Превратности поварской влюблённости

- КёнСу-я, - названный тут же вздрагивает и беглым взглядом ищет место, куда можно спрятаться. А когда вроде находит и устремляется в сторону холодильной комнаты, то не успевает. - Попался, - большие, кажущиеся даже огромными, ладони накрывают узенькие плечи сжавшегося КёнСу. Цвет кожи этих рук ярко контрастирует с накрахмаленной рубашкой белого цвета. - Куда ты вечно бегаешь от меня, КёнСу-я? - мурлычут на ухо несчастному повару, который украдкой смотрит на свой колпак, словно на шапку-невидимку, и хочет провалиться сквозь землю: Тао сегодня пришел вовремя. КёнСу слишком привык приходить на кухню раньше всех, ритуально закреплять пухлый поварской колпак у себя на макушке и начинать творить кулинарные шедевры, уже не отвлекаясь на всех тех, кто приходит позже. Чисто по секрету: его колпак обладает магической способностью. Серьёзно! Когда он у него на голове, то КёнСу не воспринимает абсолютным счётом ничего, даже присутствие этого... эм... сексуального наглого официанта. А сегодня тот пришёл раньше, и ДиО (кухонное прозвище повара) не успел скрыться. Теперь приходится медленно сходить с ума. - Ты бы мог прятаться вместе со мной в самых укромных местах - вдвоём было бы веселее, не находишь? - КёнСу растерянно хлопает глазами, когда на его плечи чуть сильнее нажимают, создавая ощущения массажа. Почти приятно, если не считать того, что в пальцах дрожит лопатка, а овощи сейчас будут нечаянно спихнуты на пол. - Мне нужно работать, и тебе, кстати, тоже, - фыркает КёнСу, отбивая от своих плеч наглые пальцы. - В зале нет проблем с мебелью? А пыль? - Слишком дотошный ты, КёнСу-я, - лукаво улыбается Тао, поглаживая отбитые лопаткой костяшки. - А ты везде такой? В постели тоже? Тао с удовольствием смотрит, как КёнСу наливается красным, как помидорка черри, как начинает топать ногами в негодовании. Это выглядит так нетипично для всегда строгого повара их кухни. Но стоит только Тао подойти ближе, чем на метр, нарушив личное пространство, как внутреннее равновесие у кое-кого самоуничтожается. Тао повязывает передник на талии, сразу отмечающий его, как официанта, разглаживает складки на белой форменной рубашке и снова пристаёт к КёнСу: пусть оценит старания. - Как я тебе? С видом сзади всё нормально? - Тао вертится на месте, с восторгом подмечая уже красные уши их повара. - Может, мне удастся провести сегодня весёлую ночку, как думаешь? - Пошел отсюда! - орёт КёнСу, хватаясь за ножи. - Иначе я за себя не отвечаю! Тао весело смеётся и когда на выходе из кухни встречается с практикантом-кондитером, таким затрёпанным и запыхавшимся - подмигивает ему. - ЧанЁль уже на месте, да? - с язвительной усмешкой и намеками в каждом звуке, на что поварёнок фыркает и уже собирается сказать всё, что думает по этому поводу, но этой привилегии его лишает КёнСу. Нож звенит, летит и врезается в стену. - Я сказал вон! - Тао уже не удивляется, потому что метает ножи КёнСу также отлично, как и готовит равиоли, поэтому, понимая, что точка кипения повара достигнута, шмыгает за дверь. А после думает, что БекХён и КёнСу нашли друг друга. Они чем-то похожи, и наверное, тем, что маленькие, милые, смущаются иногда, а еще по яйцам бьют метко и по роже дать тоже могут отменно. - Здорова, - он машет ЧанЁлю, который устраивается за стойкой администратора, и всё же не удерживается от комментария, когда видит мятую рубашку. - Трахались бы в подсобке, это не так запарно, как в машине. - Ой, по крайней мере, у нас регулярный секс, - показывает язык ЧанЁль, наощупь стараясь пригладить волосы, которые обычно аккуратно зачёсаны. - А вы с КёнСу только мозг друг другу трахаете! - Это такой вид спорта, не слишком затратный, зато адреналина от него зашибись, - Тао подходит ближе к стойке, чтобы разобраться с меню на сегодня. - И да, Ёлли, застегни ширинку, а то все увидят, на какую длину совершает забеги спортсмен Бён БекХён, - ретироваться с места можно неспеша: ЧанЁль после парочки оргазмов соображает немного туго, да и ножей у него нет. Лавируя между столиками и кремовыми диванчиками, Тао лениво поправляет детали интерьера, за компанию проверяя наличие салфеток и цветочков в вазочках на столах. Ему вообще сейчас не охота что-то делать (вполне стабильное состояние по утрам), хочется где-нибудь рухнуть и заснуть, но раз уж пришел вовремя... На кухне всегда царит идеальная чистота, и КёнСу это полностью устраивает. Он любит готовить, любит слушать кухонную музыку: как стучит нож о доску, как шипит масло на сковороде, как булькает кипящий соус, как официанты оставляют заказ за заказом, пока шеф-повар готовит фирменные блюда. - Это слишком очевидно, - БекХён чихает и тыльной стороной ладони трёт нос, затем лоб, а после продолжает чистить картофель. - Ты и Тао, - поясняет, отлично понимая, что КёнСу может его проигнорировать. - Я и Тао? - КёнСу старательно счищает чешую с лосося, удерживая на лице маску спокойствия, даже лёгкой холодности, как бы ясно даёт понять, что стажёр ошибается. А сердце колотиться начинает, бешено-бешено, хотя колпак уже на нём - странности. - Между нами ничего нет. БекХён выразительно хмыкает, снова чихая. А потом ещё и ещё