Искусство как повод любить

- Ал! Приятель! Где ты пропадал три дня? Мы с Веркой обзвонились тебе, сволочь, - невысокий брюнет со светло-карими глазами недовольно нахмурился, а потом вопросительно уставился на своего лучшего друга. - Во-первых, меня зовут Алексей. А-лек-сей. В крайнем случае — Леша. А свои идиотский клички, прозвища и сокращения моего прекрасного имени можешь оставить при себе. Во-вторых, ты просто идиот. Я говорил тебе, что поеду к бабушке, чем ты слушал? - Хорошо, Алексей, - засмеялся парень. - Да, теперь я что-то припоминаю. Кажется, это было в субботу вечером, когда в моей постели была знойная красотка с прекрасным именем... - Все, Саш, хватит. Давай без подробностей? Не хочу ничего слышать о том, как ты изменяешь Вере. Поэтому просто забей, ладно? - Я привычным движением руки откинул отросшую челку назад и, скинув с плеча портфель, достал оттуда пачку тонких сигарет с ментолом. Целлофановая обложка зашуршала, разрываемая быстрыми и умелыми движениями тонких пальцев. Негромкое «вжик», небольшая затяжка, и на кончике сигареты появляется небольшой маленький огонек, и она начинает медленно тлеть, наполняя воздух ароматом ментола и — совсем немного — запахом табака. Сам процесс курения сигареты должен быть красивым, изысканным. Когда человек курит, он расслабляется, отдыхает. Все его движения спокойные и медленные. Некоторые курят, чтобы показаться старше своих лет, кто-то курит, чтобы успокоиться, кто-то таким образом занимает руки. Но в любом случае все курят потому, что не могут без этого. Я считаю, что курение — своего рода искусство, не то, которое изучается в колледжах, институтах и других учебных заведениях, нет. Оно стоит особняком от всего остального мира изящных искусств, будучи недооцененным, недопонятым большей частью человечества. Курение - это совокупность красивых движений рук, пальцев, губ и головы. Это очень похоже на танец, в котором важно каждое действие. Именно поэтому я не люблю, когда рядом со мной курит Саша — мой лучший друг. Из-за того, что большую часть времени его руки по локоть в глине или другом материале, который он использует для лепки своей очередной скульптуры, его пальцы стали более неуклюже выполнять повседневные действия. Он никогда не мог похвастаться грацией и изяществом, но в нем всегда было что-то яркое, притягивающее меня магнитом. Впрочем, это каcалось и остальных людей. Его беззаботность и легкость часто вдохновляют на новые творения. Если бы он не менял своих пассий с неимоверной скоростью, то я мог бы сказать, что Вере — его девушке — очень повезло, что в ее жизни есть этот яркий луч солнца. - Леш, я не знаю, о чем ты думаешь, и не хочу отвлекать тебя, но сигарета почти закончилась. Обожжешься, - тихо пробормотал Саша, глядя на мои руки. Что ж, излишняя задумчивость тоже бывает вредна. - Пойдем на урок, у нас, кажется, искусство, - я постарался сказать это как можно более равнодушным тоном. Едва ли получилось, но попробовать стоило. Потому что при одной мысли о серо-голубых глазах и взлохмаченных темных волосах сердце начинает биться чуточку сильнее, выдавая меня с потрохами. Да, я — очередной неудачник, влюбившийся в своего преподавателя по искусству. - Хо-хо, пойдем. Ты же не хочешь опоздать на свой любимый урок? - засмеялся Саша, прекрасно осведомленный о моих чувствах. - О, черт. Я забыл. Задание! Ты сделал? - Да, конечно. Еще не прошлой неделе, сразу после урока, - я слегка пожал плечами. - Бла-бла-бла, используйте монохромические цвета для обозначения какого-нибудь важного события вашей жизни, только не сдавайте белые листы с надписью «снег», проявите оригинальность, - скорчив нелепую рожицу, Саша начал передразнивать Ярослава Игоревича. - Хватит, - оборвал его я, - если тебе не нравится искусство, тебе не нужно было его выбирать! Пошел бы на французский, туда как раз почти все парни ушли. -Ну что ты, Леш, я с тобой расставаться не хотел, - он слегка приобнял меня за плечи, последние слова выдохнув практически в самое ухо. Меня слегка передернуло: не очень люблю, когда кто-то так бесцеремонно вторгается в мое личное пространство. - Алексей! Александр! Позвольте спросить, почему вы все еще не в классе? Со своими личными делами вы можете разобраться после занятий и, желательно, не на территории школы, здесь же дети. - О, и вам доброе утро, Ярослав Игоревич. А мы как раз вас вспоминали, - широко улыбнулся Саша, спуская руку с плеча на талию и слегка прижимая меня к себе. - Большое спасибо за совет, мы обязательно им воспользуемся: у вас все-таки практики больше, нам с вами не сравниться. Я сбросил с себя его руку, слегка оттолкнув его в сторону. -Вы не слушайте