Именно я

1. Фуэте — И что я здесь делаю, — в третий раз спросил себя Джон, воровато оглядываясь по сторонам. Было уже около часа ночи, кэб, привезший его на Бейкер-стрит, уехал минут десять назад. А он все стоял и стоял на пустынной улице — весь такой нелепый в своей свадебной визитке под тусклым светом фонарей. Это все Мэри. Сумасшедшая женщина. Первой заметила, что Шерлок исчез, и сколько Джон ее ни убеждал, что все в порядке, просто их друг не любит бессмысленные сборища незнакомых людей, все было бесполезно. Мэри волновалась. Она даже нашла Джанин, свою подружку, с которой, вроде бы, Шерлок неплохо сошелся, и что-то долго у нее выведывала с таинственным выражением лица. А потом, когда они, усталые и счастливые, ехали наконец домой, долго подлизывалась и намекала, мол, сейчас она такая взвинченная из-за беременности, что все ее желания нужно удовлетворять и не расстраивать, а то мало ли что. Господи, Джон был ее мужем, естественно, он готов был выполнять все желания, он вообще-то клятву давал только что по этому поводу! Ну, не совсем по этому, конечно. Но все-таки. И вот — пожалуйста. Теперь в самом разгаре первой брачной ночи («Еще одна бессмысленная традиция, какая разница, когда именно заниматься сексом, вы живете вместе и можете делать это в любой момент» — и Мэри с ним соглашается!) он, вместо того, чтобы делать, что положено, торчит тут как… У него даже ключей с собой нет! И миссис Хадсон наверняка уже легла — ее окна темные, почти зеркальные в ночном свете. А вот Шерлок не спит. Желтым светится штора, скользит по ней быстрая, неясная тень. Что он там делает вообще? Джон решительно шагнул к двери и дернул за ручку. В конце концов, можно постучать, позвонить, что-нибудь можно сделать, и пусть миссис Хадсон проснется, это Шерлок виноват, черт его возьми!.. Но дверь безо всяких усилий распахнулась в темную прихожую сама. — Замечательно, — пробормотал себе под нос Джон, запирая замок за собой. — Теперь они будут спать с дверями нараспашку. Одна из ума уже выжила, второй никогда и не… На втором этаже, в их квартире, вернее, конечно же, в квартире Шерлока, будто прибавили громкости, и вниз по ступеням полилась плавная, чуть пришепетывающая на каждом третьем такте мелодия. Отлично, подумал Джон. Она уже ему позвонила. Сообщила. И это он открыл дверь. Ждет. Если бы сейчас провалиться сквозь землю, это было бы очень кстати. Но здесь отличный фундамент, почему-то вспомнилось Джону. Господи, ну почему это происходит именно со мной? Он все-таки пересилил себя и начал подниматься, и с каждым шагом музыка была все ближе и отчетливей, по-прежнему оставаясь негромкой. Войдя в мягко освещенную гостиную, Джон на секунду замер, испытывая позорное желание отступить обратно в темноту и сбежать отсюда к черту. Шерлок танцевал. Он танцевал сам с собой, музыка лилась из потертого динамика непонятно откуда взявшегося в гостиной проигрывателя. Пластинка была старой, слегка выгнутой одним боком и поцарапанной, что, вероятно, и делало текущую плавным потоком музыку слегка шероховатой и шипящей. Что это было — вальс или какое-нибудь танго — Джон не разобрал. Что-то такое тра-та-та. Вальс, наверное. Раз-два-три. Шерлок танцевал, не замечая его. В своем синем халате, в домашних брюках и босиком. Ладно, сам себе сказал Джон. Не будь трусом, тряпка. — Составить компанию? — спросил он вполголоса. Шерлок замер. Медленно обернулся, опуская руки. Щурясь, будто бы попал под свет яркого прожектора. — Разве ты не должен быть с Мэри? Кажется, так полагается. — Да, — кивнул Джон, не понимая, раздражается он или наоборот веселится. — Так полагается. Но ты же знаешь нашу семейку. Ничего не происходит так, как полагается. Шерлок окинул его внимательным взглядом, и Джон уже привычно отмахнулся. — Нет, ничего не случилось. Ничего опасного или угрожающего не случилось. Просто моя жена решила, что… это