***
Утром, не обнаружив в постели Яна, лишь облегченно выдыхаю: часы пробили девять, и его уход означает, что мелкий граф еще жив. Это знание успокаивает разбередившуюся совесть, и без того недовольную, что какие-никакие, но остатки рода Фантомхайв снова под угрозой уничтожения. С другой стороны, терпение демона несколько удивляет. В любом случае, что-то мне подсказывает, что вечером, когда граф уснет, черный кот вернется. А пока стоит заняться насущными делами. До обеда разбираюсь с бумагами, часть времени трачу на мелкую доработку сайта, после чего, наскоро перекусив, полностью посвящаю себя поиску информации о графе. Выясняются интересные подробности. Родителей его убили, когда мальчишке едва стукнуло десять, после чего он остался на попечении тетки, умершей меньше года назад в результате какого-то промышленного взрыва. Тут все выглядит достаточно чисто, если не задаваться вопросом, что могло понадобиться бизнес-леди на электростанции. Ну и, конечно, если не знать, что там присутствовал Ян. С демоном Гимпо заключил контракт вскоре после гибели родителей, и с тех пор тот послушно исполняет роль его дворецкого. Любопытно, кто из них предложил именно такую схему отношений? Больше на официальных сайтах информации нет, даже таблоиды не спешат поделиться темным прошлым высокородной семьи. Максимум сообщают о свежей серии игрушек или открытии нового магазина. Что ж, картина выходит до боли похожей на мою собственную. Похожей настолько, что подозреваю здесь влияние одной небезызвестной личности. Остается выяснить, не связана ли смерть прошлого графа с чем-нибудь сверхъестественным, и заодно узнать подробности о гибели тетки. Запросы на поиск информации о семье Гимпо я рассылаю нескольким своим знакомым: исключительно тем, кого хоть раз видел лично и знаю, что в определённых случаях на них можно положиться. Разумеется, я мог бы заняться взломом самостоятельно, но категорически не хочется тратить свое время — невезучий потомок не является для этого достаточно веской причиной. Остаток дня я провожу, перебирая клавиши и в который раз повторяя свою самую любимую композицию. Демон не появляется ни в десять, ни в одиннадцать часов, ни в полночь. Непонимание и смутное беспокойство заставляют забыться неглубоким сном на диване, отчего на следующий день ломит спину. Информации не прибавляется, знакомые не откликаются, Ян вновь не приходит. Напряжение нарастает. На третий день я одеваюсь с отчетливым намерением нанести графу визит. Пара минут унижения ничто по сравнению с накатывающей паникой. Звонок застает меня буквально в дверях. — Сиэль, ты не занят? — голос Джейсона до странности серьезен, и это заставляет меня вернуться и устроиться в кресле. Чувствую, разговор не из серии «Пойдем закадрим девчонок». — Что случилось? — Одному человеку понадобились твои услуги, — осторожно говорит Джей. С чего бы эта неожиданная тактичность? — И? С каких пор ты сообщаешь об этом таким тоном, будто меня разыскивает Интерпол, а ты меня сдал? — Кхм… Это Гимпо. О. Неужели у горы вырастут ножки и она прибежит ко мне сама? — Вот как? И чего ему надобно? — Ты возьмешься?! Кажется, в прошлый раз ты не слишком стремился к общению с ним, — удивленно восклицает друг, и я ухмыляюсь. — И все еще не стремлюсь. Но на консультацию согласен, дай ему мой адрес, — невинно произношу, отлично зная, какая реакция последует. И точно: — Твой адрес?! Ты уверен? Ты же никогда… — Уверен. И, если есть возможность, передай, что он может прийти сегодня. Несколько секунд Джей молчит. — Если ты действительно не против, Сиэль… Я бы не беспокоил тебя, зная, как ты к нему относишься, но граф настаивал на лучшем специалисте, а лучший по эту сторону Альп — ты. — Знаю, не переживай. Свяжись со мной, когда уточнишь время, ладно? — Конечно, побыть посредником, с учетом всех обстоятельств — мой долг. Я перезвоню. — Вот и отлично. До связи. Спустя пятнадцать минут Джейсон сообщает, что граф готов посетить меня сегодня же в три часа пополудни. Почти сразу после этого звонка раздается еще один, и у меня появляется доступ к кое-каким данным по поводу семьи Гимпо. Изучив их, сползаю вглубь кресла и блаженно улыбаюсь. Все складывается даже лучше, чем я мог рассчитывать.***
