Шаг

1 Финал предсказуем и даже предсказан, не стану твердить тебе надоевших фраз, что скоро - если не к лучшему, то по-новому, что нужно ждать что крыша – одна банальность, куда загнать может только случай, когда на горизонте подростка сошлись мимолётно тучи, вроде бросившей девушки и дураков-родителей, и этой осени еще много - а мне от молитв охрипнуть – как от ангины, но ты стоишь, словно ждёшь закат или выстрел в спину, на том конце улице плачет чья-то трёхлетняя девочка, но мир блекнет, потому что тебе остаётся шаг. Полшага. Мелочь. 2 Потом просыпаюсь, пересыпаю в ладонях строчки, потом нажимаю delete почту, разносят по воскресеньям мой день – сто сорок шагов от работы к дому. Когда улыбаются, отвечаю вежливо, что бессмысленно, отговариваюсь усталостью, головною болью, возвращаюсь домой дорогой опавших листьев, забывая даты, имена, адреса, пароли, Когда хочется плакать, утыкаюсь лицом в подушку, но все равно не плачу, потому что страшно, и начинаю снова укрывать одеялом душу, и вот уже бред начинается снова. По-прежнему. по-вчерашнему. Иду по узкой тропинке от сна к кошмару, разговариваю с тобой, но всегда не хватает слов, много пью - надеюсь, что кончится на инфаркте, забываю имя твоё, цвет волос, лицо. Иногда просыпаюсь вдруг, подхожу к балкону, перила – это открытые двери ада, и тогда говорю уже не с тобой, а с богом, умоляя разрешить сделать шаг. Полшага. 3 Но конечно, все объясняется выпитой днём текилой, или водкой вечером, за что чувствую виноватым, но заставляет что-то не прыгать и отпустить перила, вернуться в спальню, но все равно не плакать. наутро не слышать телефонной трели, подушкой накрыться, не спать, не думать… телефон не звонит, телефон поверил не ждите. меня не было. нет. я умер. не ждите – я больше не открываю двери, и телефонный шнур вырываю с корнем, Кэти, я позвоню – завтра, через неделю, если вспомню имя твоё и номер. только шаг, полшага – ждать полжизни нечего, моя кровь навсегда прикипела к прошлому, моя жизнь – на асфальте мелком очерчена, а сердце почти не стучит под кожей. и вот теперь, вглядываясь в прошлое. не замечая, какой рассвет над землёй повис, и что у девочки через улицу платье в синий горошек, я делаю пару шагов к балкону. смотрю вниз. 4 Я держу ее за руку. Иногда помогает время. у неё тонкий профиль и красный цветок в кудряшках, с нами по парку бежит наш сын, я ведь говорил – изменится, и даже курить на балконе почти не страшно. она переводит с немецкого или пишет статьи в газету, она так мила, что мы никогда не ссоримся, планируем отпуск во всех уголках планеты, и в кресле обнявшись, смотрим восьмичасовые новости. она ненавидит кольца, зато обожает пиццу, бегает утром в парке, почти не следит за модой, я иногда замечаю, как наши похожи лица, и по тропинкам парка мы ходим одной походкой. откинувшись на подушку, шепчу ей, что счастлив, счастлив, она через месяц скажет, что, кажется, будет дочка, и что как чудесно будет, детей провожая в ясли, не замечать, что жизнь становится все короче. я счастлив, я счастлив, счастлив – твержу как молитву ночью, и сердце созвучно с мыслями бессильно стучит в ушах, так скоро все: старость, пенсия, давление, позвоночник, и хочется сделать полшага, когда остаётся шаг. но закрываю глаза, пытаюсь не оглянуться, вслепую беру ее руку, свет пряча за темной шторой, она привыкла – я слушаю ритмы пульса, уже много лет подряд я слушаю ритмы пульса, совершенно бессмысленно слушаю ритмы пульса, раз за разом сбиваясь и начиная снова. 5 господи, если это возможно – помоги не дожить до ночи, когда кожа под пальцами покажется слишком тонкой, я все-таки доживу до точки. до многоточия не вспоминать…зарядить револьвер, пулемёт, двустволку, сжать чуть запястье…не просыпайся, Кэти, я схожу с ума уже столько прошедших лет, иногда иду по замёрзшей реке, надеясь, что лет растает, и меня пустят ползти на коленях к воротам рая, не просыпайся, видишь – твой муж безумец, он забывает имя твоё даже когда целует, и все это маски, притворства, горячечный пошлый бред, мне чудится запах пороха от ментоловых сигарет, я ищу на дне твоих глаз другое – неужели не видишь, Кэти? я хочу душу свою отправить на небеса в конверте, я не хочу оборачиваться и видеть твою улыбку, ты так привыкла, что я ночами не здесь, я где-то. твоя кожа под пальцами кажется слишком нежной. и голубая жилка бьётся почти по-прежнему, Кэти, пожалуйста, помолчим - хочется закричать, и никогда не касаться губами твоего плеча. почему я больше не слышу, как в парке играют дети? Только не вздумай ответить. Я мертв. Не отвечай мне, Кэти.