Психиатр для Бога

Папина сыворотка против мигрени не помогла. Не помогли и десять таблеток алведона. Было такое ощущение, словно моя голова была зажата между двумя литаврами, по которым усиленно били Мьёльниром. Клинт отключился сразу же после одного укола обезболивающим и обошёлся тремя таблетками. Вскоре он уже мирно спал у папы на диване, укрытый кашемировым пледом, в то время как я металась на постели в конвульсиях, схватившись за голову. Я тоже хотела отключиться, как Клинт, очень хотела. Но каждый раз, когда я почти теряла сознание, боли начинались с удвоенной силой, а глаза застилала красного цвета пелена. Папа был рядом со мной. Это было в последний раз в моей жизни, когда он был рядом со мной, такой заботливый и нежный. Он обнимал меня за трясущиеся плечи, гладил по раскалённой голове, пел мне тихие, добрые песни. Только какого чёрта они должны были быть про Скандинавских богов? Я пыталась сосредоточиться, пыталась уловить смысл, текст. Пыталась почувствовать тепло папиных рук. Вдруг мне стало страшно, страшно от того, что я умру. Прямо у папы на руках. Он не заслуживал этого - ни один родитель не должен видеть своего ребёнка мёртвым, каким бы он ни был! И у меня были дела. Много дел. У меня был Локи. И каникулы в Нью-Йорке. И я не собиралась дать какой-то головной боли оторвать меня от всего этого. Но когда бой пошёл не на жизнь, а на смерть, папа повёз меня в больницу. В самом центре Нью-Йорка, куда простым смертным было не попасть. Куда не надо было ждать очереди, и где за каждый чих надо было платить. Я была вежлива со всеми, кто бегал вокруг меня в белых халатах. Потолок слился с полом, краски стали в три или четыре раза ярче. Я помнила свою одежду, домашнюю. Помнила, как пастельные, бледные тона вдруг засветились неоновым цветом. Помнила запах той уродливой, короткой ночнушки, в которую меня нарядили прежде, чем сделать энцефалограмму. Больница - первое и последнее перед моргом. Интересно, будет ли Локи ждать меня на той стороне, когда мое тело рассыпается на квантовые частички? Или после смерти наш договор будет не в силе? - Аневризма?... - Нет, повышенная активность головного мозга... словно бы она под гипнозом... - Доктор? - Скажите, Коулсон, вы говорили, что у её матери бывали сильные мигрени? - Да, но такое у неё в первый раз! - Именно... Это не мигрень... Я чувствовала, что дергаюсь, что слова превращаются в пустые звуки. Меня привязали. Смирительная рубашка? Нет, чёрные ремни. Или красные? - Папа... папа... - Сделайте ей укол! - Мы не можем! Морфин может только усугубить её состояние... Дышать... Душно, нет воздуха... Красное сменяется синим. Откуда этот синий цвет? Откуда? - Папа... папа, почему ремни синие? Они были чёрные, потом красные... - Я сказал, сделайте ей укол! Что-то острое... Где-то внизу. - Это не морфин! Я повторяю, дайте ей морфин! - Мистер Коулсон, это своего рода наркотик, у неё и так галлюцинации! - От боли! Либо вы делаете ей укол, либо я делаю его сам! - Доктор... Острое... зуд. Щиплет, как от укуса пчелы. А потом спокойствие... Ледяное спокойствие... - Папа, папа... ты где? Всё синее, как зимой... Я тебя не вижу, папа! Я видела синий огонь перед глазами. Я закрыла их, но пульсирующий свет не угас. А потом темнота. И глухая тишина. И еле слышный писк в ушах... А потом всё стало чётким, я уже не была на больничной койке, а где-то в другом месте. И я чувствовала. На мне была всё та же короткая рубашка, а вокруг темно. Как в тени между двумя фонарями на улице. Я видела свои руки, ноги, пальцы. И лежала я на холодной, пыльной земле. Чёрной земле. Я вскочила на ноги