О том, что дорогие гости стоят на пороге, я узнаю по переливчатому звону нитей защиты за несколько секунд до дребезжания звонка. Знаю, кого увижу за дверью, и все равно на миг задерживаю дыхание. — Господин граф? — я меряю взглядом запакованное в костюм-тройку худосочное тельце и улыбаюсь как можно доброжелательнее. Фигура демона, как и ожидалось, маячит за левым плечом мальчишки. — Мастер Скай? — в тон мне отвечает Гимпо и выдавливает из себя приветливую улыбку. Лучше бы и не пытался. — Добро пожаловать, — отступаю в сторону, поводя рукой вглубь комнаты. Граф медленно, будто с трудом переступает порог, а, переступив, хмурится. — Почему?.. — озадаченно начинает он, и я с готовностью поясняю: — Защита. Это нормальное явление, не переживайте, — мальчишка закрывает рот, а я прохожу в гостиную, кидая через плечо: — Будьте так любезны, разуйтесь. Тапочки новые, но из соображений безопасности, можете потом забрать их с собой. Затылком чувствую недоуменный взгляд и незаметно улыбаюсь. Демон, к слову, проходит совершенно свободно, хорошо хоть граф, зациклившись на переобувании, этого не замечает. Забираюсь на угловой фиолетовый диван спиной к окну и, терпеливо подождав гостей, киваю на противоположную бежевую софу — мол, располагайтесь. Гимпо усаживается, а Ян привычно встает позади. Меня истово подгрызает чувство несправедливости, причем сила его, кажется, коррелирует со степенью важности на физиономии мальчишки. — Вы тоже присаживайтесь, мистер Михаэлис, у меня в гостях не стоят, — тихо, но настойчиво говорю я, не выдержав. Демон на миг удивленно приподнимает бровь, но, не услышав бурных возражений от хозяина (зато фыркает презрительно, зараза), опускается недалеко от меня. Обвожу взглядом получившийся «круг» и вздыхаю. Ну что ж, начнем представление. — Хотите чего-нибудь выпить, граф? — вежливо интересуюсь я, надеясь на отрицательный ответ. Однако потомок кивает и высокомерно изрекает: «Чай». Улыбка становится слегка приклеенной, и я встаю было, но тут он добавляет: — Себастьян может приготовить нам обоим, не утруждайтесь, — после чего делает повелительный жест рукой. Ян молниеносно оказывается на ногах и с учтивым ожиданием смотрит на меня. Мысленно скрежещу зубами, но киваю, давая немое позволение хозяйничать на моей кухне. Неужели Гимпо настолько не нравится, когда к демону относятся наравне с людьми? Он даже не задумывается, как их отношения выглядят со стороны? Впрочем, на этой мысли невольно морщусь: я вел себя немногим лучше столетие назад. Ян сверхъестественно быстро возвращается и споро заваривает чай. Несколько долгих секунд наблюдаю за этим почти сакральным действием, пока не понимаю, что что-то *не так*. Движения демона как всегда отточены, ловки и совершенны, но… словно слегка изломаны. Маленькая шероховатость, можно было бы и не заметить, но не мне: слишком часто я прокручивал в памяти воспоминания о проведенных вместе днях. Рассматривать его долго — подозрительно, и как только я убеждаюсь в наличии изъяна, тут же отвожу взгляд. Выяснить в чем дело прямо сейчас не удастся. — Итак, — с благодарным кивком принимаю чашку из рук демона, вновь отмечая странную скованность движений, и откидываюсь