раз и ловит выразительный (кстати, намного выразительнее хмыка самого БекХёна) взгляд КёнСу и тут же идёт за маской, чтобы не нарушать санитарных норм. - Между вами мозгоёбство. Ты хочешь его точно так же, как и новую газовую плиту... Хотя нет, сильнее. Что это я? Совсем уже... А он хочет тебя, точно так же, как не хочет работать. Это видят все. Кстати, - БекХён замирает с картофелиной в руках, - как ты вынудил меня картошку чистить, если я вообще-то кондитер?.. - Потому что у тебя слишком активный рот, - КёнСу с остервенением перерубая рыбу напополам, совершенно не думая о двусмысленности фразы. - Работы нет, вот ты ко мне и лезешь. КёнСу зол: что всем до него есть дело с утра пораньше? То, что у каких-то официантишек недотрах - его не касается! Внутри поселяется просто бешенство от того, что его пытаются учить жизни. И, главное, кто?! Стажёр, который картошку чистить нормально не умеет? Ну и что, что он кондитер! - Эй-эй, не кипятись, ты уже почти доску раздолбал в щепки, - БекХён решает, что логичнее отойти подальше от взбесившегося коллеги, но пока двигает назад, то под локоть ему попадается угол холодильника... В итоге, картофелина вылетает из не очень цепких пальцев и катится уже по полу прямо к ногам КёнСу. - Твоё покорение мира началось с подчинения картошки? - с порога спрашивает Тао, который пришел уточнить меню на сегодня. КёнСу чувствует, как глаза наливаются кровью, а из ушей вот-вот пойдёт пар. КёнСу сначала думает, что надо бы послать этого официанта, благодаря которому они стали самой обсуждаемой парой в этом заведении, куда подальше, но потом вдруг вспоминает, что ему похер и он мастер игнора, поэтому отпинывает картофелину обратно в сторону БекХёна и, поворачиваясь к Тао, спрашивает: - Заказ? - Примешь? - Приму, - он вытирает руки о вафельное полотенце и подходит ближе к официанту, а тот зачем-то интересуется: - Точно? И он только кивает, выхватывая заказ из рук парня, чтобы посмотреть, что ему нужно будет готовить. Но там только цифры: дата, время и номер телефона. - Ну, ты сам сказал, что примешь. - Тао склоняется к нему и мажет поцелуем по щеке, которая после этого чудным образом становится пунцовой. Чуть тише добавляет, все так же стоя согнувшись в три погибели: - Пора нам что-то решать, да? КёнСу очень долго соображает, чего от него хотят, но щека горит, как маков цвет, а левый глаз начинает дёргаться. Вафельное полотенце оказывается на голове Тао, этой китайской выскочки. Хочется ещё и по голове стукнуть, чтоб мозги вправить. Как. Можно. Быть. Таким. Наглым? Даже если у тебя обалденная внешность, и к тебе всё время хочется дотрагиваться? Вот для КёнСу это не аргумент, поэтому, как вежливый мальчик, он складывает заказ к себе в карман: в конце концов, потом это можно использовать против самого же Тао. - Это ты типа согласился? - спрашивает Тао на корейском с заметным акцентом, отчего его слова иногда звучат, как урчание кота. Большого чёрного оборзевшего мартовского кота. - Я подумаю, - КёнСу с невозмутимым видом принимается за готовку рыбного блюда, от которого его уже снова отвлекли. - Может, тебе удастся меня впечатлить. БекХён незаметно улыбается, пока насыпает муку в металлическую миску, и надеется, что КёнСу не струсит. - КёнСу-я, я рождён, чтобы удивлять, - Тао подмигивает спине маленького повара и, чувствуя воодушевление, идёт обслуживать пятый столик. Это началось пару месяцев назад. Может, чуть раньше. Когда Тао пришел к ним работать: неуправляемый, наглый и дерзкий мальчишка, который успел быстро завоевать внимание поварёнка, хотя сам этого и не знал. КёнСу только через две недели в душе перед сном понял, что то ли влюбился, то ли нравится ему сильно этот парень, и, конечно, его радовал тот факт, что новый официант не ведется на уловки сексуальных (так говорят напарники-натуралы) сотрудниц, но подойти к этому хитрому коту он не решался. Да и не решится – как, наверняка, понял Тао, когда выслушивал бредни пьяного в хлам КёнСу, пока тащил его тушу до дома, хотя на трезвую голову повар все отрицал и обещал показать, насколько он хорош в метании ножей в чьи-то слишком любопытные головы. А теперь... свидание? Что надеть? Стоит ли переодеваться? Как себя вести? Что говорить? Как не смущаться? Если полезет - дать? Запутавшись в ворохе мыслей, КёнСу умудряется порезать (впервые!!!) палец. - Ты кровь оближи с пальца, - БекХён мужественно сдерживает рвущийся наружу смешок. - Да и навыки потом пригодятся, - последние слова приходится говорить шепотом, потому что в больших круглых глазах До КёнСу уже сверкают молнии в его сторону. - Смотри, чтоб я тебя не заставил нож облизать, - шипит КёнСу, про себя ударяясь головой о кирпичную стену: так дать или не дать? Какой ужасный вопрос... *** Тао прогуливается между столиками, даря всем посетителям хитрую улыбку и буквально сразу же выхватывая себе клиентов из толпы: как-никак, а чаевые всегда пригодятся. На кухню он сегодня уже раз двадцать заглядывал, но только для того, чтобы отдать заказ и унести на подносе уже готовое. Правда, в последний забег ему таки удалось шлёпнуть КёнСу по мягкому месту, когда тот не заметил чужого присутствия: КёнСу что-то усердно