как-то несправедливо, что тебе не удалось сегодня потанцевать, — он прикрыл глаза рукой, качая головой. — Не спрашивай, ладно? Кажется, меня нельзя смутить еще больше. — Она разговаривала с Джанин? — поинтересовался Шерлок, приподнимая подбородок. — Да. — Понятно. — Хорошо, что хоть тебе что-то понятно. Вальс, если это был он, уже закончился, и теперь из динамика доносилось только ритмичное шипенье. — Так, — Джон преувеличенно бодро хлопнул в ладоши и потер их друг о друга. — Что у нас? Вальс? Я пока еще помню, как это делается. То есть, ты понимаешь… — Ты неважный танцор, — заметил Шерлок. — Да, — пожал плечами Джон, оглядываясь по сторонам. — И с каждой минутой я становлюсь все хуже. Поставь уже какую-нибудь пластинку. Где ты взял этот агрегат? Выглядит древним. Шерлок, не сочтя нужным ответить, шагнул к проигрывателю и аккуратно перенес иголку на начало затертой дорожки. В динамике снова защелкало и зажурчало. Джон неловко вскинул руки, не зная, то ли положить их подошедшему вплотную Шерлоку на плечи, то ли обнять его за талию, но тот сам перехватил их так, как положено. — А, точно, — хмыкнул Джон. — Видишь, уже забыл. Чертовски неловко. Нелепо. — У твоей жены странные представления о первой брачной ночи, — сказал Шерлок, легонько подталкивая его коленом, и Джон поспешно сделал шаг назад. И в сторону. И… Это странным образом успокаивало. По крайней мере, когда думаешь о том, куда ставить ноги, перестаешь заботиться о том, что выглядишь до странности нелепо в свадебной визитке с еще не увядшей бутоньеркой в обнимку с лучшим другом, одетым в халат, посреди привычно захламленной гостиной, заполненной мягкими щекочущими звуками старого вальса… — Джон, — внезапно остановившись, сказал Шерлок. — Можно тебя попросить об одной услуге? У него было очень серьезное лицо, легкая морщинка между бровей, скорбно поджатые губы… — Да… — растерялся Джон, глядя ему в глаза и невольно вцепляясь в сухую прохладную ладонь. — Конечно. Ты же знаешь, я сделаю все, что скажешь. Шерлок печально кивнул, чуть отстраняясь. Тихо вздохнул. — Сними, пожалуйста, туфли. Джон моргнул. Открыл рот и закрыл почти сразу же. А потом рассмеялся. Это все было… ужасно смешно. Невероятно бессмысленно, глупо, — Идиотски, — подсказал Шерлок, да, именно. Господи! — Я женился, — сказал Джон сквозь смех. — Представляешь? — Поздравляю, — Шерлок улыбался, не выпуская его из рук. Джон помотал головой, пытаясь успокоиться, но рот сам разъезжался в стороны, а где-то под горлом стучал сухой едва слышный хохот. — На ком? — спросил он, встряхнув Шерлока за рукав. — Моя жена дома, наверняка уже спит. А я здесь с тобой… что я здесь делаю? — Мы танцуем, — подсказал Шерлок. — Да, — Джон сжал плечи Шерлока в ладонях, придвинулся вплотную, прижимаясь щекой к прохладному шелку его халата. — Только музыка опять кончилась. Шерлок постоял пару минут, обнимая его в ответ и поглаживая по спине, пока душивший Джона смех не отступил. — Я могу поставить что-нибудь другое, — предложил он осторожно. — Вальс тебя, кажется, нервирует. — Меня вообще нервируют танцы, если откровенно. Но ты и правда сбежал слишком быстро. Я переживал. Немного. Джон отстранился и заглянул Шерлоку в глаза. — Ты ведь не думаешь, что теперь тебе будет не с кем танцевать? Шерлок уклончиво повел плечом, но прежде чем Джон успел что-то сказать, из прихожей грянула музыка, совсем не похожая на старый вальс. — Прошу прощения. — Шерлок проскользнул мимо него к своему пальто. «Да?» — раздался его глуховатый и немного удивленный голос. Не очень-то прилично наблюдать за людьми, когда они разговаривают по телефону, так что Джон по привычке прошел на кухню, огляделся по сторонам. Чай. Нужно заварить чай, с чаем все как-то проще. — Он знает? — раздался совсем рядом голос Шерлока, и Джон обернулся, со странным чувством обнаружив, что друг внимательно и сосредоточенно за