на спинку дивана. — Что заставило вас обратиться ко мне? — Вот как, сразу к делу? — мальчишка прищуривается, отчего взгляд становится почти нечитаемым. — Не вижу смысла в обоюдном воспевании дифирамбов, — с прохладцей говорю я, не без недовольства наблюдая, как дворецкий застывает за его спиной. — Слова — лишь мишура. Ян смотрит на меня как-то странно. Не так уж и сильно я любил раньше словесные баталии. Разве что, с ним… — Однако мне любопытно, почему вы выбрали именно меня. По чьей рекомендации? Джейсона? Идея встретиться на моей территории чрезвычайно удачна, ведь я легко могу узнать, правду ли говорит мой собеседник. На Яна, конечно, не подействует, но и Гимпо вряд ли доверит вести переговоры слуге. — Не совсем, я получил сведения из нескольких источников, — с заминкой отвечает он. — Я вынужден настаивать на их разглашении, граф. Это вопрос моей безопасности, — невозмутимо поясняю и вижу, как на миг в зрачках собеседника мелькает гнев. — И он настолько важен? — Круг лиц, могущих порекомендовать меня в открытую, особенно кому-то, подобному вам, чрезвычайно узок. Поэтому да, настолько важен. Он задумывается на миг и машинально порывается обернуться на демона — в поисках поддержки, очевидно, — но быстро берет себя в руки. Может, он не так безнадежен, как мне хочется. — Гробовщик. Если это имя вам о чем-то говорит. Отвожу глаза, скрывая мгновение искреннего недоумения. Вот уж от кого не ожидал вестей, так это от Жнецов, пусть даже бывших. — Любопытно… — задумчиво тяну я. — Что ж, с чем пожаловали? Он делает глоток чая, затем отставляет чашку и вытаскивает из портфеля завернутый в ткань предмет. — Мне сказали, что открыть это невозможно, — граф кладет сверток в центр кофейного столика между нами и легонько подталкивает ко мне. Невольно ухмыляюсь в предвкушении, шестым чувством понимая, что вот-вот встречу очередную любопытную загадку. — Вы удивитесь, граф, узнав, сколь мало на свете истинно невозможного. — Вы не правы, — резкий отклик заставляет меня замереть на полпути к ткани и озадаченно посмотреть на него. — Есть слишком много вещей, которые, потеряв однажды, вернуть уже нельзя. Вздыхаю, исподлобья наблюдая, как мальчишка продолжает непримиримо хмуриться. Ох, нет, не удержусь. — Это вы о своих родителях или о чести? — невинно уточняю я, ловко перетаскивая сверток к себе на колени — подальше от реакции, которая просто обязана последовать… — Что?! Откуда вы знаете?! — восклицает он. Буквально вижу, как проносятся мысли в его маленькой, без единой фамильной черты головке: шок, недоумение, опасение, злость. Чертовски предсказуемо. А сейчас он должен обвинить меня в паре-тройке смертных грехов… — Вы имеете какое-то отношение к *ним*?! Се!.. Резкий щелчок пальцев заглушает окончание имени, и граф беззвучно открывает рот, панически вжимаясь в спинку дивана. Мой дом — моя крепость, я уже говорил? А что демон? Мельком окидываю его взглядом: Ян рассматривает меня пристально и… совершенно без опасения за своего хозяина. Он настолько верит в мое милосердие или в свою реакцию? — Успокойтесь, граф, — ровно начинаю я. — Не дёргайтесь и выслушайте меня. Для того чтобы иметь к «ним» отношение, для начала неплохо бы знать, кто такие «они». Что касается моей осведомленности относительно вашей жизни… не вижу в желании узнать больше о своих клиентах ничего противоестественного. Особенно если они оказываются знакомы с моими друзьями… У меня их, знаете ли, не так много, чтобы пускать все на самотек. Больше необдуманных обвинений не последует? Испытующе гляжу на графа, и тот, помедлив, кивает. Второй щелчок инактивирует вязь рун на остове софы, и возможность говорить возвращается. — К-как вы это?.. — он чисто инстинктивным