рисовал соусом на тарелке. Но, видимо, после шлепка, соус залил всё, и стол тоже. Так быстро из кухни Тао ещё не сматывался. Но почему-то он уверен, что завтра, в их общий выходной, они точно встретятся. Что, Тао зря наметил завтра уборку с утра? *** КёнСу уже третий раз за пару секунд поджимает дрожащие предвкушающие поцелуй губы, чувствует, как нервно трясется та "ложечка" под которой должно сосать, и нажимает на звонок. Вообще, он думал, что Тао его встретит и подвезёт, но куда уж там... - О, проходи, - хозяин квартиры в старой пыльной чёрной футболке с парочкой маленьких дырок и в шортах, которые на самом деле обрезанные джинсы. Он даже почти не смотрит на КёнСу, говорит что-то о кухне и уходит, и гостю приходится плестись в указанном направлении. - Прости, я недавно встал и соображаю туго, - Тао ещё и зевает, смотря на КёнСу, который, кажется, чувствует себя трижды не в своей тарелке: это ведь он слишком ждал этого свидания, а Тао просто проспал весь день. Шикарно. - Ты всегда туго соображаешь, - пожимая плечами. - Кофе предложишь? - Да я смотрю, что твой юмор почти перестал быть плоским, - Тао почесывает живот. - Но ещё надо тренироваться и тренироваться, чтоб он стал сносным. От этих слов КёнСу хохлится обиженно и желание свалить возрастает в разы, потому что надежды одна за одной рушатся, заставляя стыдится собственной мягкотелости и любопытства. И почему он решил, что всё пройдёт нормально? Это же Тао, который не удосужился его пригласить куда-нибудь, а позвал в собственную квартиру, размером, наверное, с коробку от холодильника, который у них на работе стоит. Пока турка с кофе стоит на плите и потихоньку начинает закипать, КёнСу пропадает куда-то в астрал, потому что там он хотя бы не находится в смущении. Но его оттуда нагло выдёргивают: почти вплотную перед глазами появляется лицо Тао с хитрой улыбкой. - Если ты думаешь, что я дрых весь день, то ты ошибаешься. Я, между прочим, старательно убирался! - Тао бодается лбом, а затем тихо смеётся, отстраняясь: у него в руках и вправду мусорный пакет, забитый доверху, который он тащит в коридор. - Я даже кухню до блеска вычистил, чтоб ты сердечный приступ не хапанул. - Не проще ли всё время чистоту поддерживать? - КёнСу вопросительно вскидывает бровь, глядя в удаляющуюся спину Тао. - Ты это говоришь сове, которую вынуждают вставать без малого в шесть утра, - отзывается Тао, возвращаясь через пару секунд. - Чем будем ужинать? Можем что-то заказать, если хочешь. Или приготовим сами, м? Холодильник доверху набит, если что. - Я не голоден, - пожимая плечами КёнСу. Отводит свой взгляд специально от настойчивого Тао, который пытается его перехватить, зависая у холодильника. - У тебя кофе горит, - чуть морщит нос и думает, что этот вечер не более чем встреча двух сотрудников. И это осознание разочаровывает. Возможно, КёнСу ожидал и правда чего-то крышесносного и незабываемого - Тао мог просто не убираться, и тогда бы он точно запомнил этот вечер... - Ладно, - Тао хлопает дверцей холодильника и снимает турку с огня. – Значит, пьём кофе и идём. - Куда? - удивления так много, что Тао усмехается. - Я люблю смотреть фильмы, - отвечает он, придвигая ароматный напиток. - А ты слишком разочарован, хотя ещё рано, КёнСу-я. - Что, меня ждёт разочарование побольше? - КёнСу делает небольшой глоток внезапно нормального кофе. Собственно, терять ему уже нечего: настроение и так ниже плинтуса, выходной он свой профукал, так почему бы не найти ещё причин ненавидеть Хуан ЦзыТао? - Посмотрим, как ты воспримешь - это зависит от твоей фантазии, - многозначительно подмечает Тао, помешивая кофе в своей чашке. - Учти, что тащить эту штуку из Китая было очень напряжно, поэтому даже если не понравится, то просто молчи, - Тао задумчиво хмурится, правда, от силы пару секунд. - Но можешь обиженно попыхтеть, как ты умеешь. КёнСу демонстративно допивает кофе, не желая больше затягивать всю эту комедию: лучше бы уже прямым текстом сказал "давай трахаться" или "вали отсюда, я пошутил". Так было бы проще и понятнее. Тао замечает, как КёнСу реагирует на всё происходящее, и едва сдерживается, чтобы не подколоть. Но раз уж начал всё это, то надо довести до конца. В конце концов, перетащить шкаф, чтоб устроить нормальный просмотр с фильмоскопом, стоило огромных усилий и болей в пояснице. - Что ж, пойдём: увидишь мою единственную комнату, - Тао приглашающе скрипит дверь, открывая пространство, полностью поглощенное темнотой. - Как тебе? - Тёмненько, - пожимает плечами КёнСу, без особо энтузиазма вглядываясь внутрь. Света и правда нет в комнате: окна плотно зашторены, к ним придвинут диван, а вот про чистоту КёнСу сомневается. В смысле, если для Тао прибраться - это сдвинуть всю оставшуюся мебель в углы, то... «Да какая разница?» - вдруг сам себя осекает в мыслях КёнСу. Вообще-то он первым влюбился в Тао, это он убивается довольно долгое время только мыслями, что можно будет крепко прижаться каким-нибудь утром к тёплой груди и наслаждаться пробуждением парня, или уткнуться в шею и жадно вдыхать запах тела. Тао пытается всё упростить, даже делает широкие шаги навстречу, а он, КёнСу, как идиот, начинает