ним наблюдает, прижав телефон к уху. — Что? — спросил Джон беззвучно, разводя руками. Шерлок в свою очередь изобразил пантомиму, которая могла означать и «Понятия не имею», и «Да ради бога, Джон!». — Хорошо, — сказал он в трубку чуть растерянно и, как всегда в таких случаях, это прозвучало чертовски высокомерно. — Думаю, не я должен сообщить ему об этом. Джон облился холодным потом и нервно сглотнул. — Нет, я не против, — добавил Шерлок уже почти раздраженно. — Но мы могли обсудить это до… Не слишком честный прием, но ты права. Конечно же, принимать решение будет Джон. Да, передаю ему трубку. Шерлок протянул ему телефон, и Джон, внутренне обмирая, прижал его к уху. — Да, — сказал он, едва дыша. — Милый, — ласково сказала Мэри. — У меня к вам двоим отличное предложение. — Какое еще предложение, — просипел Джон, краем глаза наблюдая за бродящим по гостиной Шерлоком. Он нервничал, этот Шерлок, этот невозмутимый сукин сын, что же они придумали такое… — Ты, главное, не волнуйся и не принимай все в штыки, — убеждающим тоном произнесла Мэри. — Я думаю, так действительно будет лучше для всех, ты просто не злись, ты же помнишь, Джон, мне нельзя нервничать… Она продолжала говорить, и с каждым ее словом происходящее казалось все более нереальным. Джон смотрел на Шерлока, который с потерянным видом перебирал свои пластинки, слушал жену и почти так же, как и полчаса назад, думал только об одном: Господи, ну почему это происходит именно со мной?.. 2. Тот самый момент — Мы застряли здесь минимум на три дня, три дня бездействия, Джон, в такой глуши, как эта, даже тебе станет невыносимо! — Не думаю, я очень терпеливый человек. — Звучит достаточно самодовольно, чтобы быть отвратительным. Шерлок бегал по маленькому номеру, как волк по клетке, от стены к стене, время от времени выглядывая в окно. За окном предсказуемо ничего не менялось. Это и правда была та еще глушь. — Знаешь, мне доводилось переживать постадреналиновые затишья настолько сильные, что мои соратники начинали потихоньку сходить с ума и делать всякие глупости. Правда надо сказать, что эти глупости развлекали меня достаточно, чтобы не сходить с ума самому. — И чем занимались твои лишенные адреналина соратники? У них хотя бы было оружие под рукой, это проще терпеть, когда есть хоть что-то... — Да, — саркастически подняв брови, кивнул Джон, — иногда они выходили ночью голышом под звездное небо и палили в него из автоматов. Пару раз воровали у меня антисептическую жидкость, думая, что это спирт. Один раз даже раздобыли где-то травки, накурились и устроили оргию. — Хм… — Нет, Шерлок, это не предложения по проведению досуга, это примеры действительно идиотского поведения, — торопливо сказал Джон. — Не надо обдумывать это с таким сосредоточенным видом. — Ты когда-нибудь занимался сексом под воздействием легких наркотиков? — Я… нет, Шерлок. — Я тоже, — пробормотал тот задумчиво. — Кто бы мог подумать, — не удержался от тихого замечания Джон. — Это должно быть интересно. — Могу сказать, как это выглядит со стороны: глупо. Шерлок скривился. — Конечно, если позволять кому-то на это смотреть. Я не думаю, что ты страдаешь эксгибиционизмом! — Я — нет, определенно нет… С какого момента мы обсуждаем это так, как будто мы… в смысле, я и ты… — Будет тебе, Джон. Ты не можешь не признавать, что у нас до сих пор просто не было настоящего повода заняться сексом. — Я… Слушай, ведь ты сам сказал, что ты женат на работе, все такое. Кстати, можешь даже не пытаться врать, я знаю, что с Джанин ничего не было, она все рассказала Мэри. Я вообще был уверен, что ты... не занимаешься сексом. Шерлок посмотрел на него своим фирменным взглядом. — Я здоровый мужчина среднего возраста, почему я не должен заниматься сексом? — Ну вот я и не знаю, что тебе мешало до сих пор, у тебя даже девушка была… а секса не было. — У меня были другие занятия. — Ну да, а