Один раз не трам-пам-пам

В столовке было оживленно. Несмотря на ранний час и на то, что сегодня был выходной, любителей «на мир посмотреть и себя показать» было хоть отбавляй. С одинаковым азартом обсуждали надвигающуюся сессию, недавнюю смену руководства в деканате и не вовремя затеянный ремонт в спортивном зале. Те, кто был не особо разговорчив, сидели особняком в самом дальнем углу, уткнувшись в мониторы своих ноутбуков. Столовая в общаге была центром притяжения как отличников, так и тех, кто появлялся на лекциях, аки короли являются перед своими подданными. За столиком, который находился ближе всего к автомату с прохладительными напитками, было особенно шумно. Третьекурсник Евгений с экономического факультета с серьезным лицом зачитывал приятелям сделанные им накануне наброски, которые он хотел представить на очередном Новогоднем конкурсе юмористов, который ежегодно проводился среди первокурсников и тех, кто уже изрядно наточил свои зубы о гранит науки. Парни давились соком, вставляли остроумные комментарии, делая шутки одногруппника еще более забавными. Атмосфера была более чем дружественной, однако ее резко подпортило появление в дверях Вальки Мальцева, который славился своими постоянно не к месту резкими высказываниями в адрес людей нетрадиционной ориентации. О чем бы ни заходил разговор, Валентин всегда мог повернуть тему так, чтобы обязательно напустить черных туч над головами бедных геев и лесбиянок. Причем каждый раз делал это так рьяно, что казалось, дай ему волю, уничтожил бы их всех до одного, сделав мир таким правильным, каким он, по его мнению, не являлся сейчас. Завидев борца за чисто гетеросексуальные отношения, Евгений прервал свой монолог на полуслове и, присвистнув, кивнул головой в сторону входа. Парни глянули на виновника своего беспокойства, а потом перевели взгляды на равнодушно зевающего Леху Орефьева. Последний делил комнату с вышеупомянутым крикуном и, судя по виду, давно смирился с таким неприятным соседством. Но вся соль сложившейся ситуации заключалась не только в том, что Валька слыл заядлым гомофобом, а в том, что тот, с кем он чаще всего дышал одним воздухом, а именно Леха, был как раз тем, кого Мальцев на дух не переносил. Остальные парни относились к ориентации Алексея нейтрально, ибо другом он был замечательным, а с кем он там спал, им, мягко сказать, было как-то по фигу. Единственное, что не давало им покоя, так это тот факт, как Леха еще не попросил переселить его в другую комнату. Одно дело слушать нелицеприятные высказывания в свой адрес за короткими перекусами между лекциями, и совсем другое — терпеть этот словесный понос каждый вечер перед сном. Кто-то смеялся, что, мол, у Лехи уже выработался иммунитет на сквернословия Валентина, а кто-то искренне сочувствовал, добрым советом пытаясь направить мягкохарактерного парня на путь, который привел бы его к коменданту, что за пузырь водки избавляет от нерадивых соседей. — Всем здорова, — приветствия Валентина поначалу всегда были добродушными, но парни знали, что за ними обязательно последует сплошной негатив. — Вот, гляньте, народ окончательно распоясался. На стол плюхнулась одна из газет, что продавали на первом этаже. Четыре пары глаз, как по команде, пробежались по заголовкам, после чего недоуменно перескочили на Валентина. — В Парагвае безработные устроили пикет перед зданием правительства? — Евгений, сдерживая смех, поднес ладонь к губам. — В Америке еще один штат официально разрешил геям регистрировать браки, — Валентин злобно ткнул пальцем в газету. — Разве это нормально, когда семья состоит из двух мужиков? Вдумайтесь в смысл фразы: «Объявляю вас мужем и мужем». Это же извращение чистой воды! — Валь, а какая фиг разница, парень с девушкой или парень с парнем женятся, если людям хорошо? Почему