прятаться, скалиться, брыкаться и упрямиться. А ведь это нужно ему в первую очередь. Глаза, чуть привыкшие к мраку замечают стоящий почти посередине комнаты проектор; тёплые ладони укладываются на его плечи и разворачивают немного влево, демонстрируя стену, обтянутую белой тканью. - КёнСу-я, ты смотрел когда-нибудь диафильмы? - в голосе чувствуются нотки ностальгии и детской радости, а ещё предвкушения. КёнСу не пытается уйти от прикосновений и даже делает короткий шаг назад (кажется, будто он просто покачнулся). - Диафильмы?.. - повар пытается вспомнить смотрел ли... И в воспоминаниях вспыхивает незамысловатый "волшебный" красно-желтый прибор и старческий ласковый голос: "КёнСу-я, хочешь, покажу тебе магию?". - Дедушка показывал, и то на ручном. Ну, знаешь, - он поворачивается чуть вбок, чтобы словить взгляд Тао, - просто красочные слайды друг за другом, - ладно, Тао умеет удивлять, по крайней мере, сейчас КёнСу чувствует практически немой восторг. Не то, что он любитель кино, но посмотреть какой-нибудь старый фильм, как раньше смотрели их предки, было бы здорово. Это как прикоснуться к прошлому. - Тогда устраивайся поудобнее, - Тао включает свет и идёт к проектору, чтобы подготовить его к просмотру. - Ты знаешь, я думал тебе показать пару китайских сказок, но там начитка на мандарине, а синхронный перевод, наверное, всё испортит, - Тао едва не матерится, когда заготовленный ранее диапозитив слетает на пол. - Поэтому... Против Шерлока Холмса на корейском ты ничего не имеешь против? - Против наркомана со скрипкой? - КёнСу забирается на диван с ногами, разглядывая белое полотнище перед собой. И едва не слетает оттуда же, когда там внезапно появляются первые кадры. Тао мелькает перед его носом, вырубает свет и падает рядом на диван. И естественно молча не сидит. - Первый кадр, а они уже с трубками-сигарами, и это детям показывают, - громко шепчет Тао, вплотную придвигаясь к КёнСу. - Да такими темпами за тридцать шесть кадров фильма дети уже заядлыми курильщиками станут! КёнСу давит в себе смешок, в пол-уха слушая историю, которую вещают в сопровождение кадрам. Сосредоточиться вообще сложно, потому что Тао шепчет почти на ухо, и горячие потоки воздуха активизируют табун мурашек, который разбегается по всему телу. Вспышка света - темнота, и проектор гудит так по-старинному, отчего КёнСу должен словить романтику от просмотра, но вместо этого пытается не ослушаться свой внутреннего голоса. Который кричит, орет благим матом, мол, поцелуй его! А шепот Тао проникает всё глубже, словно отпугивая все страхи и сомнения, атмосфера мягкая, лёгкая, и КёнСу, когда уже решается, думает, что дурак. Дурак, потому что зачем бояться очевидного? Пальцы зарываются в мягкие, чуть прохладные тёмные волосы, КёнСу смотрит ровно на губы и не хочет видеть глаз Тао - их лучше завязать вовсе - притягивает к себе и нежно целует, пока на фоне чудит Шерлок. Поцелуй первый и абсолютно кофейный, губы мягкие и податливые, как помадки. Тао не выхватывает инициативу, лишь наблюдает за действиями КёнСу и наслаждается, совершенно игнорируя ликование полушепотом в грудной клетке. - Там чувак гуся принёс, как ты можешь его игнорировать? - Тао изображает негодование, когда от него отрываются и тяжело дышат в шею. - У человека, может, переломный момент в жизни, а ты... - У тебя сейчас переломный будет - я сломаю тебе хребет, если ты не замолчишь! - ворчит КёнСу, неуклюже забрасывая на бёдра Тао ногу. В итоге, он умудряется усесться на чужих коленях и перекрыть собой весь обзор. - КёнСу-я, у тебя на лбу Шерлок смотрит на шляпу, - прыскает Тао, потому что луч проектора попадает прямёхонько поварёнку на лицо. - Заткнись, - КёнСу закрывает наглые чёрные глаза ладонью, а сам жмётся ближе и целует. Жадно целует. Дорвался. Тао улыбается в поцелуй и, не теряя времени, скользит ладонями по гибкой спине к чуть оттопыренной попе. Сколько раз он успел её шлёпнуть? Сколько раз его пытались за это убить? А теперь вот ничего за это не будет. - У нас всё ещё свидание, не забыл? А я даже ничего толком не успел сделать для тебя, - на эти слова КёнСу только обиженно стонет: целоваться, ему до жути хочется целоваться. - Ладно, - он последний раз тыкается губами в губы Тао и сползает. - Первое свидание, да? Не по правилам все пошло, придётся нарушить их, - КёнСу очень легко задеть. Он как кот. Ленивый, вредный и противный. Задень его достоинство, и он не будет больше к тебе подходить, пока не вымолишь прощение. КёнСу попытался хоть раз пойти навстречу, а Тао, пусть и не слишком зло, но все-таки умудрился подшутить над ним. Хрен теперь, а не поцелуи. - Фильм, так фильм... Пока на экране персонажи что-то втирают про голубой карбункул, Тао очень старается понять, не ушибся ли КёнСу по дороге головой, а то больно быстро сдался. И когда его рука оказывается на чужом колене, мягко поглаживая, то он совсем не ожидает, что его шлёпнут по кисти. - Ты сказал свидание, вот и веди себя как на свидании, - бурчит КёнСу, показательно вглядываясь в застывшую картинку слайда. - У нас оно первое, кстати, так что будь или до жути обходительным, или умилительно робким. А то тоже не по правилам: сидишь здесь в домашней