Изменить неизменное

«Мы знаем, кто мы есть, но не знаем, кем мы можем быть». У. Шекспир

      Я спокойно шла домой. Конец учебного года не за горами, огромное напряжение перед многочисленными контрольными и не столь многочисленными, но очень важными экзаменами и, конечно же, несравненные майские праздники. Вроде бы учить всё надо, а хочется поспать и позависать в интернете, пересмотреть последние серии Наруто, перечитать мангу, да чем угодно заняться. Не зря же я трудилась в поте лица, верно? Верно.       — Арина! Рина! Ну, Рин, подожди меня! — прерывая мои мысли, на всю улицу громогласно закричал кто-то. Хотя, кого я обманываю, что за «кто-то»? Яна, подруга моя, такая же «анимекнутая на всю голову», как выражаются одноклассники. Но ведь нет-нет, да посматривают аниме, я-то знаю…       — Ругаться во весь голос неприлично, — отстранённо заметила я, даже не обернувшись и спустив лямку рюкзака с одного плеча, перекинув небольшой бежевого цвета рюкзачок так, чтобы удобнее было копаться в его полупустом нутре. В этот день уроки были не такие уж существенные, так что идти можно было налегке. Ни английского, ни русского — не пятница, а мечта. Потянув за замочек, я поморщилась от звука молнии. Очень похоже на скрип мела по доске или тот звук, когда, надавливая, проводят пальцем по стеклу. Ненавижу эти звуки, но других рюкзаков у меня не было, а мама отказалась покупать что-то иное, аргументировав свой отказ тем, что, мол, у меня и этот весь значками забит и постоянно пребывает в немного помятом состоянии. Так крючков на партах в школе нет, вот и запинаются одноклассники.       — То есть тихонько ругаться можно, главное, чтобы не на всю улицу, — Янка, уже догнавшая меня, зловеще усмехнулась. Ну-ну, пугай… не думаю, что хоть что-нибудь у тебя выйдет. Я зевнула. Сдув мешающуюся чёлку — давно надо было её остричь — я протянула свои ручки в сумку, надеясь найти плеер побыстрей. Вроде бы не так уж далеко положила, когда с биологии шли… на последнем-то уроке — физ-ре — музыку не послушаешь. Не до того, когда тебя гоняют по залу. Нет, физическая подготовка у меня хорошая, я хожу на гимнастику, но вместе с Янкой наблюдать за другими, — она ходит на карате, — теми, кто выдыхается уже на нескольких кругах — сущее удовольствие, которое ничто не заменит.       — Конечно, если будешь Яной-хорошей-девочкой, то всё тоже будет хорошо, — почти не следя за разговором, на автомате ответила я. Чёрт, опять эта надоедливая прядь… Я раздражённо дёрнула головой, и волосы, наспех утром перехваченные резинкой, послушно переместились на другое плечо. А руки тем временем шарили в портфеле, надеясь найти такой милый сердцу плеер. Губы бормотали что-то сами по себе, из-за сегодняшней рассеянности облекая мысли в слова. — Учебники… так, вот пенал, вот ручка, а я хотела ведь её пропажу на Сашку свалить… Есть!       Сцапнув плеер за наушники, я с довольной моськой прижала его к груди, быстренько застегнув рюкзак и накинув его на оба плеча. Вставив один из наушников в ухо, я блаженно закатила глаза: плеер стоял на случайном режиме и выпала песня группы «Флёр», что не могло не радовать бедную меня, истосковавшуюся по музыке на уроке физкультуры.       — Рин, ты вообще слушаешь меня? Нет?! — Яна обиженно хмыкнула, сощурив свои медовые глаза. Всегда ей завидовала: надо же иметь такие красивые, большие глаза! Да ещё и миндалевидный разрез… как жаль, что это не про меня. — Ну, тогда я на тебя обиделась. И вообще, правильно твоё имя сокращается — неприветливая ты, — и, завершив эту тираду, она замолчала.       Я подавила тяжёлый вздох. Извиняться нет никакого желания, а вот хорошего настроения, чтобы подтвердить своё имя, было предостаточно. Я лениво зажмурилась.       — О, неужели ты обиделась на меня, Я-ни-на? — вкрадчиво так поинтересовалась я, даже нажав на паузу, чтобы насладиться перекошенным лицом подруги сполна. Мне никогда не надоест эта игра по выведению её из себя. И, что самое главное, выражение лица каждый раз немного разное! Был бы фотоаппарат... Но за неимением оного я попыталась хорошенько запомнить лицо Яны и так.       