Информация

У змей - настоящих чудовищ в животном мире - иммунитет к собственному яду. Это весьма удобно для них - во многих смыслах. И если какая-нибудь гадюка укусит саму себя за хвост, ей ничего не будет грозить. Так и с людьми: они любят отравлять свои и чужие жизни слухами, недомолвками - в целом, словами. И, толкая речь о ничтожестве другого, человек может понять, - на самом деле, он говорил о самом себе. Однако же ему легко забыть эти слова, равно как и притвориться, что он к ним непричастен и совершенно, абсолютно чист. Но самые крупные и опасные змеи умрут от своего яда: их организм не сможет перенести такую токсичность. Я - самая ядовитая змея в Токио. Пауки, плетя свои паутины, никогда не запутываются в них. Они-то знают, что клейки лишь поперечные нити, и свободно бегут по другим в поисках неосторожно попавшейся еды. Но если паук будет невнимателен, он с той же легкостью попадется в свои собственные путы. Я - самый крупный паук. Блохи, присосавшись к невинной жертве, точно знают, когда они насытятся и смогут продолжить свой хищнический путь. Но стоит чуть переборщить - и брюшко лопнет, что насекомому ничего хорошего не принесет. Я - самая хитрая и жадная блоха. И как бы я ни был циничен, жесток и расчетлив, страх запутаться в паутине собственных интриг, невольно подстроить ловушку самому себе и трагично погибнуть от своих же чрезмерных амбиций пронизывает почти каждое мгновение моей жизни. Как же хорошо, что твоя ненависть отвлекает меня от этого, Шизуо, мой личный заклинатель змей и истребитель мелких вредителей. Ты даже не представляешь, насколько прав, когда зовешь меня "мерзкой блохой". Ты не представляешь, как я рад это слышать, рад знать, что не один в этом мире понимаю себя. Ты ведь далеко не так глуп, как хочешь казаться, Шизуо. Вспыльчив, несносен, чересчур искренен - но только это и вовсе не недостатки с исключительно моей точки зрения. Слишком открыт, и это, пожалуй, единственная слабость. Я мог бы втереться к тебе в доверие, занять твое сердце и мысли, а потом в один миг разрушить их - но я тоже принципиален и слишком ненавижу тебя, чтобы так сделать. Она такая странная, наша ненависть: болезненная, странная, даже чудовищная. Как и мы, Шизуо, только я холодный-холодный, вечно голодный вампир, а ты - огненный элементаль. И ты шипишь от моих ледяных прикосновений, а я сгораю от твоего взгляда. Но вся соль шутки в том, что друг без друга нам не продержаться: ты сожжешь сам себя, а я окончательно застыну, замерзну - проще, умру. Мы ведь никак не продержимся поодиночке, и ты это знаешь; как знаешь и то, что, когда становится невыносимо холодно, я бегу к тебе - и ты не против. У тебя ведь нюх на меня, было бы желание - выследил бы по запаху и ласково задушил, как обещаешь на публике. Ты знаешь, где я живу, еще со старшей школы, и ни разу не предпринял попытки убить меня кроме как при случайной уличной встрече. Мой офис мы используем совсем для других целей. Уже сколько лет недоумеваю: как еще никто не догадался о роде нашей ненависти? Как всегда это бывает, внезапный телефонный звонок прервал мои размышления. - Слушаю? - говорю лениво в трубку, а в голове еще прокручиваю остатки мыслей, собирая их в целостную картину, которую бы написать маслом и повесить на стену - в стиле сюрреализма, чтобы никто не догадался о ее цели, кроме нас с тобой. - Изая-кун, у меня для тебя новости. В трубке - короткие гудки, а у меня на губах почти счастливая улыбка. Почти - потому что через десять секунд открываются двери в офис, делая ее на мгновение по-настоящему искренней. - Почему почтил меня своим присутствием, Шизу-тян? - с почти