и зависла в воздухе, в десяти сантиметрах от неровной почвы. Над моей головой раскинулось гигантских размеров чёрное небо. Оно было усыпано космическими вспышками, звёздами, хвостатыми кометами... Я с ужасом огляделась по сторонам. Скалы, валуны, камни и пустота... Я сделала несколько вдохов и поняла, что не могу дышать! Я находилась в вакууме! И это ад? Я попыталась бежать, но вместо этого начала прыгать, будто бы мне было пять, и я вовсю резвилась на родительской мягкой постели. Я неслась вперед, перепрыгивая с одной кочки на другую, пока моему взору не предстало чудовище. Космическое чудовище из Комнаты Страха в Диснейленде. Оно не заметило меня и продолжило свой путь вперед. Я поспешила за ним. Мне было страшно, но также любопытно. Это проклятое, настырное любопытство и желание знать, что со мной происходит... Если я в коме, значит, я еще вернусь. Если нет, тогда где же Люцифер? И где Бог? Когда меня будут судить за мои грехи? Или не будут? Неожиданно существо выбежало на площадь или на огромную поляну среди приземистых валунов. Казалось, на ней столпились тысячи и тысячи таких же страшных чудовищ. Подобно скаутам, они собрались вокруг гигантского костра, пылающего синим цветом. А в костре кто-то танцевал. Высокая фигура с палкой в руках. Я покорно попрыгала вперед. Мне даже хотелось обратить на себя внимание, но никто, кажется, меня не замечал. Все смотрели на фигуру, танцующую в огне. Приглядевшись, я увидела, что палка - это на самом деле какой-то жезл с набалдашником из сапфира. Или не из сапфира? Этот камень тоже был живым, но, в отличии от огня, он слушался своего господина и не метался в разные стороны, как вольные языки синего пламени. А господин его был магом. Магом в странных одеждах, сшитых из неодинаково больших кусков кожи. Магом с синим цветом лица и чёрными волосами. Магом со странными рунами, переплетающимися между его тонких, длинных пальцев. Он танцевал легко и изящно, красиво и опасно. Это было похоже на танго. Танго в живом огне. Его гибкое, почти женское тело извивалось подобно змее, танцующей под собственную дудку. Это было самым красивым и самым ужасным, что я видела в своей жизни. Но вдруг один из языков пламени заметил меня. Он отделился от костра и пожелал захватить меня. А вскоре за ним полетели и все остальные. Меня накрыло ледяной волной, и было такое ощущение, что я оказалась под взрывом атомной бомбы. Но вместо жара меня пронзил дикий холод. Огонь пульсировал и мерцал вокруг меня, словно голодный, живой организм. Я не могла дышать и не могла кричать, лишь молча вырываться из его ледяной хватки. И каждое мое движение сопровождалось зарядами тока, словно бы я снова и снова совала пальцы в розетку в ванной комнате. Я была мухой, мухой в электрических сетях инопланетного паука. Я видела, как мои пальцы покрываются тонкой коркой льда, как застывает кровь в жилах. Я не могла дышать, но до сих пор еще могла чувствовать биение своего сердца. Теперь оно медленно останавливалось, застывало в груди. Я видела свои вены, как они проступают сквозь мою кожу, видела, как замерзает тёмная кровь. Меня охватил почти звериный страх, страх умирающего животного. Но паук уже достиг своей цели. Сердце остановилось, я больше не слышала его. Холодно, было слишком холодно. Так холодно, что мне вдруг стало жарко. - Не спи... замерзнёшь! - пронеслось у меня в голове. Предсмертная шутка? Весело... А потом вдруг снова стало темно. Я закрыла глаза... И умерла... Или?... ...