Про имя Янки — это вообще эпопея. Кто-то из нашего класса, уже даже не вспомнишь, кто, решил потрудиться и найти в интернете полное имя моей подруги. Добрый человек, хороший, сделал то, что мне и самой Янке было лень, ибо интернетом мы пользовались исключительно для того, чтобы переписываться в скайпе, прочитать следующую главу манги или посмотреть следующую серию аниме. Так вот, этот таинственный кто-то наткнулся на что-то похожее на полное имя — Янина. Вроде бы подходит и все должны успокоиться, разок услышав, но наш класс — это что-то. Сашке, нашему главному остроумнику, пришло в голову название мяса. Мяса лошади. Конина. Нет, ну а что? Янина — конина. Вот и бесится Янка, так как не нравится ей такая ассоциация. Конечно, не каждый рискнёт назвать её так в лицо, это я такая отчаянная и не получаю каким-нибудь хитрым приёмчиком куда-нибудь в больное место, но за глаза, шёпотом…       — Ты… ты… — она даже задохнулась, не сумев подобрать слов, что охарактеризовали бы меня полностью. Я только довольно улыбнулась, ведь сделал гадость — сердцу радость. А особенно приятно ощущать себя мировым злом, му-ха-ха! Подумав так и улыбнувшись ещё шире, — день удался! — я нажала на кнопочку на плеере, опять погрузившись в мир музыки, отстранённо следя за тем, чтобы шагать в правильном направлении. Так, сейчас должен быть пешеходный переход…       — Пф! — это на языке обидчивой Яны означало «Пока!». Конечно, в плеере не слышно, но по презрительному выражению лица я могу узнать, что она говорит. Надо признать, что, когда моя подруга обижается, манерой речи она ужасно напоминает Саске.       Так… вот и пешеходный переход — на светофоре горит красный значок стоящего человечка. Я, как и всякий добропорядочный гражданин Российской Федерации, — почему-то огромные названия всегда кажутся мне смешными, особенно в совершенно обычном контексте, — остановилась, рассеяно разглядывая какой-то магазинчик на другой стороне дороги. Интересно, мама дома? По идее, да: сейчас два часа дня, но кто знает, куда она могла уйти… знает же, что ключ от квартиры у меня всегда с собой. Даже моя странная сегодняшняя рассеянность не может победить привычки всё своё держать с собой.       «И тогда всё началось,       Предсказание сбылось…»*       Зажёгся зелёный свет, и я сделала шаг на дорогу. В душу закралось какое-то мерзкое и непонятное предчувствие, но я его отбросила, надев наушник и на другое ухо. Верю-верю, как же. Осталось только придумать себе звучное и пафосное имя — и можно ехать в Москву, на битву экстрасенсов. Хмыкнув, я прислушалась к песне, легкомысленно глядя лишь на зелёненького шагающего человечка. Да, вот это я понимаю — хороший звук, не зря Алина советовала именно эти покупать. Надо тоже будет её как-нибудь отблагодарить… интересно, а на Марсе такие же зелёные человечки? Или потемнее будут, чем на светофорах?       Краем сознания я уловила какой-то непонятный звук, бьющий по ушам даже через наушники. Фыркнув и недовольно нахмурившись, я посмотрела влево и… окаменела. На меня неслась небольшая толстая машина цвета шагающих светофорных человечков, истошно вереща своими тормозами и оставляя за собой чёрные следы от колёс. Недовольное выражение лица мигом превратилось в гримасу ужаса, как, впрочем, и лицо водителя. Но сделать я почему-то ничего не могла: тело будто закаменело и не хотело слушаться. Чёртов страх! Ну почему я такая трусиха?       Где-то закричали люди, потом их крик подхватили другие. Я тоже закричала, действуя, словно зеркало орущего водителя, но почти сразу же захлебнулась криком, тогда ещё от ужаса.       Почувствовав на себе всю прелесть удара о машину, я подавилась воздухом, ощутив, как грудь нещадно сдавило. Вздохнуть было невозможно. Да и при этом было ещё такое ужасное чувство… Я попыталась сплюнуть, чтобы избавиться от вязкого привкуса крови во рту, но стало только хуже. Из-за чего это я так? В лёгких капилляры полопались, что ли?.. Впрочем, я никогда не была сильна в строении человеческого тела…       Попробовав хоть как-то двинуться, я тут же об этом пожалела. Боль. Огромная, всепоглощающая боль, которая даже затмила крики людей. Оказывается, тогда ещё мне хорошо было, всего-то безобидное спёртое дыхание и кровь. Всего лишь!.. Зато теперь я могла дышать. И я закричала, сама пугаясь своего отчаянного, страшного крика. Этот крик был тихим, но мне-то его было отлично слышно, даже несмотря на биение сотен, нет, тысяч барабанов в ушах.       Сейчас главное — перетерпеть, главное — выжить… главное — перетерпеть, главное — выжить...       Мысли стали какими-то вязкими, и даже боль отошла на второй план. Я будто в замедленной съёмке наблюдала, как мои любимые очки, упав из-за переломанной дужки, разбились. Вообще, дужка сломалась ещё при ударе, но очки как-то держались. Плеер выжил, но что с ним, я понять не могла: тело опять не слушалось. Мир сразу стал расплывчатым, а к плохому зрению добавились ещё и слёзы. Неужели я всё-таки умру? Мне же ещё жить и жить… а всё из-за моей любимой музыки.       Хорошая точка в моей истории… или всё же не точка? Мои глаза разглядели белые размытые фигуры, но зрение с каждой секундой всё больше подводило.       Главное — перетерпеть, главное — выжить…