***
«Как он мог! Как…» Это все, что сейчас было в голове Джона, все, о чем он мог думать. Злость, отчаяние и непередаваемая горечь, которые будто растекались по венам вместо крови, и последние слова Холмса — вот от чего разрывалась душа, когда он, почти не глядя по сторонам, вылетел из Эмпайр Стэйт Билдинг. Проходя мимо ресепшена, он краем глаза заметил, что Ребекки на рабочем месте уже не было. Лучше бы ее вообще никогда не было. Нет, он знал. Конечно, знал, что обязательно что-то или кто-то помешает его счастью. С чего вообще он решил, что у него все может быть хорошо? Никогда этого не было и уже теперь точно не будет. Свои шансы полюбить кого-то другого он оценивал как почти нулевые. Шансов, что ему когда-нибудь удастся забыть Шерлока, для него не существовало вовсе. О, нет. Только не после всего, что было между ними. Его чуть не сбила с ног огромная стая голубей, стоило ему ступить за порог редакции. Казалось, они вот-вот врежутся в него, если он не остановится. Джон резко притормозил и с силой вдохнул полной грудью промозглый, обжигающе холодный воздух. Собиралась гроза, а эти птицы могли сойти за настоящих вестников бури. Как будто существовала буря хуже той, что поселилась у него в душе. Пройдя пару кварталов на автопилоте, куда глаза глядят, Джон все же поймал такси. Хотелось скорее оказаться дома, выпить снотворное и провалиться в сон. Желательно — навсегда. «Как он мог… как мог подумать, что я с ним из-за денег? Самовлюбленный эгоист! Ненавижу… Почему… нелепость, глупость, абсурд! Почему он мне не доверяет… Шерлок… почему…» Всю дорогу до дома Джон сидел, опустив голову на руки и не глядя в окна, на которых мокрые капли дождя уже рисовали незамысловатые узоры. Голова раскалывалась, мысли наскакивали одна на другую, но главное — в ней никак не укладывалось, что все кончено. Расплатившись с водителем, Джон вошел в свою квартиру, почти не заметив ненастья на улице. Бросил ключи на тумбочку, снял обувь, куртку кинул в кресло: сил возиться с вешалкой и сушилкой не было. Он прошел в спальню и просто упал на кровать. Уставился в потолок. Надо признать, что он сам виноват в самой возможности возникновения такой ситуации. Если бы он поначалу не флиртовал с Ребеккой, создавая, тем самым, у нее иллюзию возможности отношений с ним, то не было бы ничего этого!.. Ей бы не взбрело в голову его целовать, тем более в такой самый не подходящий из всех моментов — на глазах у Шерлока. Джон закрыл лицо руками. То самое чувство, когда ты не успел толком окунуться в счастье, а тебя уже выбросило штормом на скалистый берег. И каким-то чудом ты не погиб, но как жить дальше и выбираться из этой безлюдной холодной пустоши, тоже не представляешь. Он перевернулся на живот. С силой сгреб в кулаки мягкую ткань покрывала. Хотелось заснуть, и, проснувшись, обнаружить, что это был просто сон. Что у них с Шерлоком все по-прежнему. Либо что у них с Шерлоком никогда ничего не было. Оба варианта были предпочтительнее реальности. Нет, о чем он? Он не променял бы эти несколько дней с Холмсом на все богатства мира. Это были лучшие дни, часы, минуты, секунды и мгновения его жизни. Но неужели все закончится так?.. «Почему, Шерлок? Почему…» В этих мрачных мыслях Ватсон без помощи снотворного провалился в тревожный неспокойный сон, полный неясных пугающих видений.***
Разбудил его телефонный звонок на следующий день. Не открывая глаз, Джон нашарил телефон в кармане брюк, которые так и не снял вечером, и на ощупь нажал кнопку сброса вызова. Перевернулся на другой бок. Звонок раздался вновь. Со стоном Джон открыл глаза и с трудом сфокусировал взгляд на экране. «Молли Хупер». Джон моргнул несколько раз. Она никогда ему не звонила. — Да, Молли? — хриплым после сна голосом все-таки ответил он. — Джон, привет. Ты планируешь сегодня появляться в редакции? — Зачем? Забрать остатки зарплаты за месяц? — горько усмехнулся он. — Я же наверняка уже уволен к чертям собачьим. «Грубо! Черт, очень грубо, Молли же здесь ни при чем!» — Нет, Джон, ты не уволен, — девушка не обратила внимания на его тон. — Я звоню лишь сказать, что тебе бы лучше приехать, поскольку в следующем номере нужно опубликовать большой разворот