✁
Нить появляется снова спустя ровно два года. Сехун уже не делает поспешных выводов и странных поступков, не задает никаких вопросов своим друзьям, а просто сидит до конца уроков и рисует на полях тетради ножницы. В этот раз нить жжется и стягивает палец, будто пытается сказать что-то или заставить идти по ней к другому концу, что Сехун игнорирует и изредка чешет палец, потому что Чанёль смотрит подозрительно, роняя «у тебя аллергия? Или комар укусил?». Сехун ничего не отвечает, а после уроков плетется к своему дому и очень долго тянет на себя нить, обматывая вокруг руки. Наутро нить не исчезает. Не исчезает и спустя два дня, когда Сехун пытается ее поджечь, закопать (чем вызывает ненужное ему внимание странных тетечек, выгуливающих своих собак), даже пытается забыть и убедить себя, что он просто напросто сошел с ума: ну не может это быть правдой. Какая-то странная книга в школьной библиотеке говорит, что это нить судьбы – бред собачий, думает Сехун, отправляясь домой. Когда нить исчезает, Сехун думает, что это какая-то магия числа «2»: два года, два дня. И почти не удивляется, когда она снова появляется спустя два месяца. (Он пытался не считать дни и не записывать даты, оно само получилось.)✁
Самое странное, что происходит потом – нить не исчезает совсем, и Сехун в тайне надеется, что на другом конце (если таковой вообще существует), не находится какой-нибудь маньяк или педофил, а какая-нибудь милая девочка, точно также недоумевающая, откуда эта красная штуковина взялась. Сехуну кажется, что он уже прирос к лавочке возле соседнего подъезда, потому что возле его собственного нет ничего, куда можно прижать свою задницу. Он просто сидит и смотрит вперед, пытаясь разглядеть, куда ведет нить. Обычно она обрывалась где-нибудь в кустах или уходила вдаль через дом и проезжую часть сзади него, но теперь она вела на детскую площадку, где бегали и орали как резанные дети, а еще какой-то нисколько не примечательный парень, на вид – ровесник. Сехун встает и решает проверить, куда на этот раз ведет нить и, когда замечает, что она намотана на руку того самого парня – будто почву под ногами выбивает, будто он наркоман, сидящий на какой-нибудь дряни. Кажется, что тому парню немного плевать на нить, либо же он ее не видит, либо Сехуну уже мерещится нехорошее. Он садится на другую лавочку и решает проверить свои догадки. Тянет за нить и смотрит на парня. Тянет нить и замечает, как та действительно на нем заканчивается, а потом просто дергает ее на себя, резко и сильно, отчего тот заваливается назад и падает на землю. Сехун смеется и смотрит, как тот поднимается, как отряхивает свои шорты и оглядывается по сторонам, пытаясь выяснить, что пошло не так. А еще рассматривает его лицо, смотрит на лохматые волосы и тощие руки, думая, что если это на самом деле проделки судьбы, то это не очень-то и смешно. Почему именно он? Парень, видимо, не очень парится и правда, потому что возвращается к игре с собакой, пока Сехун вылавливает удачный момент и снова дергает за нить, из-за чего тот падает теперь носом в песок, картинно вытянув руки вперед. Сдержать смех не получается, потому что по тому вдобавок еще и пес пробегает, поэтому Сехун едва ли не падает с лавочки, смеясь на всю улицу и явно давая понять, что это он сделал, никто другой. Парень это видит и сразу догадывается, а потом Сехун и сам падает, потому что из-за выступивших на глаза слез не видит ничего. – Ты какого черта творишь? – говорит он, оказываясь рядом и смотря сверху вниз. Щурит глаза свои раскосые и руки на груди скрещивает, будто отчитать пытается за проделанные глупости. – Я проверяю, где конец моей нити, – говорит Сехун, усаживаясь на лавочку и моргая часто-часто, чтобы видно лучше было. Парень вздыхает и мнется какое-то время, после чего садится рядом, запрокидывая голову вверх. Сехун смотрит на него искоса и думает, что можно сказать. «Эй, чувак, это что… судьба?» или «Мы с тобой типа пара, получается?» Глупо. Очень глупо. Сехун наматывает нить на руку до конца, и дергает еще, обращая внимание на себя, потому что у его судьбы тоже нить намотана на руку. – Ты, наверное, сейчас думаешь что-то в роде «за что мне