Слишком много белого

С того самого момента, когда Харви с трудом разлепил веки и, морщась от пронзительно яркого весеннего солнца, медленно повернул затекшую шею к изумрудным цифрам электронных часов, все ощущалось по-другому. Привычная обстановка, завораживающий вид, дуновения врывающегося сквозь приоткрытое окно свежего, свободного на такой высоте от выхлопных газов весеннего воздуха - все было знакомым и незнакомым одновременно. Первую минуту он не мог понять, отчего так раскалывается голова и ломит все тело и почему все ощущается странно необычно, волнительно, тревожно. В душе тяжелой ношей сидел неприятный осадок, и Харви интуитивно ощутил, что причиной тому вовсе не было то неприлично внушительное количество скотча, которое он поглотил вчера вечером в баре в компании Майка, когда… Черт. Сегодня суббота. Та самая суббота, которой он каким-то непостижимым образом страшился последние пару недель, даже не пытаясь разобраться, почему так тошно на душе при одной мысли, что все теперь будет по-другому. Все определенно будет по-другому, сколько бы она не утверждала обратное, сколько бы не уверяла, что это, столь важное событие в ее жизни никак не скажется на их совместной работе. Откинувшись на подушки, Харви закрыл глаза и попытался снова провалиться в сон. Мерзкое чувство потери, которое преследовало его в последнее время, усилилось во сто крат, терзая, выматывая, сея внутри смятение и замешательство. Мысли вернулись ко вчерашнему вечеру в баре, куда он в отчаянии позвал Майка, молча взывая о помощи, но так и не сказав ни слова, оставил Майки участь молча взирать сочувствующим взглядом на бывшего босса, топящего в скотче свои терзания и сомнения. Мысли о скотче возродили желание продолжить, напиться до чертиков и проспать по крайней мере до следующего утра в надежде, что, может быть, по пробуждении все последние события окажутся дурным сновидением и все будет как прежде. Они будут прежними. Дверной звонок мучительным скрежетом отдался в многострадальной голове и, кляня на чем свет стоит непрошеного гостя, Харви тяжело поднялся и поплелся к двери. -Что-то я не припомню, чтобы приглашал тебя сегодня или просил быть своей спутницей,- вяло съязвил он, окидывая раздраженным взглядом как всегда безупречно выглядящую Джессику. -Так я и знала. Не появись я тут сейчас, ты бы, чего доброго, задрых снова и пропустил прием,- кинув на него укоризненный взгляд, Джессика прошла мимо в огромную прихожую и дальше в его огромные апартаменты, облокотилась о кухонную столешницу и скрестила руки на груди. Обреченно закрыв дверь, он отправился следом. -Невелика потеря, возможно, это было бы к лучшему,- он обессиленно свалился на диван, глядя куда-то мимо нежеланной гостьи. -Это свинство, Харви. Она столько лет терпела тебя, столько лет прикрывала твою задницу и нянчилась с тобой, а ты не хочешь сделать над собой усилие и поприсутствовать на самом главном событии в ее жизни? Она этого не заслуживает, не находишь? Он не нашелся что ответить. Джессика как всегда была права - он и сам столько раз приводил себе подобный аргумент. -Иди в душ и хотя бы попытайся привести себя в порядок- выглядишь отвратительно. *** Когда сверкающий черный лексус практически бесшумно припарковался в единственное свободное место, оставшееся на широком подъезде к собору Святого Патрика, Харви на мгновение показалось, что все это происходит не с ним. Все четче ощущалось непривычное чувство паники. Он никогда не паниковал, за исключением тех нескольких дней после того, как был огорошен поступком матери. И вот это досадное чувство вернулось снова, выбивая почву из-под ног, заставляя ощущать себя беспомощным и жалким. -Так и будем сидеть или мне выйти и самой открыть тебе дверь?-послышался рядом насмешливый голос Джессики. Он на автомате выбрался из машины и помог выйти своей спутнице. Несмотря на яркое весеннее солнце, заливающее золотистым светом готические своды собора, всегда казавшиеся ему торжественными и светлыми, сейчас величественное здание давило на него и вызывало потребность отвести взгляд в сторону. Вокруг мелькали знакомые и чужие лица – она всегда была в центре внимания и неудивительно, что столько людей удостоились чести быть свидетелями ее праздника. Ему вновь захотелось исчезнуть. Пальцы Джессики сильно сжали его руку над локтем. -Держи себя в руках. На тебе лица лет. Не строй из себя посмешище. И не порть репутацию фирмы, ты меня понял? У него не было сил выговаривать ей за тон и манеру обращения. -Я в порядке, Джесс. Придвинувшись ближе, Джессика наклонилась к его уху и, улыбаясь направо и налево, тихо продолжила. -Ты не в порядке, Харви, и это слишком очевидно. Хочешь скорбеть по тому, что профукал самую прекрасную женщину на свете, скорби на здоровье. В конце концов, ты это заслужил. Но не вздумай выкинуть какую-нибудь глупость. -Я никого не профукал! Мы с Донной просто хорошие… -Ну да, конечно,-примирительно перебила мисс Пирсон, и ему показалось, что ее тон напоминает интонацию, с которой обычно успокаивают упрямого ребенка. Джессика вдруг сделала шаг вперед и теперь стояла напротив, критически оглядывая его с ног до головы. -Выглядишь весьма впечатляюще. Признаться, не видела еще никого, кому бы так шел смокинг. А теперь убери из глаз это беспомощное выражение и пойдем поздороваемся с женихом,- с этими словами она грациозно повела головой, указывая на несколько человек, стоящих в кругу у ступенек собора. -Я пас,- твердо ответил он, снова ощущая прилив паники. Джессика оставила его, наконец, в покое и зашагала по направлению к Ричарду Паркеру и, вероятно, его шаферам. Пожав несколько протянутых рук настоящих и бывших клиентов, Харви устремился в противоположную сторону к стоящему в церковном саду огромному раскидистому каштану и, зайдя за дерево, выудил из кармана сигарету. Прошло уже столько лет с того момента, когда он отказался от никотинового дурмана и за эти годы он всего лишь несколько раз, по особым случаям, выкурил пару косяков, отмечая громкую победу в компании Джесс и подлый удар от Хардмана в компании Майка. В последние же несколько дней желание вновь наполнить легкие обманчиво успокаивающим дымом стало просто нестерпимым, и вот он уже докуривал свою первую за столько лет пачку. Чиркнув зажигалкой, Харви зажег кончик сигареты и жадно втянул дым поглубже в легкие. Стараясь не замечать доносившиеся со всех сторон восторженные возгласы приветствий, он обессиленно оперся спиной о грубый ствол дерева, не заботясь о риске запачкать или повредить неприлично дорогую ткань смокинга. Когда первые пары никотина проникли в мозг, он вновь ощутил потребность остаться тут на какое-то время в надежде, что, может быть, никто в предсвадебной суете и суматохе не заметит его отсутствия. Он не обязан видеть все это: ее в подвенечном платье, ее самодовольного, тошнотворно смазливого и чрезмерно успешного женишка - он всегда терпеть не мог подобные сборища, громкие клятвы у алтаря, которые всегда ему казались почему-то слишком наигранными и неискренними. Свадьбы были для него пыткой, но эта… Эта обещала стать его кошмаром.