Соперник

Это была любовь с первого взгляда. Совершенно точно. Штейн понял это всем своим существом и, почувствовав себя лишним, сам того не осознавая, тут же взревновал. -Какой же ты хорошенький! – восхищенно бормотала Мария, опускаясь на корточки рядом с маленьким пушистым комочком. Комочек имел вид весьма милый и весьма рыжий. Он пищал и слепо тыкался в дружелюбно протянутую Мьёльнир гладкую ладонь крошечным холодным носиком, являя собой пример одновременно и доверчивой любознательности, и необходимости в ласке и заботе. Сердце Марии было завоевано раз и навсегда. -Франкен, слушай, давай возьмем его? Ну пожалуйста! – Коса Смерти подняла на спутника полный мольбы взгляд. Не встретив с его стороны ярко выраженного энтузиазма, она надула губки и пустила в ход тяжелую артиллерию в виде неоспоримого аргумента «Он же такая лапочка!». Штейн же, тем не менее, держал оборону стойко и философски молчал, невозмутимо пуская изо рта колечки сигаретного дыма. -Он же малыш совсем… Не будь сухарем, Франкен! Ему мама нужна, — она решилась на последний способ, то есть давление на жалость. Нет уж, она не позволит вредине-доктору разлучить ее с этой прелестью! Сама же прелесть, пока ее будущая мамочка пыталась воззвать к совести доктора и воспламенить в нем самые нежные чувства, отправилась на обследование черной громадины, которая оказалась всего лишь черным ботинком Штейна. Громадина оказалась твердой и совсем не вкусной, по поводу чего рыжий малыш очень огорчился, не замедлив тоненьким писком тут же выразить свое недовольство. Франкен опустил глаза и хмуро смотрел на котенка, усевшегося на его ботинок. Котенок широко раскрытыми, выражавшими полную невинность, изумрудными глазами смотрел на Штейна. Поединок взглядов мог бы продолжаться еще очень долго, но в него вмешалась Мария, решительно ухватив пушистую кроху и прижав к груди. Вот уже против этого котенок не протестовал, всеми своими маленькими лапками с тонкими, но острыми коготками вцепившись в кофту Мьёльнир. Мария, растроганная до невозможности, почесала ему за ушком. -Все, решено, берем! И ты ему понравился, семпай… Понравился, да… — умиленно улыбалась она. Штейн продолжал хмуро смотреть на свежеприобретенного соседа. Он ему не нравился. Хотя бы в силу тех причин, что ему можно было улечься на груди у Марии, довольно мурча, а Франкену – нет. И уже одного этого факта хватало для того, чтобы мозг запустил механизм тихого, маниакально-настойчивого желания разделать тушку рыжего соперника блестящим скальпелем, который уже заскучал без работы… -…и даже не вздумай его препарировать! – вывел его из сладостных мечтаний строгий голос Косы Смерти. Котенок повернулся к Штейну, и в глубине его зеленых глаз ему почудилась ехидная насмешка вечного превосходства. Доктор тяжело вздохнул. Мария если и не читала мысли, то уж, во всяком случае, знала его натуру на отлично. -Ладно, — буркнул он, сверля недобрым взглядом рыжую мордочку. Он уже сейчас понял, что по прибытии домой у них с котенком начнется война за Мьёльнир, и пленных в этой войне он решил не брать. «Они обязательно подружатся! – радостно думала Мария, прыгающими шагами идя по песчаной дорожке, — Обязательно! А если нет, то я их сама подружу…» «Ничего, — мстительно думал Штейн, яростно жуя сигарету и вышагивая рядом с Марией, прижимавшей к себе маленькое урчаще-усатое чудо, — Ничего. Однажды я тебя все равно разделаю. Или Блэр отдам! Будешь знать, как у меня женщину отбивать!». А котенок… Котенок тоже думал. В его остроухой голове, как маленькие вкусные мышки, бегали уютные мысли о том, что эта странная женщина очень громкая, но вместе с тем мягкая и добрая, а тот мрачный, неприятно пахнущий сигаретами человек всё-таки забавный. А еще у него такая интересная, такая блестящая, такая неисследованная штука из головы торчит… Но самая большая мышка-мысль нравилась котенку больше всего. Эта мысль была о том, что теперь у него появилась пусть и чудаковатая, но все же своя семья. И все у них будет хорошо. Обязательно.