Беспелспективняк

— Денечка, милый! Ну, ты же понимаешь, что я хочу для тебя, как лучше! — восклицает моя дорогая мама в трубку так, что я морщусь. Отодвинуть ее от уха не особо получается, так как я прижимаю трубку плечом к щеке. У меня утро. Я чищу зубы и пытаюсь хоть как-то отвязаться от своей назойливой, но любимой мамы. — Мама, пойми… ммфмм… — на том конце трубки терпеливо ждут, пока я настойчиво шуршу зубной щеткой. Я сосредоточенно смотрю в зеркало на белоснежную пену на губах, потом тихо фыркаю и выплевываю ее. — Я знаю, что ты хочешь, как лучше. Но откуда ты знаешь, как будет лучше мне?! Вы уже сделали мне… счастье на всю жизнь… — я вздыхаю. Увы, все мои «трюки» на нее не действуют. Мне кажется, что у нее нет совести. И стыда тоже. — Денечка, солнышко. Ты не понимаешь просто своего счастья! Девочки любят таких особенных… — вот это она сказала-то! Надо будет запомнить это определение, ага, — …мальчиков! Кстати, сегодня ты ничего не планируй на вечер. Приходи к нам с папой в гости. Мы очень соскучились! Ага, знаю я их «соскучились». Небось, мама очередную девушку нашла. Уж очень она хочет познакомить меня с кем-нибудь «для создания крепкой ячейки общества». Нет, я бы, конечно, не был против. Вот только подбирает она всегда очень странных дам, если их можно так назвать. И не без чувства юмора! Хотя, вы знаете, это больше похоже на издевательство: в последний раз она привела ко мне замечательную девушку, умницу, красавицу, спортсменку… вот только работает она — внимание! — детским логопедом! Я там чуть не упал. — Да, мама. Конечно. Сегодня буду у вас, — я понимаю, что отказываться в данном случае нельзя. Я уже пробовал. И ничем хорошим это не закончилось. И если вы думаете, что мои родители просто на меня обиделись, то вы глубоко заблуждаетесь! Они не настолько милостивы и снисходительны! Они просто приехали сами. И не одни! Поэтому когда я, уставший после работы, вошел в тот вечер домой, бормоча себе под нос свои скороговорки… меня оглушил радостный рев родителей и еще дюжины «любимейших» родственников! У меня чуть сердце не остановилось! Ей-Богу, если бы я был цыганом по происхождению, я бы еще понял все эти настроения и таборные развлечения… Однако цыганских корней у меня нет, и я ничегошеньки не понимаю. — Вот и славно, мой дорогой мальчик. А теперь что ты должен сказать мамочке? — Я тебя люблю, мама, — я тяжко вздыхаю, однако не сдерживаю улыбки. Кофе на кухне уже скоро будет готов, поэтому я плавно перемещаюсь ближе: не хватало, чтобы он сбежал, зараза. Да, я один из тех немногих людей, которые, имея отменную кофе-машину, продолжают по старинке варить кофе в турке. В этом есть какое-то свое очарование. — А еще что? — мама явно выжидает. Несколько секунд я напряженно молчу. Ну почему она продолжает надо мной издеваться?! — Я жду! — ее голос звучит требовательно. — Твой маленький плелестный пляник ждет сколой встлечи, — обреченно бормочу я себе под нос, мысленно сгорая от стыда. Чтобы я, взрослый мужик, говорил такое вслух! Слава Богу, что никто не слышит моего позора! — Говори внятнее, Денис! Громче! — Твой маленький плелестный пляник ждет сколой встлечи! — я произношу фразу громче и начинаю злиться. Как же меня это все бесит! Мне кажется, моя мама издевается надо мной! Это они так вдвоем с отцом развлекаются. Заставляю себя успокоиться: все-таки это мои родители и я их люблю. Но… как же меня это все бесит! — Все, солнышко, маме пора. Я тебя люблю! — она тут же отключается, не давая мне вставить ни слова. Ну и хорошо. Мне же лучше. Сегодняшний вечер обещает быть нелегким. Впрочем, где наша не пропадала! — По дволу, подволью — в доблом здоловье.