его, Ярослав Игоревич. Все-таки, понимаете, подростковый возраст, гормоны играют. А вокруг столько прекрасных дам, что он не может держать себя в руках, - я слегка виновато улыбнулся и опустил голову, чтобы челка упала на глаза, скрыв смущенный взгляд. -До весны же еще далеко? - видимо решил поддержать беседу преподаватель. Судя по всему, настолько интимная темя его ни чуть не волновала. - А у него круглый год весна, - слегка обреченно выдохнул я, заметив, что взгляд Саши остановился на коротенькой юбочке девушки из параллельного класса. - Да, я заметил, - рассмеялся Ярослав Игоревич, и его звонкий смех, будто звон тысяч серебряных колокольчиков, разнесся по коридору. - Ну я же мужчина, - слегка обиженно воскликнул Саша, прилагая все усилия, чтобы не оглянуться и не взглянуть на эту девушку снова. - Конечно-конечно, никто и не спорит, - учитель поднял руки на уровень груди и слегка помахал ими, будто говоря, что никто не собирается оспаривать этот факт. Вот за таким чудесным разговором мы и добрались до кабинета искусств, находящегося на «чердаке» школы. Так мы называем самый верхний — пятый этаж, находящийся под самой крышей. Здесь располагается только этот кабинет, небольшая выставка картин учеников, среди которых, на самом деле, есть очень достойные работы, и лестница, ведущая на крышу, где частенько собираются ребята, чтобы полюбоваться видом на реку или просто посидеть в тишине. Это, конечно, запрещено, но Ярослав Игоревич сквозь пальцы смотрит, а дирекция школы сюда, кажется, никогда и не поднималась. - Проходите, - он открыл дверь и элегантным движением руки пригласил нас в класс. Да, грациозности в этом мужчине столько, что с лихвой бы хватило на пятерых. Стоило Ярославу Викторовичу зайти в класс, как все синхронно встали со своих мест, приветствуя преподавателя. Все-таки в этом году искусством занимались только те, кто самостоятельно выбрал этот предмет, а значит бездельников в классе не находилось. Разве что Саша, но тут уж другой разговор, его привлекает только занятие лепкой и ничто иное. - Добрый день, класс, - добродушно улыбнулся учитель, присаживаясь на свое место и задумчиво склоняя голову набок. - Надеюсь, с домашним заданием справились все. Конечно, у вас, как и всегда, есть право отказаться от демонстрации работы, но сдать ее в конце урока вы будете обязаны, нужно же мне поставить вам за что-то оценку. Те, кто пожелают продемонстрировать работу сейчас получат от меня комментарии, всем остальным будет назначена личная встреча. Личная встреча. Я безбожно солгу, если скажу, что такая перспектива меня не заинтересовала. Естественно, я готов защищать свою работу перед преподавателем и всем классом, да, но разговор тет-а-тет даст больше возможностей. Если исключить то, что мое дыхание слегка сбилось, когда в моей голове предстало вольное продолжение подобной встречи, то оставался еще тот факт, что Ярослав Игоревич — специалист. И его комментарии бесценны для меня, выбравшего для себя путь художника. Поэтому, возможность подобной встречи не на шутку взволновала меня. Видимо, в моем лице было что-то серьезное, раз я еще не услышал ни одной шутки от Саши по этому поводу: обычно он не упускает ни единой возможности. Так и начался этот урок. Стоит сказать, что он был крайне скучным. Кто-то рассказывал о смерти любимого питомца, со слезами на глазах, капающими на бумагу, размывая рисунок, кто-то счастливо демонстрировал портреты братьев, сестер, родителей, любимых, друзей. Единственная работа, которая показалась мне интересной, была у Ольги — замкнутой и слегка аутичной девушки, которая со всей страстью вверила себя писательскому делу. Впрочем, талант художника не обошел ее стороной, ее рисунки всегда меня завораживали. На этот раз был пляж. Судя по всему — закатный. По песку бежала невысокая девушка со счастливой улыбкой на лице, а от ее правой руки тянулась ниточка, к которой был прикреплен воздушный змей. Да, казалось бы, ничего особенного. Но то, с какой точностью были изображены небольшие детали, нельзя описать словами! Было понятно, что это очень значимое для нее воспоминание, ведь Оля помнила такие несущественные подробности: две ленты в волосах у девушки, короткий сарафан, небольшой шрам под коленом. Конечно, все это могло быть выдумано, но мне казалось, что она искренна в своих работах. Так же, как она писала правду в своих историях, она ее же и старалась изображать. Во всяком случае, мне хотелось в это верить. - Этот человек был очень дорог мне, - тихим, но вполне уверенным голосом начала она. - Когда жизнь совершила неожиданный виток, к которому я оказалась абсолютно не готова, она поддержала меня, возродила в моей