с подробным описанием смертей Элинор Брикс и Мишель Сантес. Более того — планируется, что это будет на обложке, с фотографиями и новыми подробностями. За информацию не волнуйся, подопечные Ротта и Адамса что-то там уже нарыли новое по части биографий девушек, тебе нужно лишь все проконтролировать, как редактору отдела. Это все-таки твой профиль, поэтому функции выпускающего редактора в данном случае лежат на тебе. Джон выслушал все это с открытым ртом и резко сел. Как так — не уволен? После вчерашнего — не уволен? — Ты уверена? — нужно было убедиться. — В чем? Джон, ты должен проследить за… — Да нет, я не об этом, — перебил ее Ватсон. — Ты уверена, что я все еще работаю в «Холмс-Юнайтед»? — Да, Джон. Никаких распоряжений по поводу твоего увольнения не поступало. Значит, работаешь. Так ты приедешь? Джон помолчал. Снова поехать туда? Может, даже видеть его? На людях делать вид, что все в порядке? Он не был уверен, что справится с этим. С другой стороны, дома он просто сойдет с ума. Лучше делать хоть что-нибудь. — Да, Молли, приеду. Спасибо тебе. — Отлично, до встречи, Джон. Она положила трубку, а он какие-то минуты еще тупо сидел и таращился на уже темный экран мобильного. Честно говоря, покидая вчера редакцию, он был убежден, что больше никогда там не появится. Он посмотрел на часы. 12:37. Блеск. Ясно, совещание уже закончилось. Понятно теперь, откуда у Молли эти новые распоряжения. «Нехорошая привычка» опаздывать, это точно. Не то чтобы он планировал вновь возвращаться туда. Интересно, каким был Шерлок на этом совещании?.. Он встал. Голова закружилась, шею ломило от неудобной позы, в которой он проспал всю ночь. Слегка покачиваясь, он пошел в душ, потом, так же еле двигаясь, оделся и, не выпив кофе, отправился в редакцию. Состояние полной апатии растекалось по его телу, как яд, поражая все мысли и действия. На ресепшене по-прежнему сидела Ребекка, которая при появлении Джона демонстративно уткнулась в компьютер, делая вид, что его не существует. Вовремя, ага. Джон прошел в свой кабинет, совершив над собой усилие, чтобы не завернуть в сторону офиса главного редактора. Зачем, собственно? Они все, что могли, сказали друг другу накануне. Он устало опустился в кресло за своим рабочим столом. На нем уже лежала папка с новой информацией, которую нужно было просмотреть и утвердить. Стараясь отвлечься от мрачных мыслей, Ватсон начал внимательно изучать ее содержимое. Спустя несколько минут он так увлекся этим, что даже не слышал, как в дверь постучали. Он вздрогнул и поднял голову. За стеклом стояла Молли Хуппер. Он кивнул, что она может войти. — Привет, — улыбнулась та. Выглядела секретарша как всегда строго, но стильно: брюки, белая блузка, пиджак, забранные в конский хвост волосы, сдержанный макияж. В руках — небольшая дамская сумочка. — Привет, Молли. Какие-то новости? — Джон попытался натянуто улыбнуться, но понимал, насколько вымученной вышла эта улыбка. — Нет, просто подумала, возможно, ты захочешь выпить кофе? Ватсон глянул на часы. Обеденный перерыв. — Обед… Не думаю, что я его сегодня заслужил, учитывая очередное чудовищное опоздание. — Да брось, перерыв — для всех. Пойдем, — вновь улыбнулась Молли. Джон на секунду задумался. До дедлайна, когда вся информация должна быть утверждена, оставалось еще много времени. Возможно, ему и вправду пойдет на пользу немного пройтись. — Твоя взяла, — кивнул он, поднимаясь с места. Спустя несколько минут они вместе вышли из почти опустевшей на перерыв редакции на улицу. — Как ты? — спросила Молли, как только они сели за самый дальний столик любимого кафе Джона через дорогу. — Эм, все… хорошо, — выдавил он, старательно пряча взгляд. Он не хотел откровенничать с Молли, хотя прекрасно понимал, что она все знает. — Джон, возможно, я лезу не в свое дело… «Это точно», — пронеслось в голове у Джона, но ссориться с девушкой он не хотел. Срывать на ней зло — тем более. Поэтому он просто вздохнул и промолчал, ожидая, что та скажет дальше. — То, что между вами произошло… — осторожно начала она. Джон поднял на нее тяжелый горький взгляд и немного нахмурился. — Серьезно? Ватсон уставился на барную стойку за спиной собеседницы, только