это?», – говорит он, усмехаясь и поворачиваясь. – Нет, я думаю, что можно сказать вообще, насчет этого, – отвечает Сехун, кивая на его руку и поднимая свою. – Когда она первый раз появилась? – Два года назад. Я за ней шел, но она уходила куда-то за город, – рапортует Сехун, заглядывая ему в глаза. Нет, серьезно? Судьба? – Надо же, у меня тоже два года назад. Мы еще жили в Пусане, потом я сюда переехал учиться, и сегодня… нить уходила в тот подъезд, – смеется парень, показывая рукой на дом. – Я решил подождать и совсем забыл про нее. – Тебя как зовут хоть? – Сехун решает не вдаваться в подробности и не спрашивать, пытался ли он избавиться от нити какими-нибудь странными путями, как Сехун, например. – Чондэ, а ты… – Я Сехун, – протягивает руку вперед, чтобы обменяться рукопожатием. Когда Чондэ дотрагивается до его ладони, по руке проходит небольшой заряд, заставляя их если не отскочить друг от друга на метр, так резко одернуть руки. Сехун хмурится и поднимает на него взгляд, рассеяно смотря в лицо. – Странно так, – немного грустно говорит Чондэ, потирая ладонь. – Прости, но я пойду домой, мне на пары завтра. Сехун кивает и глотает слова, потому что до жути боится прозвучать глупо или навязчиво. Утром Сехун просыпается в холодном поту, потому что ему снятся страшные младенцы, и не обнаруживает на пальце нить, которая еще вчера натирала кожу.✁
– Я не знаю, ты можешь посчитать меня сумасшедшим, но это правда, – Сехун хватается за свои волосы и зарывает в них пальцы, смотря на Чанёля. Чанёль, в принципе, хороший друг, но когда он делает вот так – ржет без остановки, то его хочется долбануть чем-нибудь тяжелым, потому что это не смешно и плакать хочется. – Ты так сильно боишься экзаменов? – сквозь смех говорит он, едва ли не наворачиваясь с лавочки на крыше, где они проводят большую часть времени и иногда прогуливают уроки вместе. – Нет, то есть, боюсь конечно, но не так сильно, чтобы мне глючилась эта красная хренотень! Чанёль? – Сехун кладет руку ему на плечо и дергает пару раз, потому что тот затихает, а потом снова разражается смехом, причем смеется так сильно, что его и внизу, скорее всего, слышно. – Чанёль, хватит ржать как заправский конь! – Прости, бро, но это реально смешно, – отмахивается он от него, закрывая лицо рукой. Сехун пинает его в ногу и поднимается со скамейки, закидывая портфель на плечо. – Ладно, я больше не буду, стой, – Чанёль успевает схватить его за руку, а потом дергает на себя, заставляя снова сесть. – Может, сигарету? – У тебя есть? – Сехун не любит вот так просто прощать, но и дуться глупо: Чанёль в этом все равно не виноват. – Нить, говоришь. Была привязана к твоему пальцу и пальцу какого-то парня? – глубоко выдохнув, говорит Чанёль, вытаскивая из кармана пачку сигарет. – Я не хочу об этом больше говорить, – отрезает Сехун. – Ладно-ладно. Допустим, я верю в это. И вы вчера виделись? – Да. Он играл с детьми возле моего дома. Потом ушел. – Просто взял и ушел? Ну… – Чанёль подкуривает и выдыхает перед собой дым, – может, ты ему не понравился, и нить исчезла, или это Мироздание поняло, что случайно связало двух парней, – говорит он это с периодическими смешками, за что Сехун не сдерживается и снова пинает его. Рассказывать об этом Чанёлю было и правда хреновой идеей, потому что ничего дельного он так сказать и не смог, зато наржался вдоволь.✁
Сехун не может просто так выкинуть из головы Чондэ и нить, которая не появляется снова спустя две недели, и (Сехун очень долго не хотел этого признавать), ему очень хотелось бы снова с ним увидеться. Но он ничего о нем не знал, знал только, что его зовут Чондэ и пришел он к нему только потому что нить привела, а когда та исчезла, скорее всего решил больше не появляться. Может это и правда был какой-то глюк или совместная паранойя – так глупо и нереально. Или вообще все это Сехуну приснилось, а он еще и перед Чанёлем умудрился опозориться, из-за чего тот теперь стал находить в сети странных людей с именем Чондэ и кидать ему ссылки на профили. Сехун подумывает хорошенько отпинать друга за такие подколы и объяснить, что это уже не смешно. И да, Сехун не считает дни, не думает о Чондэ каждый день и пытается забыть про нить…✁