душе уверенность в собственных силах. Дала надежду на яркое будущее. Такое же яркое, как и она. Но вот, как видите, сейчас она черно-белая, красок больше не осталось. Все выцвело, - ее тон и слова, что она произнесла, еще долго будут отдаваться в моей голове. Я не знаю, что произошло в жизни у этой девушки, и знать, пожалуй, не хочу, это ведь слишком личное. Но я могу слегка улыбнуться ей, подбадривая. Будто говоря, что в этот момент она не одна. - Алексей? - вопросительно посмотрел на меня Ярослав Иванович. Я слегка качнул головой, не произнося ни слова. Просто посмотрел в его глаза и понял, что готов сидеть так вечно, наблюдать, как осенний ветер слегка теребит его волосы, и он недовольно хмурится, бросая мимолетный взгляд на небо. Не хочу жить в мире, где нет его. Этот человек, не предпринимая почти никаких усилий, занял в моей жизни настолько важное место, что дыхание перехватывает от одного взгляда на его профиль. - Хорошо, тогда подойдете ко мне после урока, и мы поговорим, - Ярослав Иванович слегка улыбнулся мне, а затем продолжил вести урок. Внезапно, меня что-то легонько ударило в спину, а затем с тихим звуком приземлилось на пол. Глянув вниз, я увидел карандаш ярко-салатового цвета. Закатив глаза, я с обреченным видом повернулся назад и посмотрел на Сашу. Тот беззвучно смеялся и многозначительно поднимал-опускал брови, при этом у него был такой глупый вид, что, не удержавшись, я засмеялся, прикрывая лицо рукой, чтобы никто не увидел: все-таки мы на уроке. Покрутив пальцем у виска, я отвернулся, заметив, что учитель все это время смотрел на меня, хотя в центре кабинета стояла наша одноклассница и рассказывала про свою первую любовь. Больше неинтересных историй я ненавижу только истории лживые. Ну кто может поверить в тот бред, который она сейчас несет? Я всегда считал, что чувства, особенно романтические, это нечто сокровенное, то, о чем не должны знать люди. Разве что для близких стоит сделать исключение. В чем смысл выставлять их на показ? Посторонним все равно. Ведь даже сейчас едва ли кому-то интересно, что какой-то парень дарил ей орхидеи. Звонок с урока спас нас от необходимости выслушивать ее бредни и дальше - судя по ее виду, она готова была говорить об этом еще несколько долгих часов. К счастью, возможности у нее не было. -Ал! - ко мне подбежал Саша, сходу запрыгивая на парту своей пятой точкой. - Ты, черт возьми, помял мою работу! И прекрати уже так называть меня, - слегка на повышенных тонах начал я. И, кажется, на очень сильно повышенных, раз половина класса обернулась на мной голос, чтобы посмотреть, что происходит. - Пардон, - мой друг весело улыбнулся. - Пойдем, куплю тебе в столовке эклер, я же знаю, как ты их любишь, - и он, беззаботно спрыгнул с парты, даже толком не извинившись. Как и всегда, впрочем. Но как можно злиться или обижаться на это чудо, когда он так счастливо улыбается и смеется? Плохое настроение мгновенно улетучивается, стоит только взглянуть на него. - Два. Ты купишь мне два эклера. Со сливочным кремом. И зеленый чай. За свой счет, - четко и с расстановками произнес я, стараясь как можно яснее донести до него свои эмоции. Саша кивнул и, крича что-то о длинной очереди, побежал вниз, махнув рукой напоследок. Я только пожал плечами и, закинув портфель на плечо, подошел к преподавательскому столу. - Ярослав Иванович, вы просили остаться, - облокотившись на переднюю ученическую парту, я внимательно посмотрел на него, приготовившись слушать. -Да, Алексей. Вы и Александр — единственные, кто отказался продемонстрировать работы. На его счет я не слишком удивлен: его увлекает немного другая отрасль нашего предмета. Но вот вы... Я уверен, что вы готовы к сегодняшнему уроку. Да и с публичными выступлениями проблем у вас я не замечал. Вы, кажется, играли на гитаре в местном клубе? Что-то в груди сильно сжалось, дыхание перехватило, а зрение слегка расфокусировалось, что смогла скрыть длинная челка. Он видел. Он смотрел. Он наблюдал, как я играю. Мое мастерство далеко от хорошего, ему больше подходит определение «посредственное», но и оно для меня слишком личное. Даже интимное. Одно дело, когда твою музыку слышат абсолютно посторонние, и совсем другое — человек, которому она предназначалась. Я скрестил руки на груди и, мотнув головой, отбросил челку, решаясь на безумный по моим меркам поступок. Я знаю, что уже через несколько минут буду жалеть об этом, знаю, что у меня нет ни единой крупицы надежды на взаимность, но я должен попытаться. Хотя бы ради себя. Чтобы окончательно задавить в себе это чувство, едва получив отказ. - Нет, у меня нет проблем с выступлениями. Но я посчитал свою работу слишком