Пепельный феникс.

Подумать только, один незатейливый щелчок может зажечь целую жизнь с замысловатой и странной историей, которую проживать придётся лишь одному человеку. Мы сами зажигаем себе жизнь, сами тушим огненные мосты за своими спинами, сами бросаемся в жар опасности и сами угасаем с последним вздохом. Вся наша жизнь сплошной огонёк, тихо колышущийся на ветру, и только неловкое и небрежное дыхание погасает этот уголёк жизни, превращая его в пепел. Пак Чанёль смотрел на огонёк зажигалки, держа в сухих губах не прикуренную сигарету. Парень опустил палец с кнопочки, и маленькое пламя потухло. Он нажимал – огонь появлялся, горел, не спеша колыхался. Опускал палец, как он затухал, и не оставалась ничего, только какая-то щемящая пустота в сердце. Пак Чанёль прикурил сигарету и убрал зажигалку в карман джинс. Он туго затянулся и задержал дым в легких. Ему ужасно хотелось, чтобы лёгкие разрывало от саднящей боли, чтобы горло сковывало так, словно вокруг нее обмотали железную цепь с шипами. Ему хотелось забыться, где-то там, в сером разуме своих раздумий, от которых болит голова и ноет сердце, хотелось потушить болезненный огонь в душе, как простой огонёк зажигалки, но это сделать было просто невозможно. Но больше всего хотелось еще хотя бы раз коснуться своими длинными пальцами его, тонких и маленьких, потом взять в свою широкую ладонь его нежную руку, прижать к себе со всей силой и шепнуть глубоким, прокуренным голосом: «Я возродился». Чанёль курил. Всегда курил. Каждый раз его дрожащие пальцы лихорадочно отыскивали во всех карманах куртки и штанов хотя бы одну сигарету, без которой существование на этой земле ему казалось невозможным. Родные и близкие не замечали этого. Его глубокий низкий голос не менялся под действием этого маленького наркотика, служившего ему единственным другом. Просто Чанёлю нравилось смотреть, как исчезает на глазах сигарета, как маленький уголёк горит на самом ее кончике при очередной затяжки, чувствовать, как жжет горло, дым наполняет до отказал легкие при задержки дыхания, а потом серой дымчатой птицей вырывается сквозь его приоткрытые пухлые губы. Но больше всего Паку нравилось видеть, как сыплется безжизненный серый пепел. Между длинных пальцев парня догорала непотушенная сигарета. Окурок от беспросветной жизни, которая стала омерзительна ему и бессмысленна. Чанёль стряхнул пепел в рядом стоящую пепельницу и снова затянулся, высасывая маленькую жизнь из сигаретки. После ухода Бекхена первое время он хватался за любую возможность существовать, но чем время дальше оттягивало его от прошлого, тем меньше у Чанёля возрастало желание жить. Надежда и вера уже давно утекли меж пальцев жидким пеплом предательства, но при нём осталась только одна любовь… Огонёк зажигалки вновь потухал и возрождался. Чанёль не переставал наблюдать это. В голове парня всё время вертелись слова Бекхена и его вопрос, на который он искал ответ в своей карманной зажигалки: «Феникс – это птица способная сжигать себя, а потом возрождаться. Ты уже угасаешь, Чанёль, а способен ли ты возродиться? ». Бекхен ушел, не дав ответа на поставленный вопрос. Чанёль понимал, что не сможет ответить на него, пока не увидит Бекхена. Парень откинулся на спинку старого кожаного диванчика бара и прикрыл глаза, вспоминая, с чего всё начиналось.