чтобы не видеть в ее глазах жалость. Как он и думал, секретарша главного редактора, конечно же, в курсе всего. Молли молчала, Джон вновь перевел на нее взгляд и неожиданно понял, что то, что он сначала принял за жалость, выражало скорее сочувствие. И поддержку. Они нечасто общались, несколько раз пили кофе, пересекались на корпоративных приемах, и в целом отношения у них были приятельские и теплые. Она ему нравилась как человек, не раздражала. Он глубоко вздохнул и решил ответить. Что он теряет? — Боюсь, это конец. Молли в досаде поджала губы. Через секунду прозвучал вопрос: — Можешь рассказать? — участливо она сжала его руку. — Нет, ты не подумай, я не ради любопытства спрашиваю. Просто, вдруг я могу чем-то помочь? — Я и не думал, что это любопытство, Молли, правда, спасибо тебе за поддержку. Но, думаю, это уже ничем не исправить. И никто не поможет. — Ты виноват в том, что случилось? — вдруг спросила она. — Отчасти, думаю, да. Но я этого не хотел, — вздохнул Ватсон. — Не можешь рассказать? — Я… — начал было Джон, но резко замолчал, пережидая, пока подошедшая официантка переставляла с подноса на стол их заказ: два латте и две порции роллов «Филадельфия»: Джон все же поддался уговорам Молли распробовать это блюдо. Аппетита, правда, он не чувствовал. Когда официантка ушла, Джон машинально разломил свой набор одноразовых бамбуковых палочек. — Я не думаю, что должен вывалить все это на тебя. Получится, что я жалуюсь, а жалость — это последнее, что мне нужно. — Джон, если я не смогу помочь, ты хотя бы выговоришься, — она вновь ободряюще улыбнулась ему. Джон несколько секунд колебался, боролся с собой, но в итоге решил, что хуже ему уже стать не может. Он глубоко вздохнул, и начал рассказ… — Какие же вы оба… дети! — Молли всплеснула руками, чуть не смахнув на пол стакан с латте, как только он договорил. — Душа болит за вас обоих. Какое-то глупое недоразумение! С одной стороны, Джон чувствовал себя опустошенным, с другой — ему, действительно, стало легче, когда он все случившееся проговорил вслух. Правда, снова переживая каждую минуту прошлого ужасного вечера, Джон снова ощущал эту тупую ноющую боль в груди. — А как он… как он вообще? Как прошло совещание? — Не было совещания, — сказала Молли, доедая последний ролл. — Все указания, о чем я тебе рассказывала по телефону, я получила по почте. Холмса сегодня нет в редакции. Джон удивленно поднял брови. Нет, он догадывался, что последние дни Шерлок появлялся в редакции исключительно ради него, ведь раньше его почти невозможно было застать на месте. Только вот от этого осознания становилось еще паршивее. Как так вышло, что он привязался к нему за эти несколько дней, как будто они вместе не то что несколько лет, а несколько жизней? Даже Молли это заметила. Кстати… Вдруг его посетила неожиданная догадка. — Молли, а скажи… то, что ты заметила, что я и Шерлок… кхм, это значит, что вся редакция в курсе? — задумчиво спросил Ватсон. — Нет, что ты, — хохотнула Молли, принимаясь за латте. — Просто я очень наблюдательная, а в нашей редакции это редкость. Но мне пришлось развить в себе это качество, ты же понимаешь, кто мой босс. Ненавидит… — Идиотов, точно, — на какое-то мгновение лицо Джона озарила теплая улыбка, но она погасла так же неожиданно, как и появилась. — Эй, Джон, — она вновь сжала его руку. — Я бы на твоем месте не вешала нос. Думаю, не все еще потеряно. — Только не говори мне, что он отходчивый, потому что это совершенно не так. — Ну, никогда не знаешь, чего от него ждать. Я бы не была так уверена. — Не надо меня утешать, достаточно того, что ты просто выслушала, — он попытался благодарно улыбнуться Молли и надеялся, что получилось искренне. Казалось, девушка готова была продолжить спор, но вдруг посмотрела на несъеденные роллы Джона. — Ты так и не притронулся к еде. — Точно… кусок в горло не лезет. Официант, счет, пожалуйста.***