личной, если вы понимаете, о чем я, - ничуть не удивленный взгляд Ярослава Игоревича вселил в меня дополнительную уверенность. Я снял рюкзак и достал оттуда свой потрепанный самодельный скетч-бук. Это самая сокровенная вещь для меня. Все, что не пришло бы мне в голову появлялось там в виде рисунков, небольших зарисовок, скетчей. И ОН тоже там был. И даже в избытке. Сейчас я будто отдаю ему часть своей хрупкой, неуравновешенной, еще совсем детской души. - Посмотрите, - я протянул эту небольшую синенькую книжечку своему учителю. - Только, прошу, отнеситесь ко всему серьезно, - и как-то сдавленно улыбнувшись, я отправился догонять своего друга, чтобы получить заслуженную порцию любимых пирожных. *** Ночью мне спалось очень плохо. Несмотря на то, что за окном бушевала столь любимая мною гроза, обычно приводящая меня в удивительное состояние полного покоя, в душей сейчас бушевала буря эмоций. Снились кошмары. Про погибших родителей, про старшего брата, с которым нас разделили в приюте, про Яра (как я осмелился назвать его в своих мыслях). Долгожданное утро подкралось незаметно, возвещая о своем приходе яркими лучами солнца, пробивающимися сквозь тяжелую занавеску. Привычные утренние процедуры выполнялись на автомате, память тела ничем не заменишь. Руки машинально выполняли свою работу, послушно включая воду в душе, намыливая голову шампунем, вытирая ее полотенцем, натягивая джинсы и теплый свитер, разбивая яйца на сковороду и включая тостер. Мысли были слишком далеко. Сегодня по расписанию не было урока искусства, но я почему-то был уверен, что профессор меня обязательно найдет. Сомнений в том, что он посмотрел скетч-бук не было. А вот его реакция на увиденное может быть абсолютно неожиданной. Начиная от совсем непедагогичной и заканчивая непедагогичной, только с другой стороны, думать о которой я себе никогда не позволял. Совершенно не могу понять, чего я ждал, совершая эту глупость. Не лучший способ рассказать о своих чувствах другому человеку, а тем более мужчине. Да еще и в такой гомофобной стране, как Россия. Впрочем, я не думаю, что у человека искусства могут быть настолько ограниченные взгляды, чтобы совсем скептически относиться к подобным вещам. По дороге в школу меня сопровождал Мэрилин Мэнсон. Сказать, что я восхищаюсь им, значит, не сказать ничего. Бесподобный исполнитель, который скрашивает мое одиночество, когда Саша не способен этим заниматься. Он, кстати, сегодня не придет. Видимо, его попытка выпросить прощение у Веры увенчалась успехом, раз он даже не смог подойти к телефону. Подойдя к школьным воротам, я понял, что уже опоздал на первый урок. Да и правда, кому нужна физика? Но немного поодаль я увидел знакомую фигуру, облокотившуюся на забор. Ярослав Игоревич курит. На самом деле — безумно завораживающее зрелище. И то, как он небрежно сжимает двумя пальцами сигарету, как слегка пухлые светлые губы обхватывают фильтр и немного сжимаются, делая затяжку. Я остановился, только когда подошел к нему на расстояние вытянутой руки, завороженно наблюдая за его движениями. - Алексей, - он глубоко вдохнул и отбросил сигарету в сторону. - Леш. Вот видишь, до чего ты меня довел? Я отбросил челку и посмотрел в глаза Ярославу Игоревичу. В них не было отвращения, что я воспринял как небольшое достижение и слегка расслабился, стараясь не думать о том, что сейчас может произойти. - Я посмотрел ваши работы, - снова вернулся он к педагогическому тону. - И знаете, они очень достойны, я бы сказал больше: они восхитительны. Такой талант нельзя зарывать в землю, думаю, вы и сами понимаете это. Поэтому я осмелился поговорить со своим старым знакомым из академии изящных искусств. Он хочется встретиться с вами сегодня и посмотреть работы. Не думаю, что вы откажетесь, это редкое предложение, но мне кажется, вы бы не хотели, чтобы это видел кто-то еще. - Вы абсолютно правы, - я протянул руку, чтобы забрать у него скетч-бук, старательно следя за своими движениями, чтобы ненароком не прикоснуться к нему. - Вы тоже не должны были их видеть, - вздохнул я, кидая рюкзак на землю и садясь на него. - Однако же, - он слегка улыбнулся и посмотрел на небо. Да, сегодня оно необычайно красиво. Сказочно-голубое, без единого облачка. - Мы поговорим с вами позже, в более подходящем месте. Арт-кафе «Красный куб», вы должны были слышать об этом месте. - Конечно, - я утвердительно кивнул головой, чувствуя, как мурашки побежали по телу. - Это же рядом с магазином художественных товаров. - Верно, - он посмотрел на меня. И было что-то странное в этом взгляде, в этом положении: он возвышался надо мной, отбрасывая тень на мое лицо, и вперил свой взгляд в мои глаза, сейчас