сейчас, конечно, альтернатив нет… — Сейчас у нас целых три дня, сеть не ловит, кругом — скучнейшие сельские жители. Здесь даже измена жены врача с молочником станет сенсацией, а в номере нет и телевизора. Не то чтобы это помогло, но был бы шанс отвлечься. Джон помолчал, обуреваемый самыми разнообразными чувствами. Первым порывом было сказать, что он не гей и вообще женат, но снова выслушивать о кошмарной договоренности Мэри и Шерлока теперь уже из уст последнего совершенно не хотелось. И так было понятно, что для его гениального друга, как и для сумасшедшей жены, узы брака и предпочитаемое сексуальное поведение — не аргумент. Вторым порывом было демонстративно обидеться в профилактических целях, потому что Шерлок как всегда сел в лужу и сам этого не поймет, если на него как следует не надавить. А лучше бы он понял, потому что Джон уже привык, а вот кто-то свежий на такое предложение может и отреагировать соответственно. Третьим, самым паршивым порывом было желание объяснить с примерами, долго и вдумчиво, как нужно делать такие предложения, но этот порыв Джон тут же затоптал. — Так, — сказал он наконец, так ни на одном варианте и не остановившись. — Понятно. Учти, я не собираюсь в этом участвовать. — Жаль, — вздохнул Шерлок, доставая из внутреннего кармана пальто свернутый аккуратным конвертом носовой платок. — В одиночку это будет наверняка не так увлекательно. — Что?.. — Джон неверяще смотрел, как аккуратно и неторопливо Шерлок разворачивает платок. — Ты… Черт возьми, где ты это взял? — Ты опять задаешь неверные вопросы, — пожурил его Шерлок, не отвлекаясь от своего занятия. — Что тебе даст место приобретения? Гораздо важней, что это и какое воздействие этот препарат окажет на мой мозг. — Я врач, — мрачно сказал Джон, наблюдая за его действиями. — Я могу точно сказать, какое воздействие эта дурь окажет на твой мозг. — Минимальное содержание тетрагидроканнабинола, Джон, тебе не о чем волноваться. Это просто низведет меня до того уровня беззаботности, к которому ты так привык. Мне нужны иногда отпуска. В конце концов, кажется, я единственный, кто постоянно работает, в то время как остальной мир предпочитает отрываться в облаках сладкой ваты и блаженного безделья. — Ты сказал «отрываться»? Шерлок, если ты выкуришь это все, минимальное содержание тетрагидроканнабинола тебя не спасет, тебе может стать еще скучней и… господи, я не хочу быть поблизости, когда тебе срочно приспичит развлечься. — Ты все еще можешь присоединиться, — сказал Шерлок с легким напряжением в голосе. Джон покрутил головой по сторонам, пытаясь найти убедительные доводы против марихуаны. Проблема была в том, что с доводами было туго. Все их Шерлок знал лучше него и, несмотря на беспокойство Майкрофта, сам был себе лучшим сторожем. С братом или Джоном он просто мог расслабиться и переложить беспокойство о своем состоянии на чужие плечи, но даже в этом случае он никогда не заходил слишком далеко. И не потому, что боялся или признавал необратимость последствий — ни черта он не признавал и ни с чем никогда не мирился, этот Шерлок Холмс. Просто там он уже был и ему не понравилось. Джон никогда не уточнял подробностей бурного прошлого своего эксцентричного соседа, но по отрывочным данным предполагал, что Джанкиландия не оправдала надежд чудо-мальчика. Не было там ни облаков розовой ваты, ни блаженного отдыха от бешеной ежесекундной работы мозга. Более того, где-то в закоулках этой страны Шерлок повстречался с чем-то, что внушило ему безмерное отвращение, после чего он бросил даже сигареты. Ну, регулярно пытался бросить, скажем так. Джон подозревал, что дело было в зависимости. Шерлок терпеть не мог быть зависимым от чего-то или кого-то. Зависимость от постоянной нужды в упражнениях для интеллекта унижала его, сводила с ума и заставляла страдать. Шерлок не хотел еще одного рычага давления на себя. По крайней