жестом потирает горло. Улыбаюсь уголками губ и опускаю взгляд на сверток. В конце концов, вопрос почти риторический. Аккуратно откидываю в сторону мягкие слои хлопка. Первым на свет показывается затертый уголок коричневой кожи, плотно исчерченный защитными знаками. Рука против воли на мгновение замирает. «Этого просто быть не может!» — сказал бы я лет пятьдесят назад. Насколько же меньше поводов для удивления, когда знаешь о вполне овеществленном понятии «случайности». Распеленав книгу окончательно, задумчиво взвешиваю ее на ладони, попутно проверяя целостность всех ступеней защиты. Так и есть: после смерти Хауэра никто не смог открыть дневник его исследований по ведьмам, отосланный в Берлин как научный трактат незадолго до возвращения в лабораторию под Лейпцигом. Рассеянно провожу ногтями по многочисленным повторениям руны Альгиз*, складывающейся в закольцованный орнамент на обложке, и почти ласково спрашиваю: — И сколько же раз ваш слуга пытался ее открыть? — Хм? Почему вы упомянули об этом? — Просто ответьте, — еще ласковее. — Два-три раза, точно не помню, — и глаза такие непонимающие, честные. Мне нельзя его убивать, мне нельзя его убивать… А почему, собственно, мне нельзя? Если по-тихому пару-тройку плетений активировать, то есть шанс, что и демон не успеет… А извиниться можно постфактум… Медленно откладываю книгу обратно на столик и встаю. Шаги получаются уверенными и легкими, а глаза я упорно не поднимаю, утыкаясь взглядом в привычно-черный узел его галстука. В ушах отчего-то слышится глухой стук, и зрение сужает картинку до одной лишь фигуры. Протягиваю руку вперед, ухватываюсь за лацкан сюртука и делаю шаг назад. Я совсем не уверен, что демон повинуется невысказанной просьбе, но он подается навстречу сразу, так знакомо следуя за мной, что я закусываю губу, сдерживая облегченный вздох. Останавливаюсь и поворачиваюсь так, чтобы сзади оказался диван, а затем, плавно передвинув ладони на его плечи, надавливаю. Ян садится, молча щуря на меня из-под челки алые глаза. Встретить его взгляд сейчас мне отчаянно стыдно: слишком боюсь не сдержаться и позволить пролиться в зрачки всему тому, что чувствую. — Покажите руки, — тихо шепчу, стараясь не заострять внимание на более чем провокационной позе: я невольно оказался стоящим между его колен. Кто только просил такие ноги отращивать… — Что происходит? — возмущается граф с периферии, но я только недовольно цокаю и решаюсь, наконец, поднять глаза на демона. — Я не постесняюсь стянуть с вас перчатки самостоятельно, — губы сами собой расплываются в ехидной улыбке, а чужая бровь в ответ выразительно приподнимается. — Только перчатки? — его взгляд искрится смехом, из-под которого робко проглядывает жаркая нежность, и я чувствую, что краснею: по-глупому совсем, по-детски, краснею так же, как и много лет назад, когда демон заставал меня в двусмысленной ситуации. — Если только вы не пробовали открывать книгу другими частями тела, мистер Михаэлис, — фыркаю и внезапно успокаиваюсь, словно увидев себя со стороны. В моем отношении к Яну нет места неловкости или сомнениям. Слишком велика была цена, уплаченная за осознание чувств. — И все же, позвольте взглянуть. — Как пожелаете, — усмехается демон и ловким, на грани приличий жестом стягивает перчатку. Хорошо хоть не зубами, как мне помнится. Перевожу взгляд вниз и застываю, неосознанно впиваясь пальцами в рукав сюртука. Знакомые до последнего изгиба подушечки покрыты страшными багровыми нарывами, буквально вспоровшими безупречную кожу. Кое-где виднеется запекшаяся кровь, и я сжимаю ладони уже осознанно, мечтая, чтобы под ними оказался не рукав демонской одежды, а шея его контрагента. Клянусь, я почти слышу ее