не прикрытые завесой волос. - Артур будет ждать нас там к девяти. Тогда, пожалуй, я там буду в восемь. Присоединяйтесь, это место располагает к беседам. - Хорошо, - я снова кивнул. Да, конечно, присоединюсь. И тогда мы поговорим. Обсудим мои абсолютно неуместные чувства к преподавателю. А потом в голове что-то щелкает. - Подождите. Артур? Белинин Артур? Вы говорите о нем? - я взволнованно вскочил с места, не решаясь поверить в эти слова. - В данный момент я говорил о вас, - он слегка рассмеялся, - но вообще — да, я имел в виду именно его. Этот человек просто восхитителен. Его монохромные работы всегда поражали меня своей красотой и глубиной. Если где-то и существовал художник, чьему стилю мне бы хотелось подражать, то это только он — Белинин Артур. Сейчас, насколько мне известно, он отошел от дел и больше не занимается написанием картин, но, как оказалось, он преподает. И у меня будет возможность познакомиться с ним! Увидеть эту легенду перед собой уже сегодня! Наверно, на моем лице появилась слишком глупая улыбка, потому что Ярослав Игоревич громко засмеялся, слегка закинув голову назад. А я просто залюбовался открытым участком шеи, виднеющимся из-под воротника незастегнутой до конца рубашки. Поймав направление моего взгляда, преподаватель с улыбкой покачал головой. - Пойдемте, Алексей. Первый урок вот-вот кончится, а у меня занятие на втором. Да и вам не следует прогуливать, - задумавшись на секунду, он продолжил: - А где ваш друг? Или Александр на занятиях? - Вы слишком хорошего мнения о нас, - хмыкнул я, поднимая портфель с земли и пытаясь отряхнуть его. - Действительно, как я мог подумать о такой глупости? Какая школа? Какая учеба? Только прогулы, только хардкор, - снова засмеялся учитель, терпеливо ожидая, пока я закончу. Заметив мой удивленный взгляд, он пожал плечами. - А вы думали, что я совсем старый и отсталый? Хочу заверить: я хорошо знаком и с современной культурой, и со сленгом нынешней молодежи, все-таки мои ученики еще подростки, и я должен развиваться вместе с ними. - Да, действительно, - отстраненно ответил я, внимательно глядя на Ярослава Игоревича. - Не о том думаешь, - теплое дыхание коснулось моей шеи, а эти слова были сказаны почти в самое ухо. Дыхание перехватило, сердце начало бешено колотиться. Конечно! Когда объект твоей любви настолько близко, что стоит слегка повернуть голову, можно прикоснуться к его губам, сорвать с них свежее дыхание, почувствовать вкус, запечатлеть его на своих губах. - А вот теперь тем более не о том, - он рассмеялся, и прерывистое дыхание, кажется, навсегда осталось на моей коже. А то, что было потом, я приписываю своей фантазии. Эти волшебные губы еще немного приблизились и прикоснулись к чувствительному местечку за ухом. Возможно, это мое тело, слишком давно желающее этого, настолько сильно хотело этого прикосновения, что просто придумало его. - А с чего вы взяли, что не о том? Мысли читаете? - стараясь выровнять давно сорвавшееся к чертям дыхание, выдохнул я. - К сожалению, нет, - Ярослав Игоревич пожал плечами и развел руки в стороны, а потом быстрым шагом пошел в школу, не оборачиваясь и держа идеальную осанку. Ну вот и что это было? Путаясь успокоить грозу в душе и судорожную дрожь в коленках, я тоже направился в школу, ибо, если верить тому, что говорит мой старенький смартфон, повидавший страшных вещей, время уже перевалило за половину десятого, а значит, что у меня неплохие шансы опоздать и на мою любимую историю. Мысли о Ярославе Игоревиче я запрятал подальше, иначе весь день полетел бы к чертям, а тратить время впустую я не люблю, тем более, в этом году нам предстоят экзамены, не сдавать которые, к сожалению, нельзя. В отсутствие Саши я был один. Друзей в школе у меня нет и никогда не было, я слишком «миловиден и педиковат», как выразился один из одноклассников. А теперь, с отросшей челкой и довольно-таки длинными волосами, я был «типичным педиком». Никогда не пытаясь отрицать это, я раз за разом нарывался на грубость, в конце концов просто перестав обращать внимание на такие глупости. Но в итоге, как бы я не старался, мои мысли раз за разом возвращались к тому странному утреннему моменту. Все старания по сохранению душевного равновесия пропали втуне. Его тихий голос постоянно звучал в моей голове, будто кто-то нажал «повторять один трэк». Ласковая интонация, слегка ленивое растягивание гласных, будто он намеренно хотел чего-то добиться. За такими размышлениями и пролетел весь день. На часах без пяти восемь, а я стою возле входа в «Красный куб». Думаю, нервозность, что окончательно одолела меня, можно потрогать, если очень постараться. Мало того, что сейчас внутри