мере, от расследований его никто не пытался отстранить, за исключением Андерсона и Донован, и то в прошлом. Наоборот, в нем в некотором смысле нуждались. А вот это уже Шерлоку льстило безмерно, он вообще очень тщеславен, наш Шерлок. Очень щепетилен в плане собственного в неожиданных местах уязвимого эго. А еще он у нас франт и щеголь, а одного взгляда на опустившегося наркомана хватит, чтобы понять — нет, это не для Шерлока Холмса с его дорогими рубашками, тщательно уложенными волосами и непременным маникюром. Для дела — возможно, но как образ жизни… Господи, подумал Джон. Ну почему это происходит именно со мной?.. — Минимальное содержание тетрагидроканнабинола, — сказал Джон, хихикая. — Ты надул меня. — Его действительно не так много, — Шерлок изо всех сил старался удержать на месте разъезжающиеся в ухмылке губы. — Это быстро пройдет, я не успею дойти до маниакальной стадии. — Ну я надеюсь. По крайней мере, это не кофе с сахаром… — почему-то воспоминание о том, как Шерлок напоил его сладким кофе, оказалось безумно смешным, и Джон повалился на бок от хохота, а через полминуты рядом на кровать упал и смеющийся Шерлок. Джон перекатил голову набок и непроизвольно сглотнул. Шерлок был так близко, что можно было разглядеть еле заметные точки щетины на его гладко выбритом подбородке. Было в этом что-то дикое, отталкивающее, и одновременно сладко притягательное, и от этих смешанных ощущений Джона слегка подташнивало. Сердце билось, такое ощущение, что прямо в горле, мешая дышать, и когда Шерлок медленно, невыносимо медленно повернул голову так, что они почти уперлись друг в друга носами, Джон неожиданно с обреченной тоской подумал, что вот он — тот самый момент. Сейчас они поцелуются, ведь Джон не может не поцеловать Шерлока хотя бы потому, что ему совсем не хочется обижать друга. Дальше может быть как угодно — хорошо, плохо, никак. Но этот момент поцелуя — он предопределен, его не избежать, потому что это то, к чему они долго шли, и затягивать его неуместно, ему нужно поцеловать Шерлока, вот прямо сейчас, в сухие приоткрытые губы странной формы, нужно чуть приподняться и... — А ты тоже не любишь, когда скучно, — внезапно сказал Шерлок, и наваждение с грохотом рассыпалось. Джон даже рассмеялся от неожиданности, чувствуя, как моментально расслабляются напряженные мышцы. — Ну, если честно, в принципе я предпочитаю, когда все идет так, как… Ну, как положено. — Но не сейчас, — тихо сказал Шерлок, отворачиваясь и глядя в потолок. — Не сейчас, — подтвердил Джон, не сводя с него глаз. Шерлок медленно и будто невесомо поднял руку с зажатой меж пальцев самокруткой и неторопливо затянулся, приоткрыл губы, выпуская легкие белые кольца. Джон невольно сглотнул с ним вместе, глядя, как острый кадык скользит по горлу. А потом Шерлок, даже не глядя в его сторону, точно так же плавно прижал пальцы с сигаретой к его рту, и Джон обхватил губами влажный от слюны бумажный кончик, втягивая в себя едкий дым. И, сам не зная, почему, напоследок коснулся кончиком языка пальцев Шерлока. Тот тихо ахнул и едва слышно рассмеялся, этот смех был больше похож на урчание большой кошки, от него по загривку пробегала дрожь. Шерлок в одно движение перевернулся на живот, нависая над Джоном, отнял сигарету от его губ и наклонился, приоткрывая рот. Глядя на него, будто завороженный, Джон потрясенно выдохнул, Шерлок втянул его выдох, а потом так же легко наклонился еще ближе и лизнул верхнюю губу Джона. — Так лучше? — спросил он и рассмеялся, потому что Джон непроизвольно облизнулся сам, так же ошарашено на него глядя. — Вроде бы лучше, — Джон прикусил губу, стараясь не фыркнуть. — Где косяк? Подпалишь простыни. Шерлок чуть приподнялся, демонстрируя Джону почти до конца истлевшую самокрутку, затянулся напоказ, выжигая серый пепел почти до белых пальцев, а потом наклонился и поцеловал Джона, раскрывая ему рот