тебя эта тема так болезненно задевает? Вон в Африке в некоторых районах до сих пор перебои с питьевой водой. Эта проблема куда более серьезная, чем то, о чем ты болтаешь, — улыбка исчезла с лица Евгения. — Геи — это бич современного общества, — Валентин не думал униматься. — Самое страшное, что все больше и больше стран легализирует однополые браки вместо того, чтобы их запрещать. Если так и дальше пойдет, не успеем оглянуться, как и у нас подобное безобразие примут за норму. — Пс, Лех, а ты чего молчишь? — сидевший рядом с Алексеем Кирилл ткнул приятеля в бок локтем. — Он хоть и не напрямую, но оскорбляет тебя. Тебе не охота его осадить? — Кир, чем бы дитя ни тешилось, лишь бы… ты знаешь. Собака лает — караван идет. Пусть болтает, сколько его душе угодно, — Леха медленно поднялся. — Ладно, парни, до встречи на поле боя в понедельник. Махнув озадаченным одногруппникам рукой, Алексей покинул столовую. ~ Время было только начало десятого. Леха не планировал так рано возвращаться в общагу, но погода на улице сегодня явно не способствовала долгим прогулкам. Потирая озябшие руки, Алексей добрался до своей комнаты, в которой, несмотря на «детское время», уже был выключен свет. Щелкнув выключателем, он закрыл за собой дверь и, не обращая внимания на бубнеж задремавшего соседа, начал раздеваться. Повесил на крючок куртку, кинул на полку шарф и шапку, снял сапоги. Проплыв мимо недовольно выглянувшего из-под одеяла Валентина, Алексей плюхнулся на свою кровать и пару минут мечтательно улыбался потолку, после чего подорвался, намереваясь сходить в душ. Привычные язвительные подколы от Валентина насчет его гулянок сегодня явно опаздывали, но Леха не сомневался, что соседа обязательно прорвет, стоит ему вернуться после водных процедур. Перекинув полотенце через плечо, Орефьев вышел из комнаты, специально громко хлопнув при этом дверью. По возвращении он обнаружил, что свет снова выключили. Алексей усмехнулся, представив, что Валентин, очевидно, закрылся бы еще и на замок, будь у него на это полномочия. Не желая будить на время уснувшего в соседе злобного зверька говоруна, Леха включил только ночник над своей кроватью и опустился на покрывало. Спать совсем еще не хотелось, и чтобы как-то скоротать время до момента ухода в царство Морфея, Орефьев решил почитать свои конспекты. Перспектива уйти в новый год с «хвостами» совсем не грела душу, и поэтому, хотя и запоздало, Леха решил взяться за ум. — Шляются по своим гейским барам, а потом людям спать не дают, — до ушей Алексея долетело «долгожданное» замечание. — Ревнуешь, что ли? — Леха закрыл тетрадь с конспектом и глянул на Валентина. — Пошел ты, гомосятина гребаная, — Валька зашипел. — Была б моя воля, я бы тебя… Я бы тебя… — Что бы ты со мной сделал? — Валентин вздрогнул, так как голос Лехи зазвучал внезапно над самым ухом. — Я бы тебя… — Валька начал глотать слова. Матрас скрипнул и тут же еще больше прогнулся, так как на него опустилось еще одно тело. Валентин в ужасе замер, прикусив язык и постепенно забывая о способности нормально дышать. Кожу на шее сзади уже обжигало чужое горячее дыхание, а на бедро уверенно легла широкая ладонь. Валька жалобно пискнул, поджал под себя ноги, и колени тут же уперлись в стенку — узкая кровать явно не была рассчитана на то, чтобы на ней одновременно находились два человека. Пальцы нервно затеребили наволочку, а по позвоночнику туда-обратно стали носиться стаи холодных мурашек. — Так ты не договорил, — Алексей плотнее прижался к соседу. — Я весь горю от нетерпения, как хочу услышать твои рассказы на тему, как бы ты со мной расквитался… — Руки убери… Я спать собирался… — А вот твой дружок — нет. Смотри, каким бодрячком, — лизнув соседу мочку уха, Алексей переместил ладонь на выпирающее сквозь штаны достоинство