меня ждет самый восхитительный мужчина, мысли о котором уже второй год не оставляют меня, так еще и грядущая встреча с Артуром заставляет тело напрягаться в предвкушении. Даже рука не тянется к сигарете, как обычно бывает, когда я волнуюсь. Видимо, все совсем плохо. Оглядев себя с ног до головы в отражении зеркальной стены, я решил, что мой вид вполне приемлем и, глубоко вдохнув, собравшись с силами, я вошел в арт-кафе. Его обстановка всегда благотворно влияла на меня. Слегка приглушенный свет, столики, разбросанные по залу в хаотичном порядке, мягкие кресла, небольшими кружками стоящие в разных углах, подвесные сиденья, на прочных канатах свисающие с потолка, барная стойка, различные картины и рисунки, которыми были усыпаны стены и много-много маленьких комнат, чтобы можно было уединиться. Повсюду на столах была разбросана бумага, карандаши, восковые мелки и прочие принадлежности для рисования. Очень своеобразное место, попасть в которое было очень нелегко. Чужаков здесь не любят, заведение существует только за счет нескольких сотен постоянных клиентов. Случайно забрести сюда нельзя из-за отсутствия вывесок и других опознавательных знаков. Но хозяин этого кафе держит еще небольшой магазинчик с художественными принадлежностями неподалеку. И он лично привел меня сюда несколько месяцев назад. Удивительная атмосфера тепла и уюта всегда царит здесь. Да и небольшая кухонька предлагает своим посетителям недорогую, но вкусную домашнюю еду, из-за чего появляется полное ощущение того, что ты находишься дома. Протянув симпатичной девушке на входе карточку, я огляделся. Ярослав Иванович должен ждать меня где-то здесь. - Ищешь кого-то? - добродушно улыбнулась официантка, в которой я узнал постоянную работницу этого заведения. - Мариша, - я слегка приобнял хрупкую девушку, весело рассмеявшись. - Рад тебя видеть. Как дела? Как Максимка? - Пошел в садик. Ты просто не представляешь, как он был счастлив. Такой карапуз, а уже ухлестывает за девочками. И, как оказалось, у него неплохие способности к рисованию. Кажется, обстановка все-таки сказалась на нем, - в ее глазах отразилось безумное счастье, стоило только ей услышать имя сына. Счастливый она человек. Конечно, залет по глупости — не лучшая в мире вещь, но его последствия подарили ей это безграничное счастье и любовь, которую она направила на Максима, так как его отец пропал несколько лет назад. - Я бы удивился, будь это иначе. У такого человека как ты все получается изумительно, даже дети, - я заранее пригнулся, зная, что за этими словами последует слабенький удар ее хлипкой ладошкой по голове. - Ал! - возмущенно воскликнула она, все-таки добравшись до меня. - Таки да, ты с кем-то? Или составишь компанию? - Прости, Мариш, меня ждут. Должны ждать. Такой высокий мужчина с растрепанными темными волосами и глубокими голубыми глазами, - это место съело все мое волнение, стоило мне только переступить порог, поэтому сейчас я был абсолютно спокоен, а разговор со старой знакомой прибавил мне уверенности. - Яра, что ли? - удивленно спросила она, недоверчиво глядя на меня. - Он здесь частый гость, но никогда не видела, чтобы он приходил с кем-то. Всегда один. И занимает постоянно зеленую комнату. «Моя любимая», - про себя отметил я. - Спасибо, Мариш, ты просто чудо. Передавай привет Максимке, - звонко чмокнул ее в щеку, чтобы не обидеть и уже собрался идти к нему, как меня остановил ее голос. - Ал, будь осторожен, хорошо? Я знаю, что тебе пришлось нелегко, и ты хочешь найти себе партнера, но будь осторожен, хорошо? Не повторяй чужих ошибок. У тебя будет возможность совершить свои. Пообещай мне, что не будешь совершать глупости, - ее большие глаза были переполнены волнением. Я видел, что она искренне переживает за меня, больше, чем кто-либо другой, потому что именно ей когда-то пришлось выслушивать истерический бред шестнадцатилетнего парня, стоящего на гране попыток суицида. Даже Саше не довелось видеть меня настолько потрепанным, как ей — случайной прохожей. И я безумно благодарен ей за помощь в такой трудный для меня период жизни. И только поэтому я послушно кивнул и заверил ее, что не натворю ничего такого, о чем мог бы потом пожалеть. - Вот и славно. А теперь — иди. Тебя уже ждут, - ока кивнула головой в противоположную сторону, где находилась зеленая комната. В ее дверях стоял Ярослав Игоревич. От его вида у меня перехватило дыхание: мне доводилось видеть его только в деловых костюмах в школе, но кто мог бы подумать, что простые черные джинсы и светло-голубая рубашка с закатанными по локоть рукавами может так ему идти? - Зови, если что, - тихо пробормотала Мариша и отправилась обслуживать клиента. - Она