Джон запретил себе думать обо всем, что вчера произошло, до самого вечера. Отвлекался на дела, бестолковые разговоры с коллегами, Интернет, проверку почты, согласование и обсуждение материалов для следующего номера. Холмса не видел. Если тот и приезжал в редакцию, то он об этом не знал. Из головы не шли последние слова Молли перед тем, как они разошлись по рабочим местам. — Знаешь, — тихо сказала она, как только лифт тронулся вверх, — я работаю с ним уже пять лет. И за все эти годы я видела его таким лишь однажды. В самом начале. Таким же, как вчера, когда он вылетел из офиса вслед за тобой. В тот раз погиб его отец. А вчера… вы поссорились. Думаешь, он сможет просто так взять и… Она не договорила, лишь участливо сжала его плечо на прощание. Джон встал и прошелся по офису. Остановился у окна, из которого открывалась шикарная панорама на город. Засунул руки в карманы. Смотрел куда-то вдаль, за горизонт, но толком ничего не видел. Думал. Почему Холмс вдруг изменил решение и не просто решил напечатать новые подробности (кстати, не такие уж и новые, скорее — просто повод для публикации) по делу о самоубийствах Сантес и Брикс, а сделать это слишком, подчеркнуто заметно, с выводом на обложку, с яркими фотографиями? С обязательным упоминанием в новостях на радио и ТВ, уже не говоря о сайте и социальных сетях? Зачем? Что он задумал? Узнал что-то новое? Еще волновала мысль, как бы Шерлок не решил все-таки влезть в дом к Мориарти. Но, черт возьми, он же даже об этом не узнает и помешать не сможет, если что. Закат постепенно сменялся сумерками. «Ключевой» материал был утвержден, номер подписан. Здесь Ватсону сегодня больше нечего было делать. Он выключил компьютер и, захватив куртку, вышел. До дома добрался, как ни странно, почти без мыслей. Просто на автомате шел, пока не оказался у себя. Налил крепкий чай, почти насильно запихнул в себя бутерброд. Несколько раз хватался за телефон и столько же бросал его обратно на стол. Нет, он не станет ему звонить! И не будет больше унижаться, выслушивать нелепые обвинения… Лучше всего просто… не думать. Не думать. Не думать… Слишком больно.Спустя 4,5 часа.
Джон допивал уже третью чашку кофе, чтобы как-то заглушить привкус сигаретного дыма во рту (неудачная попытка покурить), когда услышал шум за входной дверью. Он глянул на часы. Половина второго ночи. Гостей он не принимал, с соседями не общался. Кому и что понадобилось возле его двери в такое время? Он в несколько шагов преодолел небольшую прихожую и распахнул входную дверь. И замер. На пороге, упираясь руками в косяки по обе стороны двери и опустив голову вниз, стоял… Шерлок Холмс. С его волос ручьями капала вода — на улице шел дождь, и, судя по виду, мужчина провел под ливнем не один час. Одежда его — без сомнений — тоже вымокла до нитки. На звук открывшейся двери Холмс поднял голову, а спустя мгновение сделал резкий шаг к Джону и впился в его губы своими, одной рукой крепко прижимая его голову к своей, другой обнимая за талию. Ватсон первые мгновения опешил, прикидывая, могла ли та небольшая затяжка, которую он успел сделать до того, как начал задыхаться, стать причиной таких галлюцинаций. Но он очень скоро осознал, что сейчас здесь стоит, обнимает и целует его — вопреки всему здравому смыслу и логике — вполне реальный Шерлок. Ватсон отвечал на поцелуй, наслаждался вкусом этих любимых губ, тоже крепко обнимая его и игнорируя проливной дождь. Поцелуй был жарким и одновременно имел привкус… сожаления (?) и… виски. — Шерлок! — Джон отстранился и посмотрел ему в глаза. Взгляд его был затуманенным. Оправившись от первого шока, он втащил его внутрь и только тогда заметил огромную кровоточащую ссадину у него на лбу, которую прикрывали мокрые локоны. Секунду Шерлок стоял, не шевелясь, а потом вновь притянул Джона к себе. — Прости меня, — еле слышно произнес он. И снова поцелуй. Настойчивый, извиняющийся, умоляющий о прощении. Спустя минуту Джон снова отстранился. — Шерлок, что с тобой случилось? — беспокойство нарастало. Любовник вел себя странно и абсолютно точно был пьян. Очень пьян. — Я не знаю, как ты это делаешь, но я не могу без тебя, — на одном дыхании произнес он и попытался снова обнять Джона, но тот его остановил, удерживая за запястья. — Шерлок, ты промок до нитки, ты простудишься! — сказал он, с большим трудом стягивая с Холмса пальто. Тот позволил его с себя снять и резко пошатнулся. Джон успел одной рукой бросить пальто на кресло, другой — подхватить своего***