одежде, словно забор собрался красить, и руки распускаешь! - Всё сказал? - Тао очень старается не прыснуть с такого делового вида КёнСу. Потому что у того вместо серьёзности получается забавная обиженная моська, и даже губы уточкой. - Я смотрю фильм, отстань, - отмахивается КёнСу, не меняя позы. - Он только что закончился - там всего восемнадцать минут было, - смеётся Тао, разглядывая озадаченное лицо их повара: не выкрутится же. Ан нет, всё равно сидит дальше с ровной спиной и не шевелится. Тао пожимает плечами и поднимается со своего места, стаскивая с себя футболку и расстёгивая ширинку на шортах. - Т-ты что делаешь?! - у КёнСу глаза как блюдца, когда он наблюдает за раздевающимся Тао. Стриптиз? Провокация? Что за хрень? - У нас свидание, ты сам сказал! - А ты сказал, что я плохо одет, вот я и иду переодеваться, - Тао подходит к шкафу и придирчиво рассматривает свой гардероб. - Есть пожелания? КёнСу вполне устраивает вид обнаженного Тао, пусть и видит он всё немного смутно и боковым зрением. - Костюм клоуна? - КёнСу знает, что услышит очередное едкое замечание про несостоявшийся юмор, но всё равно произносит. Ему так хочется. Он поправляет воротник черной в красную шахматную клетку рубашки-поло и фыркает, снова одёргивая себя: ведёт себя как болван. Но всё это слишком непривычно. Тао неколкий, и не подкалывает почти, и оттого Кёнсу совсем не уютно. Точнее уютно, но непривычно. - От тебя никакого толку, - улыбается Тао, вытаскивая первые попавшиеся джинсы и чёрную футболку с иллюстрацией из какого-то комикса. - Тебе хоть фильм понравился, ворчун? Тао хочет прижать к себе этого кусючего и упрямого поварёнка, но ещё не время. Не стоило ведь ему тут же кидаться на него с извращениями всякими, в виде пошлепываний и шуток про очень жаркий секс. На самом деле, если бы он хотел просто секс, то давно бы получил его, как бы КёнСу не брыкался. А сейчас он хочет чего-то большего. - Понравился, удивил, - выдержав паузу, отвечает КёнСу и наблюдает за тем, как ныряет красивая задница за пояс плотных джинс. Он тоже за "что-то большее", но недотрах дикий, и все мысли сводятся либо к нему, либо к мыслям о чувствах, которые его достали. Поэтому проще думать о том, как бы здорово было впиться зубками в этот аппетитный зад... - Пошли, нас ждёт крыша, - Тао дёргает его на себя и замирает, незаметно вдыхая запах с макушкой КёнСу, но отстраняется практически сразу, утягивая к маленькому окошку между коридором и кухней - выход на крышу. - Будем на звёзды типа смотреть? - у КёнСу удивлённо ломаются брови. - Ну, можешь, посмотреть на меня - я та ещё звезда, - Тао выкарабкивается наружу на небольшую лестничную клетку пожарной лестницы и помогает вылезти КёнСу. Получается немного комично, потому что КёнСу просто застревает в окошке: у него нет столько опыта в залезании туда, куда не надо. А окошко ещё такое: повернёшься не так и всё, хода нет. - Детка, ты кажется располнел, пока пробовал всё то, что наготовил, - Тао перехватывает небольшой кулак быстрее, чем он долетает до его живота. - Эй, я тебе это от большой любви говорю, а ты тут обижаешься, как дитё. КёнСу-я, тебе уже третий десяток, ты что! - КёнСу-хён, - КёнСу готов уже рвать и метать: по любой мелочи, по любой сказанному не так слову - везде подколки. Этой китайской вешалке проще рот заклеить, чем добиться нормального разговора. Хотя... а надо ли тот нормальный разговор? - А? - Хён я тебе! - огрызается КёнСу. - Я старше тебя на четыре месяца! - И? - Тао снисходительно улыбается, думая, стоит ли напоминать, что он вообще китаец, и корейские нормы вежливости ему немного побоку? - Дождь пошел, - КёнСу забывает, что надо ответить: просто смотрит, как на них падают первые капли. Наверное, стоит вернуться внутрь. Но там тоже неловко. До КёнСу везде неловко - это бесит. - На этом твоя культурная программа закончена, звездец ты мой? - КёнСу смотрит упрямо вперёд, точно в грудь и думает, что, наверное, пора домой. А Тао улыбается так ясно, что КёнСу, не глядя, чувствует его улыбку. - Твой? Ну, раз я твой, а ты мой - собственно по логике ты останешься у меня, - он ловит каплю дождя, стекающую по чужой щеке языком и, насладившись румянцем и маленькой вспышкой гнева, где-то внутри КёнСу, забирается обратно в квартиру. - В принципе, я больше ничего не планировал. Тао прекрасно понимает, что свидание выходит дебильнее некуда: может, он и удивил КёнСу, но точно не впечатлил. А хотел, точно хотел. - У нас первое свидание, - бурчит КёнСу, ловя протянутую руку и послушно следуя за ним в комнату, - какие ночевки? - Должно же сегодня у нас получиться хоть что-то милое, - пожимает плечами Тао, ероша чуть влажные волосы. А потом хитро так улыбается, стараясь не показывать, как ему самому неловко, что так получилось. - Или ты собрался меня всё-таки изнасиловать? - Ха. Ха. - КёнСу складывает руки на груди и делает глубокий вдох-выдох. - Давай выясним кое-что. Всё это, - КёнСу обводит рукой квартиру и самого Тао, - больше похоже на приглашение на обычный секс, чем на свидание. И, учитывая наши обстоятельства, то предлагаю сначала успокоиться касательно неполноценности нашей сексуальной жизни, насытиться, я бы сказал, а