назвала вас тем прозвищем, - отметил он, пропуская меня внутрь комнаты и закрывая дверь. - Помнится, утром вы очень яростно возражали против этого. - Тут немного другая ситуация, - скинув с плеч портфель, я кинул его в угол комнаты, где была накидана гора подушек. - Вопрос о произошедшем будет слишком личным? - Самое личное вы уже видели, мне нечего скрывать, - я неловко плюхнулся на пол, подтянув колени к груди и обхватив их руками. - Да, думаю, настало время поговорить. Только вот я не знаю, что должен сказать, - Ярослав Игоревич вцепился пальцами в волосы. - В вас никогда не влюблялись ученики? – я был слегка удивлен. - У меня не так много опыта, как тебе могло показаться. Конечно, случались и симпатии, и антипатии, но так далеко все никогда не заходило. К твоему сведению, мне даже никогда не доводилось встречаться с учеником вне стен школы, поэтому я абсолютно растерян, - он глубоко вдохнул и откинул голову назад, упираясь ею в стену. –К тому же, мы одного пола. Это не такое частое явление, особенно, в нашей стране. Впрочем, после сегодняшнего знакомства ты забудешь о том, что твоя ориентация называется «нетрадиционной». И Артур, к твоему следованию, тоже по этой части, и я спокойно отношусь к таким людям. - Но к ним вы не относитесь, - грустно улыбаясь, я притянул к себе небольшую светло-зеленую подушку, прижимая ее к себе, защищаясь ей, будто щитом ото всего мира. - Не знаю, - я мгновенно напрягся и уставился на него. – Всякое бывало, Леш. Но ты несовершеннолетний, подобные отношения подсудны и караются законом, ты же умный, все понимаешь. Я не знаю, чего ты ожидал. Даже если бы я и хотел, то не смог бы ответить на твои чувства. Я твой преподаватель. И очень ценю тебя как ученика, ты очень талантливый. Я бы с удовольствием продолжил общение с тобой, но не в подобном ключе, это абсолютно неприемлемо. Все правильно. Каждое слово – верно. Но только почему-то от этого не становится легче. Я ни на что не рассчитывал, не надеялся. Просто какая-то часть сознания, неподвластная внушениям мозга, продолжала мечтать и думать об этом. Быть влюбленным не запретишь, чувствам не важны условности, они просто появляются, не обращая внимания на окружающий мир. Я знал, что мы никогда не будем вместе, что это просто невозможно. И дело не в разнице в возрасте, не в гомосексуализме. А в том, что стереотипы, веками складывающиеся в этом мире, не могут рухнуть от одного моего желания, закон не может перестать действовать просто потому, что я хочу его нарушить. Общество не станет положительно относиться к подобным вещам из-за того, что я влюбился в своего учителя. - Да, - единственное слово, которое я мог из себя выдавить. Я чувствовал, как слезы комом подкатывают к горлу, как глаза наполняются влагой. Я не был намерен плакать, но я не мог вообразить, что может быть так больно от одних только слов. Я не думал, что этот человек может причинить мне боль. - Леша, Алексей, ну что ты, не надо, не выношу слез. Прекрати, чего же ты. Жизнь ведь продолжается. Ты еще встретишь кого-нибудь. И если не хорошенькую девушку, то уж симпатичного молодого человека твоего возраста, - он почти мгновенно преодолел расстояние, разделявшее нас, и, облокотившись руками на мои колени, заглянул мне в глаза. - Да, конечно. Обязательно, - я почувствовал, что его пальцы легонько поглаживают мою ладонь, стараясь успокоить. Усмехнувшись, я внимательно вглядываюсь в его лицо. – Всякое, говорите бывало? Судя по всему, ваш опыт очень обширен, да? - Мне кажется, или мы говорили о тебе, а не обо мне? – он легонько улыбнулся и присел рядом. - Да нет, от чего же? Можем и о вас, я не против, - похоже, мазохист в моей душе начинает ликовать. - Я не сомневаюсь… - Простите, что прерываю, господа, - в комнату вошел высокий мужчина. Мне показалось, что если бы в помещении было немного больше света, мы бы ослепли: столько всего блестящего было на нем. Светлые волосы, водопадом спускающиеся на плечи, среди которых виднелись разноцветные пряди, серо-голубые глаза, так похожие на глаза Ярослава Игоревича, красно-черная рафатка, футболка с пайетками, черная кожаная куртка, украшенная стразами, джинсы рисунком из серебристой нити, переливающийся ремень, несколько колец и простые красные кеды, так выбивающиеся из образа. - Привет, Арт! – Ярослав Игоревич вскочил с места, заключая этого странного человека в крепкие объятия. Руки этого мужчины опустились ему на бедра и крепко сжали их, притягивая его ближе. Вот оно что. «Всякое бывало», говорите? Понятно. Все с вами понятно, профессор. - А это тот чудный мальчик, о котором ты так много говорил? – отстранившись, спросил Артур, подходя ко мне и