Музыкальная шкатулка

Пустой и темный дом. В нем не было ни души. По комнатам гулял холодный, пронизывающий до костей ветер, обшаривая каждый закоулочек старинного родового поместья. Оно уже не было таким прекрасным и величественным, как раньше, и все же сохраняло свой аристократизм и изящество семьи, когда-то давно покинувшей сие настоящее произведение искусства. В прогнившей крыше, опутанной игривым вьюнком, виднелись темные, тяжелые тучи. Шаловливые капли дождя стучали по ней и скатывались вниз, на пол, который еще сохранил блеск бывалого богатства. Позолоченные картины, разбитые вазы – все оставалось неизменным после ухода владельцев. И тишина… ничто не нарушало покоя забытого и уснувшего на столетия особняка… лишь тихий звук шагов незваного гостя, его затаенное дыхание и шепот восхищения заставили дом очнуться, почувствовав живую душу. Где-то вдалеке послышалась переливчатая мелодия, постепенно затихающая вдали. Казалось, будто кто-то плачет в этих стенах. Словно живая, музыка касалась самых потаенных мест сердца гостя, заставляя его замереть. Он оглянулся и посмотрел во тьму, клубящуюся во всех углах, и прислушался. Перезвон колокольчиков и детский плач стихал, но все еще ощущался в коридорах, словно ожидая, когда же гость придет, откликнется на этот странный зов. И гость шел, поддаваясь дивному, но печальному волшебству старинного, поросшего жгучей крапивой и вьюнком особняка. Музыка играла медленнее, и казалось, будто это все красивая игра воображения, ветра и разбитых осколков воспоминаний, таившихся в каждом закоулке этого странного, печально поникшего от одиночества дома. Свернув за очередной угол, гость остановился и застыл, не смея идти дальше. В приоткрытую дверь он увидел старое обветшалое кресло-качалку и девичью руку в нежно-голубом одеянии. Кресло, тихонько и недовольно поскрипывая, едва покачивалось, словно постанывая и всхлипывая. Перед девочкой, сидевшей на кресле спиной к притаившемуся гостю, распростерлось разбитое окно, а на полуотломанном подоконнике стояла музыкальная шкатулка, где медленно танцевала балерина, иногда замирая, и вновь продолжая свой путь. Сквозняк, налетевший из неоткуда, втолкнул гостя в комнату. Кресло вздрогнуло, а шкатулка печально звякнула и замерла вместе с балериной, склонившейся вперед, будто отвешивая гостю поклон. Тишину нарушил едва уловимый всхлип, и гость, решившись, подошел к креслу. В нем сидела красивая голубоглазая кукла. Камешки на ее платье не сверкали, а улыбчивое личико казалось печальным и усталым. Гость осторожно поднял ее, смахнул с лица пыль, протер расшитое платьице платком, влажным от дождя и посадил обратно, аккуратно уложив ее ручки на подлокотники. Он повернулся и погладил балерину, которая в маленьких ручках держала заветный ключик. Гость осторожно, словно боясь, что шкатулка вот-вот рассыплется в пыль, повернул ключ и с какой-то счастливой радостью увидел, как поднимается грустная балерина и вновь заводит свой единственный танец, как мертвый дом вновь обретает сердце и оживает вместе с этой музыкой. Гость поставил шкатулку на место, и вздрогнул от чужого прикосновения. Бледная девочка в синем, как у куклы, платье, положила свою холодную ладошку на руку гостя и улыбнулась ему. - Спасибо! – тихо прошептала она. Девочка присела в реверансе и отошла к креслу, присаживаясь и растворяясь. Старая кукла, пыльная и измученная, на миг преобразилась вместе со всем домом. Гость увидел в это короткое мгновение, как та самая девочка, что поблагодарила его, держа в руках куклу, весело смеялась, прыгая в руки к отцу и обнимая его за шею. Но наваждение рассеялось, и он снова увидел старую облезлую куклу, полуразвалившееся кресло и поросшие вьюнком стены. Дождь прекратился, и гость вышел из дома, в котором все так же играла эта волшебная мелодия, навевающая печаль и слезы. Он обернулся и в окне увидел девочку. Она сжимала куклу в руках, улыбалась и махала ему на прощание, но по щекам ее текли прозрачные ручейки горьких слез. Он отвернулся, а когда еще раз посмотрел назад, то увидел лишь высокие деревья, с которых, словно слезы, опадали желтые листья…