Ты не издал ни звука

- Больг! - Азог был зол, очень зол. Его сын, сын самого Азога Осквернителя, не выполнил его приказ, подвел его: не принес голову Дубощита, дал ему ускользнуть. - Позовите Больга! - вновь закричал Бледный орк в гневе, заставляя остальных съежиться от страха. По каменному мосту эхом разносились удары тяжелых подошв. В пещеру вошел второй по величине орк, высокий, чуть ниже своего отца, он нагонял страх не хуже, компенсируя этот изъян страшным лицом с огромным количеством шрамов. Медленной походкой он подошел к отцу, стараясь не показать своего страха. Азог на многое способен в гневе, особенно если это касается ненавистного гнома. Больг понимал, что оплошал и будет за это наказан. Вот только как? Раздался глухой удар, и, казалось бы непобедимый орк, упал на землю, сбитый точным ударом своего отца. - Ты, - наклонившись над раненым сыном, прошипел Осквернитель, - ты подвел меня. Ты не принес мне его голову. - Прости, отец, - Больг постарался произнести эту фразу ровно, но голос предательски дрогнул, вызывая довольную ухмылку у Бледного Орка: он любил, когда его боялись. - Нет, такое не прощают. Но я знаю, как накажу тебя. Азог улыбался редко, и чаще всего его улыбка не предвещала ничего хорошего, как и в этот раз. Он резко схватил сына за горло и, приподняв над землей, откинул к противоположной стене. Тело с грохотом упало на каменный пол. Жутко ухмыляясь, Азог не спеша подошел к Больгу, во взгляде которого читался нескрываемый, непреодолимый страх. - Боишься? Правильно. Бойся, - он опять приподнял орка и прижал грудью к стене, а затем быстро стянул с того всю одежду. Голое, накаченное тело, почти полностью покрытое шрамами, содрогнулось. Больг понял, что задумал отец. - Отец, не надо... - Заткнись! - прервал его Осквернитель. - Ты заслужил это. Что еще более унизительное может быть для орка, чем быть выебанным другим орком? - гортанно рассмеявшись, он провел небольшим клинком по спине сына, заставляя того прогибаться. На спине осталась огромная рана с сочащейся кровью. - Ты будешь стонать от боли, а за тобой будут наблюдать, смеяться над твоим позором, - в самое ухо прошипел Азог. И действительно, на небольшом пятачке уже собралось около пятнадцати орков, наблюдавших за экзекуцией. Им не было противно, не было жалко, а наоборот, им это нравилось, их это возбуждало. Огромная рука больно сжала ягодицу, оставляя на ней красные отпечатки. Орк уже ничего не говорил, только молчал, надеясь, что сможет сдержать стоны, ведь против отца не пойдешь. А Азог опять начал играться со спиной сына, оставляя на ней глубокие борозды от своего клинка. Он понимал, что от такого Больг не издаст и звука, но зрелище возбуждающее. Возбуждало видеть, как капли крови скатываются вниз, окрашивая красным не только спину, но и ягодицы, возбуждало полное покорство, возбуждало даже чувство страха. Член Осквернителя набух и стал еще больше. Он прижался к телу сына, заставляя почувствовать его возбуждение, потерся им между ягодиц. Одним ударом он повалил сына на землю, затем, поставив на колени, приказал головой и туловищем упереться в каменный пол и выпятить задницу. Это очень, очень унизительная поза. Кровожадная ухмылка так и не сходила с лица Азога, навивая страх теперь всем орками, которые наблюдали за этим. А Больг молчал, держался. Раздвинув ягодицы в сторону, Бледный Орк хотел просто засадить тому без смазки, но потом все же смачно плюнул и растер слюну большим пальцем. - Хотя тебе это не поможет, - едко произнес он. Действительно, не поможет(Азог был огромным и огромным везде). Не поможет, но здорово унизит. Он приставил головку своего члена к дырке сына и легонько толкнулся, входя лишь ею. Больг вздрогнул. Это было неприятно, почти больно. Но это была всего лишь головка... Заметив крупную дрожь сына, Азог рассмеялся, проводя рукой по изувеченной спине, а затем резко вошел до конца. Больг зарычал и прогнулся в спине, стараясь избежать боли. Да, бывало и больнее, ведь Больг был воином, но война и такое своеобразное наказание отца - совсем разные вещи. В битве тебе помогает адреналин, а чувства притупляет азарт или ненависть. А здесь тебе ничего не поможет. Тебя публично унижает собственный отец! Хотя у орков этому не придается особого значения, тебя унижает орк, и на этом все. Как же узко было в сыне. Обстановка и эта узость возбуждали еще больше, хотя, казалась бы, куда уж больше. Азог медленно вышел, но только для того, чтобы потом опять войти по самое основание. Громкий рык удовольствия раздался в небольшой пещере. Многие орки уже и сами возбудились, достав из одежды свои члены и надрачивая их, стремительно приближаясь к концовке. А Бледный Орк все трахал своего сына, сильно сжимая ягодицы Больга, кусая толстую кожу на шее и оставляя на ней кровавые следы. Рыки наслаждения, пошлые шлепки огромных яиц об ягодицы заполонили пространство. А Больг молчал, терпел, стиснув зубы, и Азог это заметил. Еще несколько мощных толчков, и с особенно громким рыком тот кончил, насаживая на себя сына до самого конца. Через минуту он вытащил свой член и, раздвинув ягодицы в сторону, наблюдал за незакрывающиеся дыркой сына, из которой толчками выливалась густая орчья сперма в перемешку с кровью. Вытерев член о спину Больга, он встал, а тот, лишившись опоры, чью роль выполняли руки Азога, державшего его все это время под живот, упал на землю. - Ты не издал ни звука, - произнес Осквернитель, - и, возможно, ты еще имеешь право называться моим сыном, но для этого тебе придется постараться еще. После он ушел, а Больг так и продолжил лежать на грязном каменном полу со спермой в жопе под возбужденными взглядами дрочащих на него других орков. Он был унижен, но не все потеряно. Он заслужит право называться сыном Азога, он сделает для этого все.