… до тех пор, пока она не появляется вновь. Сехун подрывается с места посреди урока и несется за ней практически через весь город, потому что это невыносимо: голова гудит и болит почти каждый день, а концентрироваться на учебе становится все труднее и труднее. Это немного сложно, потому что нить постоянно меняет свое направление, пока снова не темнеет, а Сехун не оказывается возле универского общежития. Охранник отказывается его пускать без пропуска, поэтому он просто тянет ее на себя, чувствуя, как та начинает тянуть и палец в том числе. А потом расслабляется, и из-за угла появляется хмурый Чондэ, который сам идет вперед. Хмурый, лохматый и невыспавшийся, судя по всему. – Ты мог бы подождать выходных или, не знаю, просто… – начинает он, смотря на Сехуна, который на глазах грустнеет и, кажется, даже меньше становится. – Ты… влюбился в меня, что ли? – усмехается он и тянет улыбку на лицо. – Еще чего, – Сехун отворачивается, резко и нервно немного, потому что чувствует, как уши начинают гореть и нет, я не скучал по этому придурку, издеваетесь?. – Эй, – Сехун готов под землю провалиться, потому что Чондэ кладет ладонь ему на голову и треплет черные волосы. – Я думал, что нить больше не появится, поэтому решил не приходить. – Поэтому я теперь знаю, где ты живешь, – бурчит себе под нос Сехун, поворачиваясь к нему, но не поднимая глаза. Стыдно? – Ладно. Хочешь поговорить? Сехун думает, что не очень-то ему и не повезло, потому что Чондэ не то, что добрый, он просто излучает тепло, и находиться рядом с ним все равно неловко, хоть у них и небольшая разница в возрасте. Чондэ пытается его развеселить, рассказывает про себя немного, а потом пытается намекнуть, что уже поздно и подготовка к экзамену не ждет. – Может ты это… дашь свой номер? – говорит Сехун, когда Чондэ уже собирается уходить.✁
– Как все серьезно, – присвистывает Чанёль, когда Сехун (в очередной раз) убивается по поводу своей непонятной для Чанёля нити и Чондэ. – То есть, вы с ним вчера гуляли, а еще ты меня уверяешь в том, что прямо сейчас у тебя на руке намотана эта самая нить? – Да… красная такая, толстая и очень, очень яркая, – вздыхает Сехун. – Так в чем проблема? Может, это и правда судьба, и вам надо… того… ну, ты понимаешь, – Чанёль пихает его в плечо и ржет как ненормальный (в который раз), когда Сехун падает лицом в ладони. – А как же Суён? Ты же ее так любил… – Иди в задницу, – Сехун толкает его и едва ли не заваливается назад, потому что у скамейки нет спинки, о чем он благополучно забывает. – Думаешь, я специально?✁
Чондэ отвечает на сообщения Сехуна не так часто, как хотелось бы, потому что «я сейчас занят» и «прости, у меня денег не было на счету». Сехун все еще не любит быть навязчивым, но нить никуда не исчезает, а еще натягивается временами, из-за чего он выскакивает на улицу посреди ночи, думая, что Чондэ пришел его навестить, а потом сталкивается возле двери с матерью и виновато смотрит на коврик возле входа, на что она закатывает глаза и отвешивает ему хороший подзатыльник. – Ты мог бы так сильно не палиться, если выходишь ночью, болван, – говорит она, усаживая его на кухне и разводя какао с молоком. – Прости, мам, – искренне извиняется Сехун, радуясь тому, что у него такая добрая мама и не отчитывает по таким поводам. С Чондэ удается увидеться чисто случайно (так ему говорит Сехун, когда через весь город тащится к его общаге), а потом так же случайно удается уговорить прогуляться, потому что «ты же не бросишь ребенка одного на улице?». Сехун не хочет признавать, что привязался к нему.✁