затем уже ходить на свидания. На нормальные свидания! - КёнСу чинно прикрывает глаза и чуть хмурит брови, чтоб выглядеть солиднее. - Ты меня хочешь? - просто спрашивает Тао, с наслаждением глядя, как у КёнСу нервно дёрнулся глаз. - Да. - Окей, - Тао идёт обратно в комнату, не оборачиваясь на удивлённого КёнСу. - Окей? - тот удивлённо топает за ним, не до конца понимая такой реакции. Ничего не понятно, то ли согласился, то ли нет. - Да, - Тао аккуратно убирает проектор на шкаф, проверяя все детали на наличие. - И это всё? - обиженно. - А что ты хотел ещё услышать? - вздыхает (почти театрально) Тао, принимаясь расстилать диван. А КёнСу, опирается на дверной косяк, потому что всё это его вдруг обессиливает. Ему вдруг хочется сбежать, спрятаться под одеялом и не вылезать оттуда. Что он хотел услышать? Понятия он не имеет, но точно не такое простое "окей". Это "окей" холодом и болью где-то внутри, КёнСу ведь не шлюха все-таки... Или, может, его отношение к сексу совсем в корень отличается от того, что живёт у Тао в голове. А Тао уже шелестит простынёй, осторожно разглаживая все складочки. У КёнСу дрожит всё внутри, и вырывается совсем ненужное: - Ты мне нравишься... - тихим, почти безжизненным голосом. Тао замирает, и КёнСу думает, что хотел бы увидеть его в этом же положении, но без одежды, потому что мышцы наверняка бы выглядели идеально. И даже тревожные мысли не могут испортить желание. - Ты расстроился? - Тао садится на уже расстеленный диван и протягивает руки вперёд. - Иди сюда. И КёнСу послушно идёт в объятья, позволяя посадить себя на чужие сильные бёдра. Тао слышит сбитое дыхание у основания своей шеи. Он успокаивающе гладит тёмные пряди, чуть покачиваясь со стороны в сторону. - Какой же ты впечатлительный, До КёнСу, - негромко говорит Тао, ощущая, как напрягает довольно хрупкое тело в его руках. - Ты же самый вредный поваришка на свете, а вот взял и расклеился, - досада накрывает с головой, когда из его рук пытаются вырваться. И Тао почти злится. - А ещё ты дико упёртый, знаешь? Или ты думаешь, что я всех к себе в постель приглашаю? Договорить ему не дают. Просто закрывают рот ладонью и, опуская голову, что-то шепчут. Тао говорит, что ничего не расслышал, но ничего путного не выходит, только губы скользят по ладони. - Знаю, говорю, - он убирает руку. - А ты слишком... по-странному хороший, - прерывая все реплики, он затыкает Тао поцелуем. Но на этот раз ждёт, когда Тао заберёт инициативу, когда Тао начнёт целовать так, чтобы дух захватывало. И дожидается. Горячий язык врывается даже слишком резко и тут же завладевает чужим ртом, КёнСу не успевает втянуть кислород носом и сразу же начинает задыхаться. Чёртов Тао... Его ладони уже под рубашкой, пальцы нажимают на чувствительные точки, словно на кнопочки и притягивают ближе, отчего они оба валятся назад. Его рубашку не расстёгивают, а стягивают через голову на пару секунд прерывая поцелуй. Руки гуляют по разгорячённой коже и сжимают КёнСу в объятиях раз за разом, словно Тао хочет показать, как тот ему небезразличен. КёнСу пальцами сжимает эластичную ткань на груди и слегка прикусывает чужую губу, отстраняясь. - Знаешь, мы вполне можем потом приватизировать подсобку: ЧанЁль с БекХёном словно специально для нас её свободной держат, - шепчет Тао, лихорадочно соображая, стоит ли раздевать КёнСу дальше прямо сейчас или поиграть ещё в зелёных подростков. Но руки сами путешествуют по вздрагивающему белокожему телу. Они заваливаются на диван, хаотично срывая с себя одежду, не думая о её сохранности. Немного даже смешно с этого недошоу, потому что после всего этого беспредела КёнСу замирает на груди Тао и внимательно смотрит в глаза. - Если ты сейчас хоть слово вякнешь, я тебе яйца оторву, - предупреждает он, спускаясь вниз, к чужим бёдрам. В руках оказывается тёплая гладкая плоть напряженного члена. КёнСу вздыхает, но тут же берёт себя в руки, а член - в рот. Язык щекочет от солоноватой горечи, и КёнСу наслаждается вкусом, который хотел давно попробовать. Мечтал ночами и пока готовил на кухне. Желание отсосать у Тао пришло даже раньше, чем чувство влюблённости. Не то, чтобы Кёнсу мастер минета: если секс у него был сравнительно недавно, то первый и последний минет он делал очень давно. Но официант пробуждал в нём странное желание. Рот наполнялся слюной, когда взгляд случайно скользил по выпуклости на чужих форменных штанах, и желание сосало под ложечкой, пока КёнСу представлял, как набравшись смелости запирает их в той подсобке, о которой упомянул Тао. (Кстати, благодаря КёнСу это помещение и пустует - мало, вдруг бы он все же осмелился затолкнуть нахального официанта, сдернуть штаны с трусами и приняться сосать, пока тяжелая рука рвала бы его волосы и направляла.) Языком обводя коронку и уздечку, КёнСу сдерживает себя от довольного мычания - стонать должен сейчас Тао. Конечно, КёнСу покажет мастер-класс, продемонстрировав способности своего певучего голоса, когда этот член будет скользить не в его рту, а в заднице, но сначала он обязан услышать стоны Тао. А пока удаётся лишь улавливать, как срывается дыхание, как тяжело вырываются выдохи и как свистят вдохи, когда