хруст! То, что вторая рука повреждена в той же степени, догадаться несложно. На миг прикрываю глаза, игнорируя удивленное восклицание «Что это такое?!» от графа, и медленно-медленно выдыхаю, успокаиваясь. Узнать причину, по которой Гимпо все еще ходит по земле, хочется нестерпимо. Исправить это недоразумение — еще сильнее. — Снимайте вторую, — мягко говорю я и, выскользнув из ловушки его близости, отхожу в сторону кухни, — и подождите немного. Торопливо обыскиваю полки, пока не натыкаюсь на достаточно глубокую глиняную миску. Ледяная вода, пузырясь, заполняет ее, а я в это время ищу что-то, чем можно прописать руны на лакированной поверхности. — Что вы собираетесь делать? — вновь подает голос граф, что вовсе не способствует восстановлению безмятежного настроения. — Поймайте тишину, Гимпо, или я снова заморожу вам язык, — огрызаюсь я, проносясь мимо них со специальным маркером: должен подойти. Ставлю полную миску на стол и, сосредоточившись, наношу с четырех сторон подходящие руны: Хагалаз* занимает свое место на юге, Эваз — на востоке, Дагаз — ключевое звено — смотрит на север, и Йер закрепляет заклинание на западе. Законченные руны на мгновение вспыхивают серебристым светом, и я довольно улыбаюсь. Ненадолго скрываюсь в ванной, возвращаюсь, кидая демону свежее полотенце, — тот ловит и понятливо расстилает жемчужную ткань на коленях. Осторожно переношу миску на полотенце, попутно выдавая необходимые инструкции: — Вам нужно будет погрузить руки в воду, обе одновременно. И это будет больно, мистер Михаэлис, предупреждаю сразу. — Думаю, я смогу перетерпеть, господин, — шепчет Ян еле слышно, и я удивлённо вскидываю взгляд: могу поклясться, в его голосе плещется недоверчивое предвкушение. — Держать поврежденные кисти в воде необходимо, пока она вновь не станет кристально-прозрачной. — Как скажете. Хмыкаю, оценив его покладистость, и присаживаюсь рядом: лучше проследить самому. Понятия не имею, насколько сильной будет боль и как долго придется ждать, обратное заклинание — исключительно моя задумка, наполовину сотканная по наитию. Когда демон опускает руки в миску, я закусываю губу, чересчур живо представляя, что он испытывает в этот момент: от подушечек пальцев расходятся алые круги, окрашивая воду в однородно-кровавый цвет. — Почему ты не сказал мне, Себастьян? — внезапно спрашивает граф, и я вздрагиваю. Совершенно забыл о нем. — Не хотелось беспокоить вас, господин, — отзывается демон, заставляя невольно задуматься: услышал ли Гимпо подавленную боль в спокойном голосе? Мальчишка постукивает пальцами по подлокотнику и пренебрежительно говорит: — Но эти раны все равно зажили бы, не так ли? Мастер Скай ведь только ускорил процесс? Чего-чего, но ледяного презрения в первой фразе я от Гимпо не ожидаю и потому нечаянно прикусываю губу сильнее — металлический привкус отрезвляет, приглушая желание применить на практике нехитрые приемы уличных драк, унаследованные от Томаса. — Эти раны зажили бы только после полноценного приема пищи, — холодно отвечаю вместо демона и смотрю на мальчишку, недвусмысленно ухмыляясь — тот, поняв, бледнеет, но выдерживает мой взгляд. — Итак, — краем глаза наблюдаю за медленно светлеющей водой, — содержание этой книги в известных кругах воистину бесценно. Что можете предложить вы? — А чего вы хотите? Денег? — заметно расслабляется граф, явно чувствуя себя весьма уверенно в деловых переговорах. Загадочно усмехаюсь: — Зачем мне деньги? У меня их вполне достаточно. — Тогда что? Редкие рукописи? Власть? Избавление от недругов? Раз деньги вас не интересуют, значит, недруги определённо найдутся, — убежденно говорит он. — Конечно, найдутся, вот только желать им смерти… не по мне, — Ян отрывается