Лёгкий стук о что-то стеклянное привёл меня в чувство. Мне было тепло и хорошо, и главное - мягко. Я лежала на двойных подушках под двумя одеялами. В нос забрались знакомые и не знакомые мне запахи. Больничные запахи. Я мигом открыла глаза и прислушалась. Тук... Тук... Тук... Стук сердца. Развернувшись, я встретилась взглядом с темнокожей приветливой медсестрой. - Мисс Коулсон? Я принесла вам воды и сонную таблетку на тот случай, если вы снова захотите заснуть! - улыбнулась она. - Я спала? - прохрипела я и судорожно сглотнула. Казалось, в мое горло перенесли все пески Сахары! - Да, мисс! Помимо обезболивающих вам вкололи снотворное, поэтому вы ненадолго покинули нас, - мягким голосом промолвила она. - А папа? Где папа? - у меня начиналась посленаркотическая ломка. Видимо, меня щедро накачали морфином. - Мистер Коулсон? - улыбнулась медсестра. - Он уже три часа как спит в кресле в коридоре. Позвать? - Да, пожалуйста! - прошептала я, глотая слёзы. - Будет сделано! - бодро ответила она и уже собралась уходить, как я остановила её. - Скажите, а сколько сейчас времени? - жалобным голосом спросила я. - Четыре часа утра, мисс! - улыбнулась медсестра и поспешила удалиться. Я откинулась на подушки и тихо заплакала от счастья, трогая свои тёплые пальцы и шею, нащупывая собственный пульс. Я схватила стакан со столика рядом с кроватью и залпом осушила его. Вода имела свой эффект, и мое тело ответило на её зов. Я боялась встать и снова упасть в обморок, но нужда брала своё, и, осторожно спустив ноги с высокой постели, я босиком ступила на больничный пол. В коридоре за дверью палаты было темно и пусто. Я на ощупь добралась до нужной мне двери и включила свет, закрыв за собой дверь. Быстро сделав своё дело, я встала перед ярко освещённым зеркалом и как следует вымыла руки тёплой водой, не сводя глаз со своего отражения. Да, видок у меня был еще тот! Бледное лицо, круги под глазами. Но несмотря на это, я все равно выглядела красивой. Кожа всё равно имела золотистый здоровый оттенок, волосы приятно поблёскивали в электрическом холодном свете, а губы были розовыми и мягкими на вкус. Вечный подарок Локи. Его лейтмотив. Интересно, он сделал меня бессмертной? Облизнувшись, я решила сбрызнуть лицо тёплой водой. Вытерев лицо бумажным полотенцем, я на миг оторвалась от зеркала, а когда снова бросила небрежный взгляд на свое отражение, то едва не закричала от ужаса. Вместо своего отражения я увидела чародея в чёрно-зелёных кожаных доспехах с расписными наручами на руках, с золотым посохом с сапфировым набалдашником в руках. Он стоял и холодно улыбался мне из зазеркалья, поигрывая жезлом, а за его спиной было отражение того же самого туалета, в котором я находилась. В его ярко-синих, неестественно чистых глазах играл голубой огонь. Огонь инопланетной силы. Я почувствовала, как ноги наливаются свинцом, а в ушах предательски начинает стучать кровь. Я вцепилась в холодный умывальник, дабы не упасть. - Локи... зачем... зачем? - бессильно застонала я. - Зачем ты трахаешь мои мозги? - Я разрешил тебе анализировать свой мозг, теперь хочу покопаться в твоём, - как ни в чём не бывало отозвался он. - Это месть? - выдохнула я, чувствуя, как к горлу подкатывается знакомый ком. Эффект морфина? - Это проверка на прочность! - улыбнулся он. - Знаешь, во времена Инквизиции, прежде чем сжечь женщину на костре, надо было точно убедиться, что она - ведьма. К её ноге привязывали камень и кидали в воду. Если она тонула - царство ей небесное! Если всплывала - её сжигали на костре, - пожал узкими плечами он. - И кто же я тогда? - дрогнувшим голосом спросила я. - Ведьма или женщина? - Валькирия! - усмехнулся он. - И ведьма, и богиня, и женщина. Страшное существо! - протянул он, слегка