***

— Денис Всеволодович! — звонкий голос отрывает меня от экрана компьютера. Я внимательно и сосредоточенно смотрю на нового сотрудника, щеголяющего в белоснежной рубашке и ярко-зеленом галстуке. Черные глаза Артура сверкают ярко и как-то немного нагло. Ярко-красное яблоко не покидает его рук, вызывающе блестя своими будто бы отполированными боками. — Да? — я уже несколько раз себя утешал тем, что обращаться вслух к этому сотруднику не буду. И, вообще, общаться я с ним не хочу: слишком много букв «р» в нем содержится. И голос у него такой весь звонкий, «р-р-рычащий». А еще современные технологии — это прекрасно! Последнюю неделю я общался с этим юношей исключительно по почте. Это ведь так удобно! И, что логично, я ни разу не назвал его вслух по имени. — Здравствуйте! Я хотел спросить вас кое о чем, — кажется, он улыбается не только губами, но и всем лицом. Чертов Артур! Так бы и запустил в него что-нибудь тяжелое. А он еще и вгрызается в яблоко с аппетитным, сочным хрустом. Наглец. — Слушаю, — я отвечаю сдержанно и спокойно. Надо привести все мысли в порядок и не реагировать на такое вызывающее поведение. Вы знаете, вот уж перед кем я не хотел бы раскрыться, так это перед стоящим напротив мальчишкой. Что-то мне подсказывает, что у него язык может быть без костей. Очень и очень язвительный язык. — Я тут подумал — а если нам начать проект не через три недели, а уже через две? — сначала он просто топчется посреди кабинета, а потом почти влетает в кресло, теперь уже подаваясь мне навстречу и упираясь ладонями в стол. Ярко-красное яблоко слегка покачивается рядом с его ладонью укушенной стороной вверх. — Я все продумал! Мы можем сократить временные затраты, упростив весь код в системе. И тогда на подготовку уйдет значительно меньше времени! Надо лишь оптимизировать все написанное. Конечно, сложно сказать, чем именно занимались сотрудники до меня… но я уверен, я смогу разобраться! — Неплохо, неплохо, — я киваю. А мальчик-то умен! Мне нравится то, как он берет быка за рога — и в бой! Пододвигаю к нему чистый лист. Несколько секунд молчу, собираясь с мыслями и подбирая нужное слово. — Покажи мне схему. Но не увлекайся, мне не нужны лишние детали. — Да, конечно! — он почти подпрыгивает на месте и тут же подтаскивает к себе листок. Размашистые и уверенные движения больше подошли бы художнику, чем программисту, однако в данном случае это не так важно. Уже через несколько минут на листке появляется ровная и четкая схема построения всей структуры системы, которую мы собираемся внедрять. — Отлично, — чтобы увидеть в нужном ракурсе рисунок, мне приходится встать. Я опираюсь руками о стол и задумчиво рассматриваю схему. Любопытно, очень любопытно. А мальчишка, кажется, почти гений. Во всяком случае, он гораздо лучше многих, кто до него пробовался на эту должность. Но это не меняет моего отношения к нему! Терпеть его не могу за это количество букв «р» в его имени. И, особенно, в фамилии! И как только он живет с ней? Да тут любой человек сломает язык, пытаясь ее произнести! А еще, наверное, его дразнили в школе. Если могли выговорить. — Денис Всеволодович… — Ммм? — я даже не поднимаю взгляда на Артура, однако все-таки немного напрягаюсь. Его обычно звонкий голос сейчас звучит немного приглушенно, словно он собрался поделиться со мной какой-то тайной. Я не собираюсь идти у него на поводу и вести себя, как мальчишка. И вообще, насколько лояльным начальником я бы ни был, всему есть свой предел. — Скажите…, а почему вы не называете меня по имени? — он тихо выдыхает, и я очень остро чувствую, как он буравит меня взглядом. Наверное, я растерялся лишь в первые несколько секунд: ведь я не ожидал, что он будет настолько наглым, чтобы задать такого рода вопрос. — Тебя это задевает? — прохладно спрашиваю я. Наглость, конечно, второе счастье…, но иногда она бывает лишней. Особенно в общении со своим боссом. — Нет, не то чтобы это меня задевало… — он прикусывает на миг фалангу согнутого указательного пальца. Потом хватает свое яблоко и сжимает его в руке. — Просто я не могу понять… Я вам не нравлюсь? Вот это разговор. Я вскидываю брови и выпрямляюсь, задумчиво глядя на своего юного собеседника. Тот напряженный, как пружина, немного нервно переступает с ноги на ногу, словно породистый арабский жеребчик, и, кажется, вот-вот взлетит куда-то вверх. Видимо, в какой-то момент он что-то для себя решает и тут же вгрызается в яблоко. — Ты же понимаешь, что я не могу тебе на это ничего сказать, — после недолгого раздумья я медленно начинаю говорить, тщательно подбирая слова. — Мне… как бы это поточнее сказать… ни тепло, ни холодно. Пока что ты ничего не сделал, чтобы заслужить мою благосклонность. У тебя есть все шансы показать себя и добиться моего уважения. А там, глядишь, и по имени назову, — я коротко