КёнСу, привыкая к размерам, принимается ласкать пальцами чувствительную мошонку. Уголки губ слишком быстро начинают ныть, и он с отчётливым характерным звуком отстраняется, разминая затекшую челюсть. И заменяет пальцы на рот - он часто, слишком часто представлял то, как он будет это делать. Как будет катать на языке одно, а затем другое яичко, пока рука четкими движениями надрачивала бы красивую плоть. КёнСу нравится то, как втягивается и расслабляется живот Тао, и как сжимаются и разжимаются в кулаках его руки, а ещё нравится, когда с его губ всё же срывается хриплое, протяжное и запоздалое: - Ох. Это действительно круто. Словно мечта сбылась, ей-богу. И то, что Тао смотрит на него из-под полуприкрытых век, оценивая его действия, заводит только больше. И Тао вполне себе солидарен с ним, потому что ещё пару стонов срывается с обычно насмешливого рта. И хочется толкнуться в чужую глотку так, чтоб по самое основание, но бёдра приходится держать на месте: КёнСу сам пытается взять больше, но давится и кашляет как-то совсем надсадно. Это почти трогательно, если не считать момент происходящего. - Ты очарователен, - голос у Тао становится совсем низким и хрипит, когда вплетает в чуть влажные от пота пряди свои пальцы и легонько тянет КёнСу наверх - за поцелуем. У КёнСу чуть онемевший рот, поэтому ему сложно его контролировать: когда Тао врывается в его рот, слизывая вкус собственной смазки, прижимая розовый язык своим, трахает буквально - у КёнСу из уголка рта течёт ниточка слюны. Насыщенно, беспорядочно и порывисто: другого от Тао ожидать и не стоило. КёнСу цепляется за чужие плечи и открывает шире рот, позволяя делать с собой всё, что Тао заблагорассудится. Но… Очарователен? Тао мудак или прикидывается? Не то, чтобы этот комплимент не разлил внутри Кёнсу тёплую реку, но лучше бы он сказал: сексуален, обстановка располагает как бы. А слышать вечное "милый" и всё с ним синонимичное порядком надоело. Но возмущаться нет сил на самом деле: Тао целует так пылко, что КёнСу буквально растекается на его груди. А внутри пышет жадным жаром, хочется ещё больше прикосновений и глубоких поцелуев. Тао резко меняет их местами и тут же принимается покрывать тело КёнСу поцелуями, задерживаясь на шее чуточку дольше, чтобы оставить засос. - Ноги, - Тао легонько похлопывает по коленям КёнСу. - Ноги раздвинь, - и его покорно слушают, разводя дрожащие конечности в стороны и сгибают, открывая больше доступа. Тао готов полезть обниматься за такую трепетность, но быстро отсекает это желание: не детский сад, член ноет от желания – не до сентиментальности. И разгорячённое тело со светлой кожей и со сбитым ритмом сердца: трогать, трогать, трогать. Тао не привык себе отказывать, но это будет позже, а пока губы выцеловывают подрагивающий живот, а первый палец проскальзывает внутрь. Причём именно проскальзывает. - КёнСу-я, ты что, уже готовился? Я изначально попал? - криво ухмыляется Тао, спокойно протискивая в чужое горячее нутро два пальца, которые не испытывают особого сопротивления. Внутри скользко и гладко, и само осознание того, что КёнСу ради него (или ради собственной задницы, не суть) старательно разрабатывал и смазывал себя, заставляет тихонько взвыть и подумать о тухлых помидорах, чтоб не кончить. - А вдруг бы ты полез меня насиловать? Я тоже хотел получить свою дозу удовольствия, - бубнит КёнСу, глядя куда-то в сторону. - Ты такой дурак, - Тао смеётся хрипло, и тут же лезет целоваться, чтобы не дать КёнСу шансов опять надуться. - Ты получишь свою дозу, я обещаю, - шепчет на алое ушко, чуть прикусывая мочку и пальцами задевает то, что вынуждает Кёнсу сломаться в пояснице и застонать. - Отличный голос, - хрипло шепчет замерший Тао, а потом сменяет два пальца на три. Он старается не кусать шелковистую кожу, не оставлять следов, но тянет безумно. Оставить ровно столько меток, сколько раз КёнСу заставлял Тао испытывать подобие боли от вечных отказов. Он скользит зубами по груди к животу, языком играясь с сокращающимися мышцами. - Презервативы, - КёнСу готов хныкать, потому что он так боится, что всё это закончится. Что это очередной мокрый сон, который покажет, что для КёнСу всё недосягаемо. - Уже всё готово, КёнСу-я, - Тао устраивается между разведённых бёдер и, придерживая член, входит. Заполняет, срывает дыхание, лишает последних мыслей. Нет больше ничего, только вспышки ощущений, которые обволакивают. Пробный толчок бёдрами, ещё один. Терпения нет никакого. Тао смазанно целует пошло приоткрытый рот и начинает набирать темп. Он вколачивается в извивающееся тело, уже не заботясь о том, чтобы быть нежным. С трудом удаётся сдержать себя от укусов в шею, хотя очень хочется. КёнСу стонет открыто, не пытаясь сдерживаться, и двигается с Тао в одном ритме. Нутро заполнено горячим членом, и всё внутри горит, и хочется то ли разжечь сильнее, то ли потушить. Он цепляется руками за подушки, сжимая их до боли и разводит ноги шире. Глубже, теснее, громче. Ресницы мокрые то ли от пота, то ли от мелькнувших слез удовольствия, когда горячая плоть скользнула внутрь. У Тао закрыты глаза, мышцы на его теле играют, а пот струится по вискам и блестит на груди - КёнСу облизывается