Сон-трава

За холмами растёт в туман изумрудная сон-трава — её стебель никто не рвал, и земля на её корнях холоднее могильных плит, солонее морских ветров. Нет тропинок туда других — только если кого-то ждёт человек у своей черты, сон-трава ему дарит шанс засыпая, не всё забыть, забывая, не всё отдать, ожиданием — сеткой лоз, оплетая пустой порог. Здесь под гулом усталых звёзд, облачившись в хрусталь и лёд, виноградная бьётся тень, точно яркий костёр вдали. Подчиняясь движеньям фей, у холмов находя круги, я сижу день-деньской в саду, попадая в знакомый сон — это блеск, и цвета, и звук провожающих снег следов. Так, услышав свои шаги, не спешу перейти за край — вспоминаю, что был живым и кого собирался ждать. Поднимается вверх лоза по холодным запястьям фей. Я туманы домой впускал, открывая им настежь дверь, и всегда поутру один разбивался о пол росой, сохраняя белёсый дым да скользящую тень лесов. Но всё чаще по вечерам замечаю я: шелестит переливчато виноград — будто воду щекочет зыбь. Так и бабочка, и янтарь обретают иной скелет: из травы меня кто-то звал — словно в бурю мигает свет, и мне хочется птицей петь, расправляя сквозь синь крыло, чтобы громче звенела медь, только позже бы рассвело... За холмами растёт в туман изумрудная сон-трава. Я когда-то её искал, хоть и знал, что её цена измеряется темнотой, и тяжёлым дыханьем, и ненавидящим взглядом той, что когда-то — давно — любил. Нет тропинок сюда других. Отвернись, убегай же, брось — ты не жди, а желай забыть. Виноград укрывает кость, сквозь ребро поднимаясь вверх изумрудной густой лозой. Не иди на тепло и свет. Не иди за туманом, стой!..