Конспираторы-неудачники

Руки судорожно скользили под пижамной рубахой, жадно оглаживая и сминая чуть влажную от пота кожу. Жан стискивал зубы и, тяжело дыша, продолжал сжимать плечи настырного Эрена. Тот в свою очередь тихо пыхтел и едва слышно постанывал, толкаясь бёдрами ему в промежность, что вроде и злило Кирштайна, и одновременно заводило. - Йегер, прекращай уже, нас могут услышать! – всё же шипит Жан, когда сдерживать стоны становится просто невозможно. Но Эрен смотрит на него своими огромными глазами с какой-то свойственной только ему нелогичной уверенностью и, облизав пересохшие губы, шепчет в ответ: - Да не ссы, никто не узнает! В этот момент кровать особенно громко скрипнула, словно стремясь сдать нарушителей режима с потрохами. Парни синхронно замирают, даже переставая дышать. Но в казарме стоит тишина. Такую тишину ещё называют – гробовой. Слышно лишь, как похрапывает на верхних полках Райнер, да причмокивает губами Спрингер где-то в дальнем углу. Удостоверившись, что никто не проснулся, Эрен наклоняется чуть вперёд и целует тонкие, кривящиеся в недовольной гримасе, губы Кирштайна. Сначала Жан упрямо сжимает губы, не желая уступать приставучему засранцу. Но в какой-то момент Йегер особо сильно толкает бёдра ему в пах и, парень, не сдержавшись, мычит, чуть приоткрывая губы. Это позволяет Эрену жадно толкнуться языком ему в рот. Жан тут же некстати вспомнил о том, что когда Йегер попытался поцеловать его в первый раз, психика Кирштайна, неподготовленная к подобного рода вывертам судьбы, не выдержала, и он, не задумываясь, впечатал кулак в скулу «надежды человечества». Эрен тогда ещё сделал красивую дугу, а потом пропахал полметра носом дощатый пол. По мнению Жана, Йегер был кем угодно, но точно не «спасителем» и «надеждой». Ну, по крайней мере, для самого Кирштайна этот отчаянный ублюдок был самой настоящей занозой в заднице, от которой невыносимо свербило в причинном месте. Первое время они постоянно грызлись, и не проходило дня, чтобы они не подрались. Причин было множество, но чаще они колотили друг друга без причины. А один раз, когда начальство застало их за дракой, им влепили несколько нарядов, заставив убирать конюшни. Вдвоём. Тогда-то всё и произошло в первый раз. Они как всегда переругивались, а потом Эрен неожиданно принялся лезть к нему, за что и огрёб. Но обладая природной настойчивостью, Йегер всё же завалил тогда Жана. Если честно Кирштайн до сих пор не понимал, какого хрена он оказался снизу? Ведь он был выше, сильнее и даже умнее, но несмотря на все эти достоинства, распечатали его задницу. Но даже после того, как их отношения перешли на новый уровень, собачиться меньше они не стали. А скорее даже наоборот. Число их ссор росло в геометрической прогрессии. А всё для того, чтобы в пылу ругани свалить в какой-нибудь узкий и тёмный коридорчик и там облапать друг друга. Если поначалу Жан и злился, что всё время оказывается снизу, то потом просто привык и стал получать удовольствие. Вот только от возни, что происходила сейчас, удовольствия было мало. Кирштайн реально боялся, что их могут застукать и вот в это вот «никто не узнает» очень слабо верилось. Мало того, что со всех сторон их окружали спящие товарищи, так ко всему прочему за стенкой находилась комната капрала. И парень даже боялся подумать, что с ними сделает разъярённый Ривай. - Слишком много думаешь, - хрипло шепчет Эрен срывающимся голосом, наконец, оставив его губы в покое. - Это ты слишком мало думаешь. Точнее не думаешь вообще! – привычно огрызается Кирштайн, злобно щуря глаза. Эрен едва заметно морщится и парирует: - Рот закрой, тепло не выпускай! - Слышь, Йегер, - начинает рычать Жан, но его снова затыкают поцелуем, а в просторные спальные штаны забираются тёплые ладони. И стоит Эрену сжать его ягодицы, Кирштайн забывает о своей злости и выгибается дугой, не в силах сдержать стона. И уже через несколько минут им становится не до конспирации. Завтрак проходил довольно мирно. Все с любопытством посматривали на столик, за которым сидели непривычно тихие Эрен и Жан. Парни даже иногда перебрасывались парочкой слов, что удивляло всех остальных. Ведь не было человека, который не был бы в курсе того, что эти двое терпеть друг друга не могут. А теперь мало того, что сидели вместе, так ещё и разговаривали. Кто-то даже пошутил, что, наверное, титаны в лесу сдохли, раз эти двое не хотят придушить друг друга. Сами Кирштайн и Йегер не замечали любопытных взглядов, продолжая поглощать немного пресную, но, по словам повара, жутко питательную кашу. Когда рядом с Эреном плюхнулся капрал, Жан едва не поперхнулся кашей и собирался уже вскочить, но был остановлен пренебрежительным взмахом руки старшего по званию. Скосив глаза на Эрена, парень увидел, что тот тоже не совсем понимает, что происходит. Подперев рукой щёку, Ривай некоторое время разглядывал кадетов, казалось бы, безразличным взглядом, а потом вдруг хмыкнул. Йегер дёрнулся от этого так, если бы его током шарахнуло, и тут же покрылся потом. Он не то, чтобы боялся своего непосредственного командира, но всё же всё это было весьма и весьма странно, поэтому и боязно. - Я тут кое-что хотел сказать вам двоим, - начал было капрал, а потом заметив, что парни не едят, нахмурился, - Вы ешьте-ешьте. Завтрак-то скоро закончится, а до обеда у вас не будет возможности поесть. Парни послушно застучали ложками по дну жестяных тарелок, стараясь не поднимать взгляда от мутной жижи, в которую превратилась их овсянка. - В общем, тут такое дело… в следующий раз, когда вы ещё раз захотите «подраться» посреди ночи, то делайте это более тихо. Жан замер и, сглотнув, медленно поднял испуганный взгляд на командира. Тот видимо понял это по-своему, поэтому добавил: - Вы не думайте, я не против, но слушать это не особо хочется. И если вы вдруг надумаете всё это повторить, то делайте это не в казарме, потому что про это ваше «никто не узнает» скоро будет знать весь штаб. Эрен всё-таки поперхнулся кашей и густо краснея, принялся откашливаться, стуча себя кулаком по груди. Капрал участливо ударил его пару раз по спине с такой силой, что Йегер едва лёгкие не выплюнул. - В принципе, это всё, что я хотел сказать. Приятного аппетита! – сказав это, Ривай встал и пошёл к столу, за которым сидел командирский состав. Жан же сидел белее снега, из онемевших пальцев выпала ложка, шмякнувшись в остывшую овсянку. - Значит, никто не узнает, да? - Послушай, Жан, я же не знал, что… - начал оправдываться краснеющий Эрен, усиленно пряча взгляд. - Йегер, паскуда, я прибью тебя! – взревел Кирштайн, шарахнув кулаком по столу. А разговаривающий с Эрвином капрал лишь усмехнулся, покосившись в сторону неудавшихся конспираторов.