Двадцать два часа

Последние двадцать два часа Оби-вана Кеноби волновали лишь два вопроса. Первый из них в примерном переводе звучал как «когда этот юный нахальный ребенок научится запирать двери в душевые», и второй «почему эта родинка на пояснице так…привлекает». Проблема была не только в том, что на дальних рубежах совершенно некогда соблазнять женщин и снимать напряжение, а в том, скорее, что юный джедай давно вызывал у Кеноби реакцию, сходную с той, что когда-то вызывал его учитель. Вот уже двадцать два часа Оби-ван Кеноби пытался помедитировать. И каждый раз перед глазами всплывала знакомая до нытья в паху картинка: обнаженный юноша под тугими струями воды. Ровная спина, широко расставленные ноги, руки скользящие по телу, смывая с него мыльную пену. Голова запрокинута, словно бы подставлена струям воды… После тихого «ах», Кеноби не решился смотреть дальше – не его это дело, да и жар собственного тела требовал немедленного… похода в душ. Битые двадцать два часа Оби-ван Кеноби избегал встречи со своим бывшим учеником. Выдать тому свое состояние казалось самой неверной ошибкой. Всю жизнь будет дразниться еще небось – память у Энни поразительная, но распространяется на все, что бы помнить не стоило. А урок «Учитель-гей» запомнит хорошо. Или же в худшем случае будет его избегать, как избегает Мейса, хотя кто знает, что там у них с Винду произошло три года назад. Ужасающие двадцать два часа Оби-ван Кеноби не мог прийти в себя. Уже пять лет он ловил себя на мыслях о своем тогда еще падаване. О его сильных руках, которые он сможет прижать к себе. Об этих таких красивых бледных губах, целовать которые наверняка не только безумно сладко, но и горячо, о смуглой коже, которая выглядит теплой… К которой так хочется прикасаться собой. О стройном тренированном теле… И каждый раз взгляд невольно соскальзывал по шее Скайвокера вниз, к разрезу туники, но большего никогда видеть не приходилось. До сегодняшнего дня. И если прежде мысли изгонялись, стоило лишь вспомнить про их неправильность, то теперь… — Оби-ван… — Послышался голос сзади. Магистра Кеноби передернуло. Этот голос он услышит в любой ситуации, узнает из двух-трех сотен созвучных. А как иначе, если каждую ночь в снах этим голосом повторяют его имя. Кеноби понимает, что бежать некуда. Придется выдержать экзекуцию близостью и недоступностью желанного. Генерал оборачивается. Новая вспышка острого желания, жар, накрывающий с головой, стоит только взглянуть на Скайвокера. Тот улыбается, как будто бы принес какую-то важную новость, но значимо не это. Молодой джедай всегда пренебрегал правилами, и вот сейчас он пришел к Кеноби в одних лишь брюках. Рельефные мышцы, красиво оформленные пресс и эта шея, эти руки… Взгляд соскальзывает к низу живота, и ревность в сочетании со страстью прокатывается по телу. Неужели его таким видят все? Кто еще знает, как прекрасен его бывший падаван? Хотя, глядя в эти блестящие голубые глаза, Оби-ван осознает, что этот человек не сомневается в своей привлекательности. — У меня новости…. – Улыбка становится ярче. Кеноби сглатывает. — Я хочу тебя – Произносят эти восхитительные губы в воображении Кеноби. Скайвокер складывает руки на груди, с некоторым удивлением наблюдая за заминкой учителя. Медленно молодой джедай приближается, его руки ложатся на плечи учителя. Лицо слишком близко и это невыносимо, когда стыдно признаться в своем сумасшедшем «хочу». Еще секунда и губы бывшего падавана накрывают губы Кеноби, язык медленно проскальзывает внутрь, очерчивая зубы, сплетаясь с языком генерала. Тяжелое дыхание юноши рядом, его смелые руки, оказывающиеся просто везде: на плечах, на груди, на бедрах… Сжимающие, гладящие, избавляющие от скованности одеждой… Кеноби с удовольствием отдается в эти руки, крепко сжимая плечи бывшего ученика. Темп нарастает. Поцелуи на губах сменяются поцелуями на шее – такими же жгущими и страстными. Нет сил сдерживать стоны, а прикосновения все ниже. Губы Энакина обхватывают сосок, срывая еще один протяжный стон, полный удовольствия. Пальцы сжимают второй и повторяют на нем ритмичные движения языком, заменяя обсасывания сжатиями. Вторая рука уже где-то неизведанно внизу. Пальцы прикасаются к животу Магистра, очерчивая выступающие мышцы, спускаются ниже. Уже невыносимо, уже слишком жарко. И Оби-ван понятия не имеет о том, как и когда оказался обнажен перед учеником, но эти неуместные мысли легко тонут в ощущениях ласки ученика на своем члене. Пальцы, сжимающие, ласкающие. Горячие поцелуи на груди так неописуемо сочетаются с тем, как Скайвокер сжимает мошонку джедая, как разводит ноги учителя, вынуждая того сесть на стоящий позади стол, как обводит кончиками пальцев анус… «Где он только понабрался…» — Мелькает мысль, когда ученик проникает пальцами в анус. Легкое неудобство, связанное с этими волнующими ощущениями, даже не так значимо. Движения внутри, поцелуи на шее, легкие укусы, тяжелое горячее дыхание. — Эй…. Учитель? – Вопросительное. Что происходит с Кеноби не ясно… Однако рыжий джедай стремительно краснеет, отводит взгляд. «Конечно, так не бывает» — напоминает он себе и улыбается в ответ ученику. — Все в порядке, Энакин… Что случилось? — Ну…Магистр Шаак Ти в соседней системе… ___ После долгого пересказа проходившей в соседней системе битвы и восхваления Шаак Ти, добившейся победы, Энакин подходит к Оби-вану, пристально глядя в его глаза. — Да, я о… — Начинает было джедай, но Скайвокер прикладывает палец к его губам, прося замолчать. Еще секунда контакта глаза-в-глаза… Эти губы слишком близко для Оби-вана и, когда становится уже невыносимо от этого мгновения, Кеноби чувствует желанный поцелуй… Сухие, но горячие губы ученика накрывают его. Джедай проваливается в это ощущение до конца. Дышать невозможно, и все это кажется странным сном… — У меня еще одна новость – Шепчет Энакин, оторвавшись от губ своего бывшего учителя – Тебе больше понравится… Магистр джедай не понимает как успел, но пальцы Скайвокера сжимают его пах… И под акомпонемент стона старшего джедая звучит: — Я хочу тебя.