Нить не хочет исчезать спустя неделю, не исчезает и спустя две недели, когда Сехун уже подсознательно к этому готовится. На улице становится все холоднее и холоднее с каждым днем, потому что зима не за горами, как и выпускные экзамены, вытягивающие нервы тонкими струйками. – Приходи ко мне в гости? Мама блины напекла, – говорит Сехун, когда на другом конце провода и его нити сонным голосом отзывается Чондэ. Сехун рисует его в воображении, как переворачивается на другой бок и как его волосы лезут в глаза, а еще сосед по комнате, скорее всего, пытается в него что-нибудь кинуть, чтобы не мешал спать в десять утра. – Ты бы еще на пару часов раньше позвонил, тогда бы я точно пришел, – бубнит он в трубку и, кажется, снова засыпает. – Только-только пожаренные, еще у нас варенье было клубничное, или вишневое, – продолжает Сехун, спихивая ногой с кровати плюшевого зайца, которого непонятно зачем подарил ему Чанёль на прошлый день рождения. – Ладно, уговорил, – Сехун мысленно ликует, потому что они не виделись давно и да, Сехун уже точно уверен, что соскучился. Чондэ приходит ближе к полудню, приносит несколько шоколадок и отдает одну маме Сехуна, на что та смеется и на радостях отвешивает Сехуну подзатыльник, говоря: «почему раньше в гости не звал своего друга?». Чондэ умудряется разгромить ему половину комнаты, когда убегает от Сехуна с зайцем в руках вместо оружия или биты (это еще с какой стороны посмотреть). Успевает пересмотреть все его альбомы с детскими фотографиями и пару раз удачно дернуть за нить, из-за чего Сехун сносит все содержимое своего стола и нечаянно отрывает зайцу лапу. – У меня не было такого бардака со времен средней школы, – взвывает Сехун, когда Чондэ падает на пол и раскидывает руки в стороны. – Я давно не ходил ни к кому в гости, – говорит он и снова дергает за нить, из-за чего Сехун падает Вальтом, задевая головой плечо Чондэ. – Если бы не эта нить, мы бы никогда не узнали о существовании друг друга, – выдержав драматическую паузу, говорит Сехун, наматывая ее на свою руку. – И правда. Но ты иногда бываешь таким настырным, что я немного боюсь, – смеется Чондэ, а у Сехуна все внутри холодеет. – Я тебе не надоел? – Нет. Нет, Сехун. Что за глупости, – Чондэ поднимает руку и укладывает Сехуну на волосы, лохматя их еще сильнее. Сехуну кажется, что его сердце сейчас выскочит из груди, потому что Чондэ так близко и не хочется терять этот момент. Хочется, чтобы так было чаще. – Ну, тогда… – Сехун садится и пятится назад так, что оказывается возле линии пояса Чондэ, – тогда я хочу знать еще кое-что. – Что? – Чондэ хлопает глазами, а затем заливается смехом, когда этот неугомонный ребенок начинает его щекотать. – Нет! Сехун-а! – Ты боишься щекотки! – констатирует Сехун, когда Чондэ хватается за его руки и пытается завалить на пол. Не очень удачно, потому что Сехун падает не совсем на пол, а сверху, едва ли не утыкаясь своим носом в нос Чондэ. Чондэ замирает и тяжело сглатывает, смотря в глаза Сехуну, пока тот судорожно выдыхает, а затем наклоняется немного ниже и касается его губ своими. – Прости… прости, хён, – Сехун зажмуривается, но не отстраняется, надеясь, что его не оттолкнут. – Балда, – Чондэ одаривает его щелбаном в лоб и улыбается, запуская руку в волосы и прижимая к своему плечу. Когда Сехун пытается подняться, он едва ли не заваливается назад, потому что успел запутаться в нити, заодно и запутав Чондэ. – Ну и что нам теперь делать? – смеется Чондэ, помогая Сехуну выпутаться. Чондэ уходит ближе к вечеру, потому что ему еще ехать до общежития. Сехун начинает очень много курить.✁
Чондэ приходит на выпускной Сехуна и поздравляет с окончанием школы и хорошо сданными экзаменами. Говорит что-то про то, что Сехун большой молодец, и еще что-то, только Сехун не совсем разбирает что, потому что Чондэ его обнимает, а потом заглядывает в глаза, пару раз щелкая пальцами перед лицом. Глупый влюбленный дурак, – думает Сехун, пытаясь собрать себя в руки и печально смотря на нить, которая не исчезает уже на протяжении двух месяцев. Школа остается позади, как и школьные друзья, которые собираются поступать в разные колледжи\университеты, как и Чанёль, который что-то весело заливает Чунмёну и Чонину, а потом говорит, что они собираются в караоке, и плевать, что петь из них всех умеет только Чунмён. – А это кто? – щурится Чанёль, когда смотрит на переминающегося с ноги на ногу от холода Чондэ, больше похожего на пингвина или младшеклассника, но не на студента. – Чондэ… – Чондэ? Тот самый великий Чондэ? Наконец-то этот день настал! – Сехуну становится и стыдно и неловко, потому что Чанёль не умеет себя вести нормально перед незнакомыми ему людьми. Чунмён на него смотрит непонимающе, переводит взгляд на Чонина, а затем и на Чондэ, пытаясь понять, что происходит. – Ого, даже так, – Чондэ дергает за свою часть нити и хлопает глазами, смотря на Сехуна. – Он должен пойти с нами! – заявляет Чанёль, наваливаясь на Чондэ. Теперь в их небольшой компашке петь умеет не только Чунмён, но и Чондэ, и, как выясняется, довольно неплохо, потому что набирает максимальные баллы и получает аплодисменты от веселящихся друзей Сехуна.✁
