После суда

- Клятва не утверждает, что мы не можем ждать, а в Валиноре, быть может, все будет прощено и забыто, и мы обретем мирно то, что нам принадлежит. - Кто знает, какая страшная судьба ожидает нас, если мы не подчинимся Стихиям в их владениях, или вознамеримся вновь принести войну в их священное царство? Но Маглор стоял на своем и не соглашался он предательски напасть на шатер Эонвэ, как замыслил Маэдрос, и, в конце концов, Маэдрос уступил. Устрашился он осуществить свой злой замысел в одиночку, и так случилось, что Маэдрос и Маглор пришли на суд Валар и потребовали себе творение отца своего. *** - Некогда Камень лег в руку Берена из Смертных и не обжег ее вопреки чарам Владычицы Варды. Так начался путь Сильмариля, что привел его на небеса. Пусть и эти Камни сами решат свою судьбу, и пусть дорога их начнется в ваших руках. Возьмите же их, сыновья Фэанаро! Медленно, будто не веря словам Голоса Закона, братья протягивают руки к сияющим самоцветам. Но вскоре лица их искажаются болью - свет Сильмарилей не приемлет нечистых рук, обагренных кровью родичей. Горько рассмеялся тогда Маэдрос и сказал: - Вот и выполнена наша Клятва, и теперь не расстанусь я с сокровищем отца своего, дабы не пришлось приносить ее вновь. Пусть Камень сожжет мне руку дочерна, я смогу терпеть боль, ибо она не больше той, что терпел я на склоне Тангородрима. Но Маглор сказал: - Утратили мы право на творение отца нашего, ибо руки наши нечисты. Но я возьму Камень и буду искать путь, дабы сделать руки свои вновь чистыми. И так пути братьев разошлись. *** Долго размышлял Маглор, как исправить содеянное ради Клятвы зло, а руки его болели нестерпимо от страшных ожогов. И ничего не придумал он иного, как пойти к королю Ольвэ и просить у него и его народа прощения. - Я сделаю все, чтобы загладить свою вину и вину своих родичей. Отдам все, что угодно, даже жизнь свою. - Нам не нужна твоя жизнь, сын Фэанаро. Но отдашь ли ты самое дорогое, чем ныне владеешь? - Сильмариль? Но... - в глазах Маглора мелькает неуверенность и сомнение, обожженными руками он прижимает Камень к груди, но потом медленно протягивает его Ольвэ. - Возьми. Но я хочу предостеречь тебя... Твой брат... - Я - не мой брат, - Ольвэ улыбается совсем детской улыбкой и смотрит на Камень, будто ребенок на блестящую стекляшку. А потом размахивается и бросает камень в Море - как всегда делали тэлери. С изумлением смотрит на него Маглор. - Ты сумел раскаяться и отдать самое дорогое, сын Фэанаро. Ты прощен. Иди же и будь счастлив. И правда, вскоре зажили раны Маглора, и вернулся он в Тирион к матери своей и возлюбленной жене, и зажил с ними в любви и согласии. Но все же иногда охватывала его скорбь о погибшем отце и братьях, и тогда уходил он к Морю, и пел на его берегу печальные песни. И бывало, ему казалось, что он видит свет Сильмариля, пробившийся сквозь толщу вод, и тогда возвращался он радостный домой, и печаль его становилась мудростью. *** Иная судьба ожидала Маэдроса. Долго шел он один на север, к развалинам Форменоса, прижимая к груди обжигающий Сильмариль. И хотя сказал он, что боль эта не больше, чем испытывал он на склоне Тангородрима, но это было не так - ведь боль от врага терпеть легче, чем боль от творения отца. И рыдал он от муки, но не было рядом ни одного друга, чтобы утешить и направить его, а расставаться с Камнем он не желал. В конце концов, решил он умереть, и сначала хотел броситься на свой меч, но тогда он расстался бы с Камнем, что взяли бы из его мертвой руки. И вспомнил он об огненной пропасти, что некогда нашли они с отцом далеко на севере, за границей Благословенного Края. И пришел он к той пропасти, и бросился туда вместе с Сильмарилем. И огненная бездна поглотила их. Так Сильмарили нашли себе пристанища: один в небесной выси, один в огненном сердце мира и один в глубинах вод.