совершенно сухим языком. Он обхватывает ногами талию Тао и притягивает к себе ближе, настолько близко, что сбивает прежний темп. Член пульсирует, и гладкие стеночки, которыми он окружён - тоже: КёнСу так хорошо, что он забывает, что хотел сделать. Ослабляет хватку ногами и выгибается, подаваясь бёдрами вперёд. Тао закидывает его ноги себе на плечи и смотрит проникновенно, в саму суть КёнСу. - Ты сводишь меня с ума, знаешь? - совершенно низко, так что это шкрябает КёнСу изнутри и неосознанно подводит к концу. - Просто делай то... ах, - КёнСу пытается, как и всегда, казаться стойким, но Тао обрывает это легким пошлёпыванием по его заднице и, к его удивлению, Кёнсу это нравится, и он подставляется под второй удар. - Твою мать, КёнСу, я тебя потом отдельно отшлёпаю, - рычит Тао, складывая КёнСу почти пополам. Он смотрит в слезящиеся глаза напротив и очень надеется, что это всё же от удовольствия. Вдруг тот вообще от оргазма плачет? Тао хочет поцеловать влажно поблескивающие губы, но останавливается в сантиметре от заданной цели, опаляя горячим дыханием. Он двигается резче, вызывая мелодичные стоны КёнСу, который дышит через раз и каким-то чудом несколько раз умудряется чмокнуть Тао в губы. Привычная предоргазменная пелена застилает глаза, которую и не сморгнёшь сразу. Мышцы каменеют, и последние толчки оказываются сильными и прерывистыми: только бы глубже. КёнСу не выдерживает и впивается зубами в чужое плечо, когда пика они достигают практически одновременно. Он вскрикивает перед тем, как кончить и расслабляется резко. Получая удовольствие после оргазма, чувствуя, как дрожит всё тело, и то, как Тао валится на него сверху. Тяжело дышит в шею, пытаясь привести дыхание в порядок и смаргивает черных мушек, что хотят затопить его сознание. От тяжести горячего тела Кёнсу странно хорошо, и он находит силы, чтобы одну ладонь положить на скользкую спину любовника. Хочется благодарить и благодарить, потому что это точно не то, что снилось и что он представлял, всё гораздо, гораздо лучше. Настолько, что он около десяти минут в себя толком прийти не может. Как и Тао, кстати. Тот, конечно, съезжает в бок, думая о том, что раздавит маленького КёнСу, но дыхание приходит в норму совсем медленно. Секундой позже они хрипло смеются над чем-то и лениво целуются. Всё гораздо лучше, чем представлял себе КёнСу. *** - Тао, а что это ты такой молчаливый? - БекХён даже намеренно старается прихрамывать перед самым носом официанта, но тот не реагирует, мечтательно глядя куда-то в окно. Он рисует какие-то кружочки на листике, где по идее должен быть заказ и полностью игнорирует старающегося БекХёна. - Эй, да чего ты? - он машет перед лицом Тао ладонью, но тот удостаивает его ленивым взглядом и снова отворачивается. - Что с КёнСу ничего не вышло? Он всё испортил? Или наобещал чего? - БекХён даже не думает о том, что он может быть в корне не прав: в конце концов, у Тао нет страданий на лице. - Доброе утро, - солнечно улыбается КёнСу, заходя в подсобку. Он чмокает Тао в щёку и почти сразу уходит на кухню. - Да неужели! - ошалело хлопает глазами БекХён, наблюдая, как тонких губах расцветает довольная улыбка. - Свершилось? - Ты сомневался ещё? - фыркая, Тао встаёт и тянет губы в ухмылке. БекХён пялится на него несколько секунд, а затем начинает хлопать в ладоши. - Вот оно что! А я-то думаю, чего это он такой довольный и не раздаёт всем подзатыльники, - БекХён хихикает. - А его просто наконец-то оттрахали нормально. Недотрах - страшная болезнь. Выходящий из раздевалки ЧанЁль чинно поправляет золотистый бэйдж с черной гравировкой "администратор" и, улавливая последнюю фразу, откровенно удивляется. Подходит сзади к БекХёну, прижимает к себе за талию и целует в щёку (посетителей ещё нет, можно показывать свои чувства беззаботно). - Недотрах? Я не ослышался? Бекки, тебе мало? - Нет, мне хватает, - БекХён пытается не робеть, но не выходит. – И у КёнСу с этим проблем теперь не будет, правда ведь, Тао? - О. Так ты, солнышко мое, проспорил мне, - ЧанЁль гаденько хихикает и не обращает внимание на то, что говорит Тао перед тем, как уйти. Хотя увидеть, как нахальный БекХён совсем смущается от пошлого шепота на ухо было бы весьма занимательно. *** - КёнСу-я, можно побыстрее? Там клиенты ждут, - Тао заглядывает повару через плечо и путается под ногами. Его близость нервирует КёнСу, и он начинает злиться. - Слушай! Достал уже! У каждого блюда есть время приготовления, и ты, как официант, должен это знать, - тонкий пальчик тыкается в широкую грудь. - Плюс очередь! Не нервируй меня и уйди с глаз долой, мешаешь! - он отталкивает Тао в сторону и, бурча что-то под нос, проверяет готовность соуса. И чуть не топит в нём ложку, когда на его живот ложатся всегда тёплые ладони, а лицо Тао слишком близко – повернись, и он снова пленит тебя своим взглядом. - А вот это было слишком грубо, - голос проникновенный и посылает кучу мурашек вдоль позвоночника, - тебя надо бы отшлепать, - он отстраняется, но ставит себе десять баллов за провокацию, потому что таким красным КёнСу он ещё не видел. У того даже от смущения руки задрожали. И Тао для пущего эффекта звонко шлёпает по чужой заднице.