Сехун не знает, чем можно себя занять на каникулах и почти не нервничает при поступлении в университет. Бродит по улицам и совсем не пытается выловить Чондэ с помощью нити, потому что звонить немного боится, хотя увидеться хочется. И Сехун совсем не шпионит за ним, когда находит выходящим из университета с какой-то девушкой. Не ревнует, когда он улыбается ей так, как улыбался только ему. Не злится, когда он кладет ей на плечи свои ладони, и не хочет проломить стену головой, когда он обнимает ее и машет рукой на прощание. А еще не хочет провалиться от всех накативших эмоций под землю, когда Чондэ дергает за нить, а Сехун поскальзывается и вываливается из-за угла. – Черт… – только и говорит он, когда Чондэ смотрит на него сверху вниз (как в первую их встречу) и складывает руки возле груди. Чондэ тащит его за собой в кафе и заказывает пирожное, рассматривая черную макушку, так как Сехун не собирается поднимать голову, и смотреть в принципе. – Надеюсь, что ты с ней не встречаешься, – роняет Сехун, когда перед ним ставят кружку с чем-то горячим. – Я надеюсь, что ты не надумал себе что-то в роде «если у нас нить, то мы должны до конца жизни быть вместе», – Чондэ сам морщится от своих слов, но не может этого не сказать. Эта нить все еще кажется чем-то глупым, чем-то относительным, и поверить в то, что этот мальчишка перед ним является единственным человеком на Земле, предназначенным ему… странно. Чондэ все кажется странным. Сехун пытается уйти, правда Чондэ наматывает нить на руку и дергает на себя, заставляя сесть на место. – Она просто моя одногруппница. Мы просто хорошо общаемся, окей? – Чондэ отпивает из своей кружки и поднимает взгляд на Сехуна, смотрящего теперь на него в упор. – Ты и правда в меня влюбился? – Не знаю, – тут же отвечает Сехун, прикрываясь этим от настоящих эмоций. – Вот видишь, ты даже ничего не знаешь. – Это сложно, потому что я хочу видеться с тобой чаще, но у тебя не получается. Я хочу узнать тебя лучше, но ты не подпускаешь меня ближе, чем тогда, когда ты приходил ко мне в гости единственный раз, – Сехун щурится и пытается держать себя в руках, когда к горлу ком подступает и не то, что говорить мешает – дышать сложно становится. – Я просто пытаюсь понять, к чему все это и к чему эта дурацкая нить, которая будто не вокруг моего пальца обмотана, а вокруг шеи, понимаешь? Сехун смотрит ему в глаза и пытается понять, не перегнул ли палку, не перешагнул ли через ту линию, за которую сам себя вечно загонял. Все так сложно. – Ты веришь в судьбу? – спрашивает Сехун, когда Чондэ молчит, создавая пропасть перед ними. Нить стискивает палец так сильно, что хочется поскорее от нее избавиться. – Я верю в удачу, – говорит Чондэ, опуская голову и улыбаясь как-то грустно. Чондэ говорит, что проводит его до дома и почти ничего не говорит по дороге, лишь иногда прикасается пальцами к пальцам Сехуна случайно. А Сехуну кажется, что нить с каждым шагом становится все короче и короче, а потом и вовсе переплетает свои пальцы с пальцами Чондэ, запихивая другую руку в карман куртки. Кидает взгляд на профиль Чондэ и чувствует, как разливается тепло внутри, когда Чондэ роняет «дурак» и улыбается, запрокидывая голову вверх и ловя губами первые снежинки за эту зиму. Когда они добираются до дома Сехуна, снег идет такой сильный, что Сехун заставляет его зайти погреться. Получает стандартный подзатыльник от мамы и «почему так долго не приглашал Чондэ к нам в гости?». Чондэ улыбается, а потом позволяет себя целовать так долго, что воздух в легких заканчивается. Сехун не может перестать улыбаться и смотреть на Чондэ, чувствуя себя действительно счастливым, а еще говорит Чондэ, что это самые настоящие проделки судьбы, которая не могла не привести их друг к другу, как бы это глупо не звучало.