от созерцания миски и переводит на меня изумленный взгляд. — Мистер Михаэлис, бо́льшая часть моих недругов — выходцы из подлунного мира и всех не перебить, а для людей я предпочитаю использовать иные методы. — Вы очень… — «изменились?» — добры, — едва уловимо улыбается демон, и меня непреодолимо тянет расхохотаться. — Отчасти вы правы. — Так чего же вы хотите? — настаивает граф. — Мой ответ будет зависеть от вашего. Что вы ищете в этой книге? — Вас это не касается, — отрезает мальчишка, поджимая губы. — Глупо, ведь содержание книги я все равно узнаю. Вопрос в том, знаете ли вы, хотя бы примерно, чего ожидать? Иными словами, о каких существах ищете информацию? Граф упорно молчит, и я вздыхаю. С его стороны скрывать такое действительно глупо: на обложке вполне четко сказано, что трактат о ведьмах, а демон наверняка смог расшифровать хотя бы ее. — Моему господину понадобились сведения о способах уничтожения ведьм, Мастер, — внезапно отвечает Ян, и Гимпо сердито шипит. — Вот как. О каких именно ведьмах идет речь? Нет, стойте, позвольте я предположу: о тех, по чьему приказу убили ваших родителей? Гимпо застывает подобно каменному изваянию, только зрачки зло сужаются. — Откуда. У. Вас. Такая. Информация? — От хороших знакомых. Не волнуйтесь, граф, ни одно слово не покинет этих стен, ваш дворецкий подтвердит, что на моем доме лучшая защита из доступных людям. Кроме того, до вашей личной мести мне дела нет. Но кое-какие сведения о вашей семье заставили призадуматься, и этот дневник лишь укрепил подозрения. Хозяин рукописи был членом одной небезызвестной организации, — переворачиваю книгу и подчеркиваю ногтем нужный символ. — Вам знакомо это изображение? Теперь мальчишка заметно бледнеет и подчеркнуто отстраненно бросает: — Да. Две сплетенные змеи в круге — знак преследует меня несколько лет. Вам что-то известно об этой организации? — Боюсь, мои сведения несколько устарели. В середине прошлого века, на исходе Второй мировой, она называлась «Аненербе», располагалась в Германии и ставила своей целью превознести арийскую расу над остальными. По большей части ее члены обладали определенными магическими способностями и пытались развивать магию в слиянии с технологией. Признаться, я никогда не интересовался их более прагматичными задачами вроде мирового господства. И я также предполагал, что архивы и большинство членов были уничтожены. Очевидно, сохранившихся материалов все же оказалось достаточно для возрождения. Гимпо молчит, обдумывая речь, а я вновь возвращаюсь к воде: на моих глазах розоватый отлив окончательно исчезает, и Ян тотчас вытаскивает руки. Переставляю миску на столик, отмечая закопченные края рун, и знаком показываю, что полотенце можно использовать по назначению. После того, как демон вытирает руки, бесцеремонно хватаю его за ладонь и тяну к себе оценить результат. Новая кожа чуть более розовая и тонкая, чем обычно, но это пройдет через несколько минут, в остальном же руки Яна как и прежде безупречны. Облегченно выдыхаю и отпускаю чужую конечность. Демон улыбается мне глазами и складывает руки в молитвенном жесте. Не могу не улыбнуться в ответ. — Мой отец, так же как и я сейчас, был доверенным лицом Ее Величества, — тихо произносит граф, и я сосредотачиваю внимание на нем. Чую, меня ждет краткая версия исповеди. — Я нашел его записи, из которых стало известно, что в последние годы жизни он противостоял какому-то тайному обществу, помешанному на ритуалистике и черной магии. Он подошел слишком близко к его секретам и был убит вместе с семьей. Меня они собирались использовать в ритуале, но что-то пошло не так, и я смог сбежать. После того, как я нанял Себастьяна, главной моей целью стала месть за