:14, и думает, что осталась всего минута. Женщина открывает люк и попадает на крышу, облегченно вздыхает. Успела. А на часах 06:15. На огромной высоте ветер дует еще с большей силой, а температура будто падает. Эмма начинает потирать ладони, чтобы согреться, но ничего не получается. Ей дико холодно, а куртка как назло вовсе не греет, а лишь усугубляет ситуацию. Она делает пару шагов и видит его, стоящего на краю пропасти, готового сорваться вниз, но он не упадет, она знает. Крюк поворачивается и видит Эмму, страшно замерзшую и не чувствующую пальцев на ногах. Она улыбается и слышит скрежет собственных зубов друг о друга, но делает вид, что все в порядке. — Думал, не придешь, — говорит он с улыбкой, подходя поближе. — Я не могла не прийти, ты знаешь, — ее голос слегка подрагивает, поэтому слова порой проглатываются и даже вовсе не слышатся, но Эмма старается говорить четко и ясно. Ее ответ заставляет Киллиана лишь еще шире улыбнуться. Он тянет носом холодный воздух и подходит к ней ближе. Эмма сразу попадает в его руки, в такие сильные и по-настоящему надежные. И ей уже не так холодно, как прежде, и мир теперь кажется совершенным, идеальным и прекрасным. — Пойдем, я покажу тебе кое-что, — шепчет он ей на ухо, нехотя отпуская из объятий. Недоуменная Эмма следует за ним, гадая, что бы он мог ей приготовить. В принципе, что бы это ни было, она будет рада. Рада до коликов в животе, рада до потери пульса. Потому что она с ним, и теперь ничего не имеет значение. Эмма снова смотрит на часы, показывающие 06:23, и облегченно вздыхает. У них еще много времени, чтобы насладиться друг другом. У них есть время, пока вновь не нагрянет какое-нибудь вселенское зло и перечеркнет их утреннюю встречу. Время еще есть, а это главное. — Как тебе? — женщина видит перед собой накрытую скатерть, на которой красуются бутылка вина, два бокала и фрукты. Блондинка улыбается и садится, призывая сделать то же самое ему. — И, кстати, это тебе, — он протягивает ей красный плед, который по счастливой случайности подходит к цвету ее куртки. — Я же знаю, что ты мерзнешь, просто не говоришь мне. Эмма с радостью принимает из любимых рук теплый плед и укутывается в него. Ей становится гораздо теплее, и от этого неописуемого чувства теплоты она улыбается, словно ребенок, так же искренне и невинно. — Спасибо, — пар исходит из ее рта, она прижимается к нему, чувствуя, как он строит невидимую ограду от других, он ограждает их от напасти, от боли и горечи. Теперь они защищены. Эмма цепляется за него, словно за спасение, понимая, что в ней еще живет надежда на лучшее. В ней все еще живет лучик, так приятно греющий душу, обволакивающий все тело. И от этого становится настолько приятно, что голова идет кругом. Ей кажется, что все прекрасно, когда он рядом. Свон утыкается в шею пирата и вдыхает его запах, такой родной и любимый. От него веет теплом и защитой, которые сейчас так нужны ей. Пальцы Эммы путешествуют по его лицу, спускаясь ниже. Киллиан прижимает ее ближе к груди и смотрит на город, который открыт его взору. Здесь, на крыше, все видно как на ладони. Джонс в сотый раз убеждается, что Сторибрук красив и величествен. Он думает, что был настоящий глупцом, когда подпускал в голову мысли о побеге отсюда. — Знаешь, — раздается голос Эммы, — жить вот так, встречаясь каждый день с 06:15 по 08:00, чтобы побыть немного вдвоем — неправильно. Киллиан усмехается и нежно целует ее в лоб. Эмма каждый день говорит эти слова, но продолжает каждый день приходить в назначенное время на крышу, чтобы побыть с ним наедине. — А что по-твоему правильно? — спрашивает он, вдыхая аромат волос. Запах апельсинов. Он любит этот запах. — Не знаю, — она выпрямляется и смотрит на него невинными глазами. — Когда-нибудь это должно прекратиться. Зеленые глаза Свон сканируют голубые Джонса. Киллиан знает этот взгляд, когда она готова снова захандрить. Он непременно обнимает ее, потому что знает, что так станет лучше. — Давай не будем думать об этом. Живи настоящим, — говорит он ей в волосы, успокаивающе гладя по спине. Эмма медленно тянется к его губам и целует их, пробуя на вкус. Киллиан крепко-крепко прижимает ее к себе, углубляя поцелуй. И в этот миг все перестает существовать, все обесценивается и исчезает, проваливается сквозь землю. В конце концов, если бы не их встречи в строго определенное время, Эмма никогда бы не смогла узнать настоящего Киллиана. Не грубого пирата с ехидной улыбкой, а человека с любящим сердцем, готового пожертвовать всем ради близких. А Киллиан никогда не смог бы узнать истинную Свон. Не сильную и волевую женщину, которая защищается колкими фразами, а слабую и беспомощную Свон, всегда открытую для чистой любви. Может, это все неправильно, но кто может всегда следовать по правилам? Верно, никто. И это, наверное, тоже неправильно. Чертовски неправильно.