садистским наслаждением тяну слова, наблюдая, как ты до хруста сжимаешь кулаки, пытаясь сдержаться. Ну и правильно, мой офис мне дорог, так что попробуем обойтись в этот раз без особых разрушений. - Знаешь Куронуму Аобу? - Почти скучающий взгляд проходится по моему лицу в поисках хоть каких-то признаков узнавания. Я усмехаюсь. - Пятнадцатилетнего главу Синих квадратов? Наслышан. - Бывшего лидера, - уточняешь и искоса смотришь в окно, прячась от моей токсичной ухмылки. Тебя ведь не учили, что нужно делать хорошую мину при плохой игре? - Конечно-конечно. Что-нибудь новенькое, или ты выискал такой глупый предлог, только чтобы повидать меня? - Не выводи меня из себя, Изая, - говоришь на удивление спокойно, все еще избегая смотреть мне в лицо. - Ты в курсе, что он со своими дружками собирается тебя убрать? - Поподробнее, - верчусь в кресле, вставать из которого совсем нет сил. Слова ведь тоже могут обесточивать, Шизуо. - В теории, их полноправный глава теперь Рюгамине Микадо, но это весьма фиктивная власть. На деле, квадраты все еще верны Аобе-куну. И он планирует воспользоваться твоими услугами, чтобы с помощью своих ребят и - преимущественно - твоей информации захватить остальные группировки. Тебе же попросту надо будет заткнуть рот. - Ха, а это интересно! - вскакиваю на ноги и хватаю тебя за руку, поворачиваю твое лицо к себе и с восторженным азартом смотрю в глаза. Они сейчас не горят - тлеют, но зрелище не становится менее захватывающим. - Какой честолюбивый малыш, а? Только вот откуда ты это узнал? - Услышал, - безразлично пожимаешь плечами и отходишь, отрывая меня от себя, встаешь у открытого окна и закуриваешь. Я не рискую протестовать и что-то выспрашивать - себе дороже. - А зачем пришел? По телефону было бы намного удобнее. Ты глядишь на город за окном, спиной ко мне, и я совсем не вижу и не слышу твои эмоции в сухом тоне ответа: - Так безопаснее. Вздыхаю, подхожу ближе и, внезапно обняв тебя сзади, поднимаюсь на носочки и шепчу на ухо: - Просто признайся, что соскучился по мне, Шизу-тян. От моих последних слов у тебя по коже пробегают мурашки, я же вижу, и потому я обхватываю тебя за плечи и тоже любуюсь панорамой, часто-часто дыша тебе в шею. Было бы глупо отрицать простой факт: меня очень волнует твоя близость. В крови просыпается адреналин, и я знаю, что все это кажется таким не только мне. Ты стоишь, как скала, нерушимый и неуязвимый, и мне дозволено приблизиться к тебе ближе, чем кому-нибудь, когда-либо жившему на Земле. Это просто ошеломительно - чувствовать, что я могу влиять на тебя, так сильно, что, кем бы я ни родился, все равно выделил бы тебя из людской массы. - Да, - голос нагло вырывает из раздумий, - да, я соскучился по тебе, мерзкая блоха. Доволен? - Очень даже. - Если бы ты знал, что от этих слов произошло в голове: взрыв, ядерный взрыв, всех клеток головного мозга, - ты не смог бы сказать это прямо, да? В шоке поворачиваю твою голову и пристально смотрю на лицо в тщетной попытке вывести тебя на чистую воду, но оно непроницаемо. Ты можешь лгать - и лгать убедительно! - по необходимости, но не любишь этого делать. Так что это? Жестокий розыгрыш? Ты... - Успокойся, блоха, я просто пошутил. ...никак не можешь испытывать то же, что и я. - В любом случае, спасибо за информацию, - принимаю обычное выражение лица, надеясь, что скрыл мятущееся чувство разочарования и немного - боли. - Чем я могу заплатить за нее? Ты, наконец, отворачиваешься от окна и смотришь прямо на меня. - Все как обычно, блоха. Где-то на привычном пути в спальню я ловлю шальную мысль: за информацию от Хейваджимы Шизуо я готов платить даже больше, чем нужно.