родителей, и постепенно нам удалось выяснить, что сеть змееглавого общества растянулась куда дальше, чем мог представить мой отец. — Насколько дальше? — По всему миру, — мрачно отзывается мальчишка. — Моя тетя была... завербована и умерла несколько месяцев назад. Но вы, вероятно, знаете, — я киваю, и он продолжает: — Она пыталась отыскать рецепт бессмертия. Однако в токийской лаборатории мы обнаружили данные о том, что подобных направлений исследований очень много, и еще нашли упоминание об этой рукописи. — А сама рукопись откуда? — Берлин. Пришлось встряхнуть всех моих людей, чтобы достать ее. — Но при чем тут ведьмы? Вы думаете, что именно они руководят обществом? — Некоторые материалы свидетельствуют об этом. Ведь ведьмы — это не те, что представляются, когда слышишь это слово, верно? — Да, это люди любого пола, имеющие крохотную искру силы и призвавшие с ее помощью низших духов для услужения. Ничего похожего на «Гарри Поттера», — со смешком поясняю я. — Довольно опасные твари, на самом деле. Призванные не всегда довольствуются только силой. Чем выше класс слуги, тем бо́льшая подпитка необходима. А, так как магия в их случае подобна наркотику, со временем вызываемые начинают поглощать душу ведьмы. Медленно, но необратимо. С ними даже Жнецы не связываются, ловить нечего. — И в свое время они сильно постарались, чтобы способы их умерщвления не попали в чужие руки, — Гимпо кивает в сторону книги. — Я знаю, где расположен «главный офис», если можно так выразиться. Однако проникнуть туда невозможно даже демону. — Вообще-то, постарались не ведьмы, а маги того времени. Разница принципиальна. И вы ошибаетесь, демон, скорее всего, войти сможет, — не люблю, когда недооценивают Яна. — Мистер Михаэлис — Высший, и их внешняя защита, какой бы мощной ни была, пропустит его. Но если «Аненербе» и в самом деле сохранило хотя бы часть старого архива, то знает, как остановить демона изнутри. Ваш дворецкий рискует умереть. Граф смотрит на меня слишком спокойно для человека, которому сообщили, что его близкое существо может погибнуть. Видимо, наше с ним понимание «близкого существа» разнится. Вглядываюсь в его равнодушное лицо и понимаю, что мы с Гимпо все же разные. Ян провел с ним всю его жизнь, причем последние восемь лет заботясь открыто, без тени презрения или насмешки, кои в свое время получал я, но в мальчишке не появилось ни ростка теплоты в ответ. Для него демон всегда оставался демоном, истинно тем, кто убивал невинных в больнице Астеасу, в то время как Сиэль Фантомхайв позволил себе приписать нечеловеку человеческие качества, а по истечении века и вовсе принять его природу и привязаться заново. Возможно, в умении Гимпо отстранять демона от себя есть особая сила, возможно, такой подход — правильный, однако… Мне его жаль. Но каждый из нас сделал свой выбор. И чтобы выиграть последнюю партию, я должен помочь Яну завершить контракт. Или хотя бы сделать так, чтобы он выжил. Не для того я спасал его демоническую шкуру в сорок четвертом, чтобы потерять через полвека из-за приказа разыгравшегося ребенка. — Я действительно могу открыть эту книгу. И я, по некоторым причинам, кровно заинтересован в уничтожении ваших, граф, врагов. Поэтому платой станет ваше принятие моей помощи. Вы пообещаете, что не сунетесь к ведьмам без предупреждения и без серьезной подготовки. Если в этой книге находятся рунные заклинания, я создам их для вас. Что скажете? Зрачки моего потомка расширяются в радостном изумлении. — Согласен. Беру в руки дневник бывшего воплощения, позволяю своей силе изморозью прикоснуться к нему и, для вида изобразив в воздухе над обложкой несколько заковыристых рун, без малейших затруднений открываю. Шах, Цепной Пес.