губами, выдыхая в него. — Ты ненормальный, — просипел Джон сквозь слезы, горький дым душил его, и по контрасту с этой горечью губы и язык Шерлока казались почти сладкими, как чистая вода. То, что они взахлеб целуются, он понял не сразу, только когда Шерлок застонал ему в рот — низкая, щекочущая вибрация, продирающая напрямую до паха, до наливающегося члена. — Ты ненормальный, но так и правда лучше, — пробормотал он и отпихнул Шерлока от себя. Тот с готовностью перекатился на спину и жадно, инстинктивно, голодно облизнулся, глядя Джону в глаза. — Напомни, почему мы это делаем? — пробормотал Джон, укладываясь сверху и целуя, быстро касаясь открытыми губами скул, щеки, подбородка. — Мы делаем это, Джон, потому что… — начал было Шерлок, но Джон быстро прижал пальцы к его губам, заставляя замолчать. — Заткнись, ради бога. Ничего не хочу знать. Шерлок помолчал, внимательно глядя на него, а потом так же молча кивнул. А потом прыснул и почти неслышно рассмеялся, глубоко и низко, как рокочущий в отдалении водопад. Джон тоже хрюкнул, утыкаясь лбом ему в плечо. — Миссис Хадсон под кайфом, значит, мучает сову, а ты тогда что делаешь? Провоцируешь сдвиги тектонических плит? — Я надеюсь. — Я не в этом смысле. Я не гей… Почему ты все время с таким многозначительным видом молчишь, когда я это говорю? — Многозначительным? Нет. С таким видом я обычно пропускаю мимо ушей бесполезную информацию. — Ты считаешь то, что я говорю, бесполезной… Ну да, конечно. — До тебя дошло, — хихикнул Шерлок. — Но я правда не гей. — Посмотри на нас. Есть смысл в твоей информации? — Посмотреть на нас… Лежим в обнимку и никак не можем перестать трепаться и заняться сексом... В моей жизни осталось хоть что-то нормальное? — А оно в ней было? — Да. Наверное. Постой-ка… Не может быть, чтобы не было. Я был довольно нормальным ребенком. Обычным. Совершенно… стандартным. И подростком. А потом… — А потом ты отправился в Афганистан, как совершенно обычный парень, живущий по соседству. Получил ранение и адреналиновую зависимость, связался с психованным детективом, женился на секретном агенте-киллере, которая в первую брачную ночь отправила тебя из дома танцевать вальс с бывшим соседом-социопатом… Ради бога, Джон. — Но я правда… — Заткнись, — посоветовал Шерлок и наконец поцеловал его как следует. Так, что перехватило дыхание, и что-то горячо ухнуло вниз, выбивая из горла невольный стон. — Заткнуться. Хорошо... 3. Шерлок Она уже часа полтора никак не могла успокоиться. Вроде бы только затихнет, только разговор наконец пойдет о чем-то другом, как опять — один взгляд на Джона, и Гарри начинает дурацки хихикать. — Слушай, ты точно в порядке? — не выдержал он наконец. — В смысле, ты же говорила, что завязала? — Чиста как стеклышко, — ухмыльнулась Гарри и снова закусила губу, чтобы не смеяться. Ее отчетливо потряхивало. — Да что тебя так разбирает? — Нет, нет, ничего… Хорошее… Хорошее имя для девочки… Она опять закатилась, на этот раз чуть не падая на диван ничком. — Так, ладно, — сурово сказал Джон. — Вижу, ты не хочешь быть крестной. — Хочу! — тут же вскинулась Гарри. — Думаешь, почему я завязала? Я хочу быть примерной крестной для малышки. Малышки Шерлок. Она зажала себе рот ладонью, но все равно прыснула, а потом даже икнула от напряжения. Смотрела она при этом на Джона во все глаза так, будто видит перед собой что-то чудовищно, бесконечно нелепое и удивительное. Смешное до колик в животе. — Это, между прочим, женское имя, — собрав остатки достоинства, в десятый раз повторил Джон. Гарри не выдержала и захохотала в голос, колотя рукой по кожаной обивке дивана. Господи, подумал Джон, поднимаясь и решительно направляясь к выходу из кафе. Ну почему, Господи? Я что, какой-то особенный? Почему я постоянно попадаю в идиотские, неудобные, стыдные и просто нереальные положения? Почему постоянно это происходит именно со мной?