протягивая руку. Я ответил на рукопожатие едва-едва, кажется усталость моральная переросла в физическую, сил не было даже для того, чтобы сжать руку. - Ты преувеличиваешь, Арт. Но да, это он. Знакомься, это Морозов Алексей, ненавидящий, когда его имя коверкают. Леша, это – Белинин Артур. Думаю, нет нужды говорить ничего больше. Вы пока поговорите, я схожу за кофе. Тебе какой, Леш? - Зеленый чай, пожалуйста, - тихо отозвался я, разглядывая своего нового старого знакомого. Я столько читал о нем, тысячу раз видел его работы, но я и представить не мог, что в жизни этот человек выглядит так. Я думал, что это почтенный интеллигентный мужчина, носящий строгие классический костюмы. Но, как оказалось, все совсем не так. - Хорошо, - кивнул Ярослав Игоревич и закрыл за собой дверь, оставляя нас наедине. - Ну что, Леша, давай говорить, - Артур ловко присел на подушку, складывая ноги перед собой «лягушкой». – Если верить словам Яра, то ты у нас новый Пикассо нашего поколения, вообще весь такой потрясающий и изумительный. Конечно, едва ли он имел ввиду твои способности когда говорил об этом, но все-таки, давай посмотрим. Не могу же я отказать старому другу в такой небольшой просьбе, не так ли? - Другу? – скептично хмыкнул я, намекая на их «дружеское» приветствие. - Тише, приятель. Ты прав, но это было в далеком прошлом, мы друзья, - он достал свой телефон и положил его на столик. Новый «Эппл», если верить откусанному яблоку на панели. А на заставке, если я правильно успел заметить, стоит какая-то абстракция, ничего не говорящая о личности его владельца. – У тебя есть с собой работы? - Я не сомневался. Конечно, есть, - я встал и привычным жестом откинул челку назад, успев поймать заинтересованный взгляд Артура. Достав из сумки альбом с рисунками, я кинул его на стол, предоставив ему самому разбираться с просмотром. Артур только весело хмыкнул и, медленно облизав губы, начал листать альбом. - Кто это? – спустя несколько минут спросил он, демонстрируя мне страницу с изображением Саши. -Друг, - я пожал плечами. - Здесь восемь его изображений. Любовник? Партнер? – он подпер голову рукой. - Друг, - терпеливо повторил я, начиная раздражаться. - Как скажешь, красавчик, - он продолжил смотреть, периодически то хмурясь, то улыбаясь. – Знаешь, приятель, я хочу сказать тебе одну очень важную вещь. Если ты забросишь это занятие, то не окажешься безнаказанным. Единственное, чего не прощает нам мир, так это безрассудно потраченного дара. Я готов принять тебя в академию. Конечно, я не директор, но мне не составит труда с ним договориться, - он вмиг стал серьезным, и я понял, что да, вот он – тот человек, которым стоит восхищаться. Он может бросить к твоим ногам целый мир, если решит, что ты этого достоин. - Сейчас октябрь. Мне нужно закончить школу, - я и не думал о том, чтобы отказаться. Едва ли мне еще раз предложат нечто подобное. Это же моя чертова мечта! Мечта, которой я не был готов пожертвовать ради того, чтобы еще на несколько месяцев остаться с Ярославом Игоревичем, терпеть его сочувствующие и понимающие взгляды. А Саша. Саша поймет, он знает меня не первый год. А уж опекуны и вовсе готовы поддержать любое мое решение, лишь бы я был счастлив. - Нет, - Артур покачал головой. – Не важно, как ты закончишь свою школу, мне плевать на твои оценки. Вот этого, - он качнул головой в сторону альбома, - более чем достаточно, чтобы принять тебя без вступительных экзаменов и прочей чуши. Я буду лично помогать тебе, - я почувствовал, как его рука коснулась внутренней стороны моего бедра. От места соприкосновения побежали маленькие электрические искорки. Никто еще не касался меня так интимно. Никто до этого момента. - Я согласен, - выдохнул я. Это просто способ сбежать от проблем. Я не перенесу этот год в школе. Просто не смогу, особенно после того, как совершил столько глупостей за эти два дня. - Быстро же ты сдался, Леш, - Ярослав Игоревич бесшумно зашел и поставил поднос с кружками и чайничками на стол. - Я умею делать предложения, от которых невозможно отказаться, - Артур рассмеялся. – Приходи к нам завтра, приятель. Я буду ждать тебя в девять на входе. С адресом разберешься сам, - он чмокнул меня в щечку, касаясь кожи языком. Я потрясенно выдохнул, не ожидая подобных действий. – Удачи, Яр. Я забираю твоего мальчика себе. Не прибегай за ним, когда поймешь, какое сокровище упустил, дорогуша, - Артур рассмеялся и вышел из комнаты. - Ничего не говори, Леша,- Ярослав Игоревич присел на пол, обхватив обеими ладонями чашку с кофе. – Все так, как должно быть. - Да, - я согласно кивнул, провожая взглядом хорошо сложенную фигуру. – Все именно так, как и должно. Спасибо вам.