Приключения Чарли Ксавье и Доктора

- Мне можно покачаться на люстре? - Нет. - А почему Хэнку можно, а мне - нельзя? - Хэнку тоже нельзя. - Почему Хэнку нельзя? Чарльз только вздыхает, делает очередной глоток виски и сваливается на диван. Он-то хотел покоя! Тишины, алкогольной опьянённости сознания и простора для самобичевания. А теперь приходится в укор себе периодически просыпаться, слоняться по дому до проверять, стоял ли стены на месте, аль пыльные полки - всего лишь игра воображения. Будка с Доктором свалилась случайно. Пролевитировала над гостиной, чуть протормозила у люстры и с грохотом плюхнулась на редкий и драгоценный ломберный столик 19 века. Покой, прощай. Здравствуй, головная боль. Рядом с галлифрейцем находиться было невозможно. Сыворотка, столь щедро подаренная Хэнком, теряла свои "магические свойства". Голова наполнялась чужим голосом (скорее 10 разными интонациями), чудными воспоминаниями. Перед глазами периодически мелькали разные образы, стоило зажмуриться, сделать три глотка виски, на 25 секунд задержать дыхание, открываешь глаза - и перед тобой не_земные краски, невиданные города, невообразимые конструкции. Чем больше пьёшь, тем более нереальные образы мелькуют внутри тебя, теряешь чувство реальности, а ещё вчера Чарльз чуть ли не стал - снова - калекой, свалившись с лестницы. Замечтался. Он не выходил из своего пьяного состояния уже третью неделю. Казалось бы, Хэнку стоило нанять своему Профессору более качественную няньку, чем он сам. Плюнул ведь на Ксавье, махнул рукой, может быть, подумал, что телепату уже ничего не поможет. Все дни проводил вместе с Доктором в Церебро, справедливо рассудив, раз Чарльз не пользуется таким устройством, самое время сделать из него инопланетную лабораторию, подключить туда Тардис и полностью погрузиться в работу "во имя будущего". Иногда в Церебро что-то взрывалось. Иногда поместье сотрясалось от локального землетрясения. Процентов 30% всего хрусталя было побито, и со вторника несостоявшийся профессор вальяжно и с выказанной ленью переносил оставшиеся бьющиеся предметы в подвал. Авось, там их удастся лучше сохранить. Доктор был везде и повсюду. Постоянно что-то шептал, слишком громко смеялся, светил в каждый угол своей отвёрткой, отплёвывался алкоголем и даже, казалось бы, не пытался Чарльзу помочь. Давайте честно, где-то в глубине самого себя Чарльз расчитывал на доброе словцо, на утешения, но возможность поплакаться кому-либо, а Доктор его просто не замечал. Не говорил с ним, иногда лишь, когда вылезал из лаборатории, бросал мимолётом совершенно тупые вопросы. И всё. В прошлый четверг откуда-то достал ролики и портил теперь ковры, сносил двери, падал, поднимался, снова падал - словом, веселился. А сегодня Чарльз Ксавье всё-таки решился зайти проведать Хэнка в самодельную лабораторию. Поклялся себе, что в Церебро - ни ногой. А любопытство всё же возобладало. Всё помещение завалено было... ступеньками. Здесь и там - одни ступеньки. Смотри под ноги, летай в облаках - всё равно споткнёшься и упадёшь. Но Чарльз уже приноровился передвигаться по поместью в полной темноте (чтобы Хэнка не будить, мало ли, спросонья, бутылку отберёт), не уронил свой виски, зато синяк теперь будет знатный. И материться не прошлось - в голове итак всякие нехорошие слова мелькали, правда, на галлифрейском, и мужчина явно не горел желанием узнать их подлинный смысл. - Ступеньки? - Тебе не нравятся ступеньки? Ступеньки - это круто! Хэнк вздрогнул. Его тень, так отчётливо красовавшаяся на каком-то непонятно прозрачном объекте, завибрировала и тут же исчезла. Мутант лишь поднял голову, чуть улыбаясь (может быть, Профессор всё же протрезвел!), дабы выкрикнуть запоздавшее "look out". Очередная ступенька всё же сбила Ксавье с ног, другая - больно ударила по пятой точке, будто в наказание, будто интуитивно зная, что Чарльз это заслужил. Но ведь ступеньки - неживые существа? With the Doctor around, you never