усмехаюсь, щурясь, а мысленно же корю себя. Мне не стоило обещать назвать его по имени: ведь он теперь сделает что угодно, лишь бы добиться моего расположения. Я знаю таких людей. Я вижу, как Артур ловит каждое мое слово: складывается впечатление, будто он впитывает их кожей, запоминая не только их смысл, но и каждый звук. Его темные глаза странно блестят, однако я не придаю этому никакого значения. А вот его яблоко, в которое с хрустом погружаются его белоснежные зубы, меня порядком раздражает. — Так, Белоснежка, — я коротко фыркаю, — будь внимательнее с яблоками в моем кабинете. Может, это посылка от твоей злой мачехи. Так что, будь любезен, не носи их с собой ко мне. О, я нисколько не пожалел о том, что сказал: ошеломленное выражение лица Артура сложно описать. Мне кажется, он даже поперхнулся. Во всяком случае, уж очень интенсивно он стучал кулаком себе по груди, закашлявшись. Впрочем, я нисколько не удивлюсь, если все это окажется тщательно разыгранной постановкой ради одного зрителя. К чему такая честь? — Как… как вы меня назвали? — в его голосе звучит искреннее изумление. — Белоснежка, — совершенно невозмутимо повторяю я, после чего перевожу взгляд на появившуюся на пороге секретаршу, которая явно слышала конец разговора. Прикрыв красные губы ладошкой, она тихо хихикала, блестя глазами. Я даже не знаю, то ли мне радоваться, то ли плакать: скоро о «Белоснежке» узнает вся компания. — Денис Всеволодович… вас ожидают в переговорной. Тщательно сдерживая рвущийся наружу смех, — я же вижу, как покраснели ее щеки и весело щурятся глаза, — девушка подошла к моему столу и положила документы, избегая смотреть на коллегу. Я прекрасно ее понимал: глядя на ошарашенного парня, трудно сдержаться и не захохотать. Пожалуй, я не смеюсь лишь потому, что у меня отличная выдержка. А на щеках объекта «дружеских насмешек» уже горит какой-то немного лихорадочный румянец: он одновременно, как мне кажется, взбешен и растерян. Вряд ли его босс с ним когда-нибудь так разговаривал. Пусть знает, что не он один тут за словом в карман не лезет. Наглецам стоит показывать их место. — Спасибо, Леночка. Я уже иду, — я поднимаюсь на ноги и пролистываю предоставленные секретаршей документы. Все, что нужно для встречи, уже должно быть давно готово, однако проверить все равно стоит. Я не смотрю в сторону Артура, однако ощущаю, как этот наглец явно колеблется, сказать что-нибудь особенно дерзкое или нет. Впрочем, я его опережаю. — Можешь идти, Белоснежка, — коротко усмехаюсь, так и не поднимая взгляда. — И позаботься о том, чтобы в моем кабинете больше не было даже духа твоих яблок. Я их ненавижу. Артур коротко кивает, после чего внезапно выпрямляется и гордо вскидывает подбородок. Я даже ощущаю от него посыл: «не на того напали». — Я понял, Денис Всеволодович! — он звонко восклицает и, недолго думая, выкидывает свое яблоко в открытое окно, чем вызывает у меня лишь недоуменный взгляд. — Я все понял, Денис Всеволодович! Я сделаю все возможное, чтобы заслужить вашу… ваше расположение! — на его губах появляется яркая улыбка, которая делает его еще симпатичнее, после чего кудрявый парень вихрем покидает кабинет. Медленно вздохнув, я опустился в свое кресло, потирая виски. Ох уж этот мальчишка… Мне кажется, что сейчас я сам невольно поставил перед ним цель, к которой Артур будет стремиться. Впрочем, это должно отлично сказаться на качестве его работы: очень надеюсь, что он понимает, что иначе не сможет добиться моего уважения. — Белоснежка, — я негромко повторяю это слово себе под нос, коротко усмехаясь. Мне кажется, скоро весь офис будет звать нашего программиста именно так. А если учесть, что последнюю неделю бухгалтерия только и делает, что обсуждает нашего нового сотрудника, то весть о том, как его назвал босс, уже завтра разлетится по всему этажу. Если не сегодня. Так что придется Артуру смириться с этим прозвищем. И уважительно относиться к своему начальству — я не все время буду терпеть его порой зашкаливающую наглость. А в копилку моих скороговорок теперь попадает еще одна: имя этого мальчишки. — Алтул Глигольевич Ледколеблов-Ливкел, — я очень медленно и осторожно произношу эту жутчайшую фразу и коротко вздыхаю. Нет, я никогда не произнесу это вслух при ком бы то ни было. А мальчишка пусть остается Белоснежкой: там хотя бы нет буквы «р». — Леночка, доставьте, пожалуйста, кофе… туда, где меня ожидают. Мне предстоит еще весьма тяжелый и насыщенный рабочий день. А потом… я боюсь даже думать, что будет потом. Не хочу загадывать, что на этот раз придумала моя драгоценная мама. Мне порой кажется, что своей в меру извращенной фантазией и любовью к ненавязчивым издевательствам я пошел именно в нее. Я с ужасом жду того, что будет сегодня вечером в гостях у моих родителей. Кто на этот раз? — Микло- и макломил комала Макала…