качнув своими растрёпанными, чёрными локонами. Сейчас он был похож на ангела с дьявольской душой. - Локи... - я старалась унять дрожь в голосе. - Ты можешь забрать у меня всё, только оставь мою голову в покое! - взмолилась я. - Ну, нет! - протянул он. - Если я беру - то всё! Если я имею - то всё! И ты прекрасно знаешь, что я не ограничусь твоим телом! - едко усмехнулся он, с презрительной усмешкой разглядывая меня. - Тебя никто не заставлял прыгать ко мне в постель, отдаваться мне целиком, предлагать мне твое тело. Мне бы хватило пикников в Центральном Парке и ужина в Савойе. Я бы с удовольствием сходил с тобой в кино, в клуб, в оперу. Мы бы могли просто быть Психиатром и Богом, но ты захотела большего. И я знаю почему! - промурлыкал он, закладывая руки за спину, буравя меня взглядом своих страшных синих глаз. - Почему? - тупо спросила я, затаив дыхание. - Я читал эту историю, читал самую древнюю книгу человечества, - вкрадчиво произнёс он. - Ты идёшь по Его стопам, принимаешь на себя Его терновый венок. Ты хочешь, чтобы я распял тебя, дабы спасти других. Несмотря на весь сарказм, на все книги, которые ты прочитала, уродов, которых ты встречала - ты веришь в них! Веришь в людей и их достоинства, и ценой собственной жизни хочешь спасти этот жестокий, несправедливый мир. Это так глупо и так красиво! И знаешь... - Локи сделал паузу, зная, какой страшный эффект имеет каждое его слово. - Я с удовольствием распну тебя! Я приму твою жертву и получу от этого безграничное удовольствие! - самодовольно улыбнулся он. Мне стало страшно и холодно. Моё тело прошибла ледяная дрожь. Но я не собиралась сдаваться, нет. Это был не предел, еще не предел. - Тогда почему ты медлишь? - с вызовом спросила я. - Почему моя боль сменяется удовольствием, синяки и царапины - безупречной кожей, а холод переходит на жар? - окрепшим голосом вопрошала я. - А я знаю, почему! - едко заметила я. - Ты похож на мое любимое мороженое. Ледяное мороженое с толстой коркой зелёного льда, с привкусом киви и нежной, почти творожной, ванильной начинкой внутри! Его больно кусать, его можно только долго и любовно сосать, чтобы добраться до желаемой серединки! И я... - я следила за реакцией опешившего Локи, - Я доберусь до твоей середины, Локи Лафейсон! Потому что ты не только ванильный изнутри, но еще и ванильный снаружи! - смело молвила я, впиваясь пальцами в умывальник. Ответом мне последовал дикий, демонический хохот. - И ради этого ты готова пойти за мной в ад? Разрешишь мне мучить тебя? Убивать, а потом снова собирать по кусочкам? Дарить тебе подарки, а потом их отнимать? - дрожащим от негодования голосом спросил он. - Да, - твёрдо сказала я. - Потому что это - любовь! - гордо молвила я. - Тогда тебе придётся заставить меня тебя полюбить! - сиплым голосом сказал он. - И чем больше ты будешь ко мне приближаться, тем больнее тебе будет! Я сломаю тебя, ибо ты лишь игрушка в моих руках! - Твоя любимая игрушка, Локи! - подчеркнула я. - Твоя, а не Тора! И если у тебя захотят её отобрать, ты поубиваешь их всех! А когда ты сломаешь меня, то будешь очень долго и горько плакать! А ведь ты не хочешь этого, так? - с жалостью в голосе спросила я. Локи зверем уставился на меня, и я могла поклясться, что в его глазах блеснули слёзы. Слёзы страха и обиды. Но он лишь жестко рассмеялся в ответ. - Ну что ж, Ева Браун! - издевательским голосом молвил он. - Покончим жизнь самоубийством вместе! - усмехнулся он. - Я завёз наши покупки к тебе домой, так что все вещи теперь там у тебя. В твоем кошельке я обнаружил твою банковскую карточку... - Там пусто как в желудке у