Последнее дело

- Диаваль, ты будешь моими крыльями. Да-да, а еще песиком, червяком и огнедышащим драконом, обязанным следовать за нею в любой из передряг. И зачем я только пошел тогда в услужение? О, не подумайте. На самом деле, меня вполне устраивает такая повелительница. Ведь она добра и заботлива, даром что пытается скрыть это от всех. Я-то не все, я-то знаю. О, фея рогатая, это уже невозможно. Где-то глубоко внутри поднимается гневное воронье карканье, однако нельзя и голоса подать - засмеет потом. За все эти годы я так и не научился хранить невозмутимость, слыша ее ехидный голос и видя коварные огоньки в глазах. Но этот полет слишком труден, и спуститься стыдно - не только потому, что там внизу стоит малышка Аврора, но и оттого, что я просто обязан успеть за Малефисентой. Мои родные крылья не предназначены для таких кульбитов и скоростей. Кажется, еще немного - и мои тонкие кости захрустят под давлением того урагана, что она создает следом за собой; урагана, врезающегося в меня дерзко и смело, кидающего из стороны в сторону. С земли этого не видно, но для нее - не тайна. Никогда еще ветер меня так не отталкивал. А ветер ли? И все же я должен. Лететь вровень с ней я не смогу никогда, но поспевать надо. Так, возможно, она будет чаще вспоминать обо мне и о несомненной пользе моих крыльев. Наш полет чуточку похож на негласный спор или, может быть, испытание. Но мне даже нравится. Ее огромные мощные крылья властно распростерлись над болотом, и никто из его обитателей не сомневается: она всегда будет их защитой, пусть королевой и станет другая. В такие моменты меня бросает в дрожь, и ее сила кажется бесконечной. Наверное, так оно и есть. Я даже не ворон на ее фоне - маленькая пичужка. Ну наконец! Последнее движение, и она плавно приземляется на малюсенькое плато - самую высокую точку болот, откуда видны все окрестности на многие мили вокруг. Моя задача сейчас сесть вот на эту ветвь чуть выше - вроде и не рядом, но видно меня должно быть хорошо. Сложив крылья, отряхиваюсь и гордо поднимаю голову. Как говорит Аврора, красавчик. - Диаваль, не хохлись, - Малефисента поворачивается ко мне и смотрит тем самым взглядом, которого я так боюсь. Кто-то скажет, что это странно, и бояться нужно совсем другую Малефисенту, но проклинающая и мстящая она мне не страшна - я этого навидался сполна. А вот такая... Такой она была всегда для Авроры, и вот теперь... Для меня? На полных алых губах гуляет усмешка, но вовсе не злая, а какая-то добродушная - так и кажется, что сейчас раздастся ее хохот. А вы знаете, какие у нее губы? Я и сам долго не мог понять чем же они мне так нравятся, теперь понял - переспелые вишни, на которых застыл первый снег. Раньше мне безумно нравилось склевывать подмороженные вяжущие ягоды, но здесь, на болотах, не бывает ни зимы, ни снега. Зато есть она. Моя повелительница чуть шевельнула рукой, и перед глазами появилась уже привычная солнечная пыльца. Фух, так гораздо удобней с ней быть, как бы я ни ворчал. - Я не хохлюсь, просто непривычно. Это такими были болота раньше, да? Жаль, что так много было упущено. - Ты, верно, Диаваль, думаешь, что моя обида и жажда мести не стоили того. Я знаю, думаешь. Однако, не осуждаешь. Никогда не осуждал, не пытался остановить или вразумить. Почему? - Я бы не смог. Малефисента... - Что? - Ты счастлива? - Почти. - Почти? - У меня еще осталось последнее незавершенное дело. И она делает шаг назад, за край обрыва. Я даже испугаться успел, вовремя вспомнил о ее вновь обретенных крыльях. Но нет, она не взлетела - ловко перекувырнулась в воздухе и камнем упала вниз, а черное платье растаяло, обнажив белизну кожи. Когда она вошла в прозрачную водную гладь, поверхность озера почти не всколыхнулась, только легкие круги медленно разошлись в стороны. С высоты, был прекрасно виден светлый силуэт скользящий на глубине к берегу, а острое птичье зрение даже в человеческом обличии позволяло разглядеть все в мельчайших деталях. Она стояла в воде по пояс, спиной ко мне, как и всегда, но в этот раз ее образ был чрезвычайно правильным, законченным - может быть, потому, что теперь с ней были крылья, а может, потому, что сейчас мы вдвоем были свободны от долга, печали и мести. И уродливых шрамов на спине нет. В этом царстве света и чистоты она смотрелась удивительно органично и казалась просто еще одним беззаботным созданием болот. Перед глазами снова мелькнул желтый свет и маленький ураганчик понес меня вниз; на сердце было радостно и тепло - сама пригласила. В воду я упал уже человеком, причем голым. Ну да ладно - может, ей одной скучно плавать. Не то чтобы я любил купаться, но вот в таком... купании были определенные плюсы. - Помоги мне. Я сотни раз видел, как она принимает такие ванны и поэтому знал, что надо просто приподнять ей волосы, чтобы сок алейкуса, которым Малефисента обтирает тело, не попал на них. Стоять и держать оказалось неожиданно сложно - дно было илистым и неустойчивым - я положил руку ей на плечо, а когда она резко извернулась и прижалась своей грудью ко мне - стало еще сложнее. Если помните, я говорил о своей любви к мерзлой вишне. Забудьте. Кажется, нашлось кое-что гораздо вкуснее. И теплее тоже. Никогда не мог устоять перед подобной красотой, так что пришлось медленно, растягивая удовольствие, облизнуть ее темные губы и, просто прижавшись к ним, замереть. Сухие и чуть шершавые, немного искусанные, но такие мягкие и нежные. И все. Что делать дальше, я не знал. - Крестная, Диаваль, куда вы сбежали?! - на берег выбежала Аврора. Вот неугомонная малышка! Малефисента тут же от меня отпрянула со странным нервным смешком и поспешила уверить воспитанницу, что мы вскоре закончим, а она пока может погулять в роще. - Красавчик, не хохлись. - Я не хохлюсь. - Да, сейчас ты горбатишься, а горбатый ты мне не нужен. И в который раз мне захотелось притопить свою фею. Раньше бы я не рискнул, а сейчас... Сейчас она и сама не против. --------------------- Аврора сидела на поляне и плела венок из ползучих лиан, цветущих большими белоснежными цветками. После того, что она увидела, один венок для Малефисенты - это мало - тут нужно уже два. И именно таких, белых, так похожих на те, что обещали выковать ей кузнецы к дню ее свадьбы. Вспыхнув, она прикрыла заалевшие щеки маленькими ладошками.