Валентина. — Су-у-ука-а… — Валька сквозь зубы процедил ругательство. — Я был бы рад слышать «милый» или «любимый», — Леха бесцеремонно начал стаскивать брюки с бедер соседа. — Ну же, хотя бы разок… — Я лучше сдохну, — Валька скалился, а сам так и терся задницей о пах Алексея. — Зачем нам такие жертвы, — ладонь Лехи оглаживала обнаженные ягодицы сопротивляющегося. — Ах, Валечка, и когда ты, наконец, признаешь свою сущность… Пальцы Алексея соскользнули с аппетитных округлостей и подобрались к заветному месту, входить в которое Валентин разрешал только им. Вот уже на протяжении трех месяцев чуть ли не ежедневно Валька страстно отдавался в ночи Алексею, но на утро будто бы забывал о случившемся, направо и налево понося весь гейский род перед своими товарищами. — Ах ты, дрянной шалунишка, — целуя влажную кожу на шее Валентина, Леха осторожно ввел в того палец. — Без меня, что ли, развлекался? Твоя дырочка такая мягкая и податливая… Можно трахать ее без подготовки… — Рот закрой, — Валька закусил губу. — Делай, что хочешь, только не пизди лишнего… — А вот так, — Леха резко ввел два пальца. — Твою ма-ать… Хорошо… Чмокнув соседа в плечо, Леха вынул пальцы и, приспустив себе брюки, начал пристраивать свой член к заднице Валентина. Несколько раз провел влажной головкой по растянутой дырке, а после стал медленно погружать ее внутрь. — Мудак, гандон хоть надень, — Валька рукой прикрыл задницу. — Да без них же лучше, — Леха хихикнул. — Тебе, может и «да», а из меня потом все льется… Неудобно чертовски, — Валентин мысленно благодарил соседа за то, что тот не включил верхний свет, и потому сейчас не видел, какой он красный. — Я в тебя не буду, — Леха приподнялся. — Давай, на колени вставай, на спину кончу. Началась недолгая возня на кровати, но вскоре парни заняли каждый свою позицию. Валентин с выпяченной задницей сопел в подушку, а Леха позади него любовался на раскинувшуюся перед его глазами соблазнительную картинку. До превращения Золушки в крестьянку, а в их случае, гея в натурала, оставалось совсем немного часов, и поэтому медлить было нельзя. Леха вошел в Валентина и начал размеренно двигаться, легонько придерживая партнера за бедра. Удовольствие медленно потекло по телу, но из головы не вылетал один вопрос: «Интересно, сколько еще по времени у любовника будет происходить раздвоение личности?». — Засыпаешь, что ли? — Валентин недовольно оглянулся. — Еле шевелишься… — Вот как, — Леха хмыкнул и, сильнее вцепившись в соседа, отпустил тормоза. Валентин прогнулся, запрокинул голову и наконец-то позволил прорезаться своему голосу, вещающему об удовольствии. Он стонал негромко, но этого хватило, чтобы Леха понял, что очередной дневной спектакль Вальки, устроенный перед приятелями, не что иное, как способ скрыть их реальные отношения. — Ах… А-а… Еще… Глубже, прошу… — Валька несдержанно насаживался на член любовника. — Ты такой горячий внутри… Валечка, ты потрясающий… Я сейчас уже кончу… Пора выходить… — Черт… с тобой… В меня… разрешаю… — Спаси-и-ибо-о… — Леху накрыло волной оргазма. Через минут десять, задремав, Алексей начал подумывать, что как было бы здорово, до утра остаться в постели с объектом своих воздыханий, прижимаясь к его теплой спине. Но… — Вали к себе, — Валентин пнул Леху под одеялом ногой. — Эй, я люблю тебя, — Алексей уткнулся носом в плечо любовника. — Глупые гейские нежности… Леха хотел что-то возразить, но потом вспомнил, что Валентин-то натурал, и промолчал. Они продолжат беседу следующей ночью. Будут жарко дискутировать, горячо спорить и страстно отстаивать каждый свою точку зрения. А сейчас любые слова были излишни, и Алексею ничего не оставалось, как перебраться к себе. Он засыпал в одиночестве, но бесконечно счастливым от того, что судьба подбросила ему такого замечательного соседа-гомофоба.