Эрагон. Драконья Тишь

(двадцать лет спустя) В лесу было тихо. Темно-зеленые ветви деревьев отливали изумрудным на солнце, небо было светло-голубым... По тропинке между кустами шел парень лет двадцати на вид с иссиня-черными волосами, растрепанными в творческом беспорядке, и ярко-синими глазами, глубокими настолько, что казалось, будто в них содержится вода всех морей и океанов. Они не меняли цвет, как у его отца, только оттенок. Мать часто рассказывала об отце сыну, о том, каким он был, какие у него были привычки, мысленно показывала ему сцены прошлого... Мальчик был больше похож на своего дядю, которого мать ненавидела. Уважала, боялась, но ненавидела. А парень не видел причины для этой ненависти, ведь если подумать, все было справедливо. Его отца звали Лоуреном, мать Нитрогенной, дядю Аликом. Его самого мать назвала Мейтнером. Четыре года назад он стал Всадником, мать безумно гордилась, она смеялась в этот день, а ее смех был очень редким явлением. Парень шел, счастливо улыбаясь, на встречу с любимой. Сегодня он собирался сделать ей предложение, и поэтому, выбросив из головы все повседневные проблемы, весело шагал через лес. Дойдя до места встречи, которое было рядом с замком, он сел под раскидистым дубом, ожидая девушку. Настроение у Мейтнера было не то, что приподнятым, а невероятно высоким, так что просто сидеть и ждать он не мог. Парень то вставал, ходил туда-сюда, то садился обратно; его горящий взгляд носился по деревьям, реке, земле, камням... пока не заметил проблеск в траве. Он подошел и поднял блестящий на солнце предмет, оказавшийся кольцом с бриллиантами и желтыми топазами чистейшей воды. Кольцо пролежало здесь не один год, что было заметно. Покрутив в руках витой золотой обод, Мейтнер заметил тонкую гравировку, вьющуюся каллиграфическим почерком : " Et prohibens etiam ne morte ... ". - И даже смерть нам не помеха... - прочитал он вслух и понял, кому принадлежало это кольцо. - Что ты там шепчешь? - донесся до парня женский голос. Увидев его обладательницу, Мейтнер улыбнулся. - Ничего. - ответил он любимой. - Кстати, ты знаешь, что Эрагон остался тобою очень доволен? Мейт?.. Ты меня слушаешь? - Да, конечно, родная. - вырвавшись из недающих покоя мыслей о матери, сказал парень. - Учитель мною доволен. - Знаешь, а я нашла-таки общий язык с Селеной. - сообщила девушка. - Правда? Тогда один вопрос, Николь... Что ты с ней сделала? - не поверил он. - Да ничего, честно... - Нико-оль... - немного угрожающе произнес парень, и девушка сдалась. - Ну ладно, мне ее брат помог. - Бром? С чего бы это? - Я пообещала ему помочь с языками. - гордо ответила Николь. - С языками? Ты думаешь, что он не сдаст экзамен, который принимает его отец? - усмехнулся Мейтнер. - Сдать-то сдаст. Вопрос в том, как хорошо сдаст. - парировала она. - А ему нужно сдать лучше всех, потому что таких результатов ждет Эрагон-элда. И вообще, давай поговорим о чем-нибудь другом. - Давай. - с легкостью согласился парень на предложение Николь, и они вместе двинулись глубоко в лес, смеясь и разговаривая, строя планы и мечтая. А в то же время в замке Эрагон стоял на балконе, облокотившись на перила, и наблюдал за парнем и девушкой, которые вскоре скрылись в лесу. За эти двадцать лет многое изменилось. Насуада стала Всадницей и переехала на Драконью Тишь, передав бразды правления старшему сыну, который хорошо справлялся с поставленной перед ним задачей; Нитрогенна покинула дворец и жила в самой отдаленной сторожевой башне - Аргет, а потом родила; и наконец... У него родился сын, а потом и дочь. И вот сейчас, стоя здесь, Всадник чувствовал, что его жизнь полноценна. Женская ладонь легла на его плечо, тонкие пальцы сжали котту. Не разворачиваясь, Эрагон левой рукой прижал к себе жену и зарылся лицом в ее черные волосы. - От тебя пахнет травой... и яблоками... Тихо уткнувшись носом в грудь мужчины, Арья ответила : - А от тебя дождем и жареным мясом... - и, подняв голову, заглянула ему в глаза. - Это запах дома, глупый.