know. - Что тебе опять не нравится? - шахтёрская каска на голове Доктора смотрелась ужасно смешно, такая большая и объёмная, периодически сползающая на нос, приходилось её поддерживать и всё время поправлять. - Ползучие лестницы! Живые! Как в Гарри Поттере! - Гарри Поттер? Секундное замешательство, и Доктор с размаху бьёт себя по лбу - нет, по каске - больно ударяется, вскрикивает-подпрыгивает, дует на руку и щёлкает по каске непобитой рукой. - Ну, конечно! Она ещё - это книга - не написана. А ведь круто там всё. Семь томов. Семь всего историй. Я даже плакал в конце. И бутылка с виски заканчивается. Жадные глотки, поспешные (вдруг Хэнк отберёт), и плевать, что в чужих глаза сожаленье, плевать, что даже Тардис - ТАРДИС! - осуждает. Так проще. Так - легче. Никто не мешает, никто не лезет и не напоминает о потере, об утрате. Можно спокойно спать. Желудок, правда, периодически подводит, но мы справимся. - Что вы тут делаете? - Тебе и вправду интересно? - Иначе я бы не стал спрашивать. Неудовлетворительный ответ, но Доктор с "разрешительного" кивка Макоя приступает к рассказу. Размахивает руками, произносит ещё непридуманные слова. Бегает вокруг, мельтешит. Подхватывает Чарльза под локоть, чуть ли не тащит на себе (мутант принимал сыворотку довольно давно, и ноги не успевают так быстро двигаться), чтобы показать детальнее конструкцию. Разочарован? Да. Какой-то порошок. Пыль, маленькие гранулы, серебристые и паукообразные. Оружие? Нет. Нанотехнологический переместительный элемент? Нет. - Что это? Доктор чешет правую щёку левой рукой, правой - нажимает какую-то комбинацию на отвёртке. - В виду нестабильности наноэхктогенного поля, орбеменяющего пространственной нестабильностью временное поле Земли, люди умирают. - Так. - Свойство живого организма - терять свои живые свойства. - Так. - Но вероятность потерять живойственную обременяющую существует в определённой пропорциональности лишь в трёх измерениях. Если мы переместим измерения в эндогенную полосу - видишь, радуга? Покосившись в указанном направлении, Ксавье и вправду увидел радугу, нереалистичную радугу, странную, пьяную_радугу. После третьего моргания до телепата дошло, что дело было всего лишь в неправильном расположении цветов. Всего-то. - Её не существует. То есть мы видим лишь остаток, тень, тормозной путь, оставленный радугой в эндогенной полосе. На самом деле, радуги уже тут нет, где-то часа два назад пролетала. - И сколько держатся такие... тени? - Зависит от того, кто на них смотрит. - Мы просто создаём конструкцию, которая бы позволила при внезапном расщеплении организма на атомы, - не выдерживает Зверь, - мгновенно, за секунду до расщепления, перенести организм с альтернативным магнитным полем в ближайшее измерение, что позволило бы... - бац! и ликвидировать по временному потоку ранее произошедшее расщепление! Доктор хлопает в ладоши, подпрыгивает на правой ноге. Стоит, впрочем, спросить, кто из честной компании вправду употреблял алкоголь. Впрочем, телепат ловит себя на мысли, что ничего не понял, просто - не слушал. Его внимания приковала голова, небольшая такая, говорящая и почему-то до боли знакомая. Она улыбалась, подмигивала ему, Чарльзу, диктовала какие-то числа МакКою. -... вдруг кто-то решит в порыве откровения расщепиться на временные гранулы? - И вправду, вдруг. Ксавье делает несколько шагов к голове, неуверенно так, периодически поглядывает - теперь уже он осторожен - под ноги. Его трясёт, икота подступает к горлу и, стало быть, он чуть ли не вскрикивает, по-детски и как-то нервно, когда четко и ясно узнаёт "голову" Эрика. Отшатывается, пятится назад, натыкается на какую-то непонятную балку, будто специально подкинутую под ноги. Валится на пол, падает, ударяется коленкой, вздрагивает. В глазах на мгновение светится лишь плотная чёрная плёнка, а где-то на поверхности можно услышать искренне удивлённый голос Доктора: - Скажи, Хэнк, твой друг, он всегда такой нервный?