кита, - я машинально прервала его. Я делала так всегда, ибо у меня никогда не было денег. Всё уходило на учёбу в Харварде. - На неё я положил три миллиона долларов, как и написано в нашем договоре, - деловым голосом произнес он, следя за реакцией на моём лице. Когда он её не увидел, то лишь довольно ухмыльнулся. - Привыкай, Сигюн, привыкай! Мировое господство может оказаться тяжелым даже для тебя! - Я справлюсь, - натянуто улыбнулась я. - А ты? Локи лишь снова рассмеялся в ответ. - За меня не беспокойся! - усмехнулся он. - У меня есть армия. - Я знаю, - прошептала я, чувствуя новый приступ дрожи в теле. - Очень хорошо, что знаешь, - многозначительно произнёс он. Я смотрела ему в лицо, в глаза. Он был прекрасен. Он был искусителем. Он был Мефистофелем. И мне было страшно, жутко страшно. И мне хотелось его, хотелось его власти, его силы. Я знала, что если я перестану бояться его, то бояться мне уже будет нечего. Я продала ему свою душу, а теперь и свой разум. И я знала, что если и дальше собираюсь так продолжать, то мне надо будет научиться извлекать из этого удовольствие. И знала, что он всегда доводит дело до конца. Доводит нас обоих до пика. И физически, и морально. - Локи, а ты сейчас где? - осторожно спросила я, опасаясь ответа. - Не здесь! - лукаво улыбнулся он и направил на меня свой посох. - Рассыпался на квантовые частицы! И слежу за тобой с того света, - коварно молвил он, и с острия его посоха сорвалась голубая шаровая молния. Я зажмурилась, а когда снова открыла глаза, то его уже не было. Я завыла от отчаянья и схватилась за свои шелковистые волосы. Не сейчас, Мира, не сейчас! Еще рано сходить с ума. Я снова умыла лицо, заложила шоколадные пряди за уши и вышла в коридор, выключив за собой свет. В палате никого не было. Я забралась под одеяло и попыталась согреться. Как ни странно, мне это удалось. В комнату снова зашла та же самая медсестра. - Мисс Коулсон, ваш отец уехал по каким-то важным делам! - негромко сказала она, опасаясь вызвать у меня новый приступ пост-наркотической ломки. Ложная тревога! Меня уже сломали. И снова склеили, чтобы потом снова ломать. - Он приедет за вами завтра в десять часов утра и заодно поговорит с доктором о ваших анализах, - улыбнулась она. - Что у меня было? - сухо спросила я. - Опухоль, мигрень, шизофрения? - усмехнулась я, и тёмное лицо медсестры резко побледнело. - Не волнуйтесь, я не псих! - заверила её я. - Я сама учусь на психолога, поэтому знаю, как себя анализировать. Дайте мне лучше снотворное и стакан воды. Я не собираюсь просыпаться, пока не приедет папа! - приказным тоном молвила я. - Будет сделано, мисс! - учтиво отозвалась медсестра и, взяв со столика пустой стакан, поспешила прочь из моей палаты, дабы наполнить его. Я взяла со столика таблетку и быстро проглотила её. Передозировка? Нет, самозащита! Хотя если Локи будет скучно, он проберётся ко мне даже сквозь инфаркт. Ну, да ладно! Что только король бы ни делал, лишь бы народ не плакал! Лишь бы снова склеил меня после того, как снова случайно сломает. Как я и ожидала, медсестра принесла мне полный стакан воды и новую таблетку. Сделав мученическое лицо, я живо проглотила и вторую таблетку, запив ту целым стаканом свежей воды. - Спасибо! - сонно пробормотала я. - Скажите, как вас зовут? - Маргарита! - улыбнулась девушка. - Так вот, Маргарита! - деловито молвила я. - Никогда не выходите замуж за доктора Фауста! Особенно если он продал свою душу Мефистофелю! - пробормотала я. Маргарита лишь широко улыбнулась своей белоснежной улыбкой и накрыла меня еще одним одеялом. Вздохнув, я погрузилась в глубокий сон.